Камилла Агаева - Граница Света

Садри мог предположить какую угодно цель, которую преследовало создание «Гефестиона 13»: от финансовой наживы до самоутверждения личности. Но возвращение в прошлое… Нет, такого он не мог представить даже в самом кошмарном сне! В эту минуту Рино вспомнил, что в квартире Голдфилда было найдено много научных книг по изучению времени и пространства. «Кротовые норы» — припомнился ему заголовок одной из них. Насколько он знал этим термином обозначались своеобразные мосты, сквозь которые теоретически можно было попасть из одного временного пространства в другое. Но на практике еще никому не удавалось изобрести машину времени. А что если безумный Голдфилд или же, как правильнее было бы его назвать, Гефестион решил стать первым, кто это сделает? Так вот в чем заключается его зловещий умысел! Он хочет вернуться в прошлое и что-то изменить. Но как же он оказался в двадцать первом веке?

Рино опустил глаза и снова погрузился в изучение дневника.

«Она знала, прекрасно знала, что делает. Подстегиваемая злобой и ненавистью, она проклинала меня каждый день, каждую минуту. И все ее проклятья пали на мою голову. Но за что?! Ведь все это гнусная ложь персидской собаки! Злые слухи, что распространяли невежественные люди, совершенно не знавшие тебя и жаждущие грязных сплетен… Прости, что я говорю тебе об этом. Я никогда не жаловался тебе на Роксану. Я не вправе оговаривать женщину, которую ты любишь. Я пишу эти строки лишь потому, что знаю, что ты никогда их не прочтешь. Я не заберу с собой все эти тетради. Я оставлю их здесь. Пусть люди наконец узнают правду. Пусть истина восторжествует и положит конец глупым домыслам…

Ты знаешь, как это было мучительно очнуться через пять веков сна в собственном гробу? Ты знаешь, сколько боли я перенес, сколько скитался по белому свету? Ты никогда не узнаешь об этом, потому что я никогда не расскажу тебе правды. Прости, мне придется лгать тебе и сочинять сказки о том, откуда у меня будут все те вещи, что я тебе принесу, все те лекарства, которые я уже приготовил для тебя. Но ты можешь быть спокоен. Твой верный хилиарх как всегда все сделает правильно. Он все предусмотрит заранее. Только не обижайся, но эту персидскую тварь я придушу собственными руками. Знаю, он обычно помогает тебе принимать ванну, наводит порядок в твоей комнате, развлекает тебя пением и танцами, но я все равно убью его. Даже если ты обидишься на меня за то, что я лишил тебя слуги, я все равно убью его. Этому ничтожеству не жить! Пусть пока радуется каждой прожитой минуте, пока я не вернулся. Не долго ему осталось наслаждаться. Ведь именно по вине этой собаки я теперь вынужден влачить бесконечную жизнь, не в состоянии умереть…»

Садри закрыл папку и отложил перевод. В голове у него все звенело и кружилось. Почувствовав, что задыхается, он встал с постели и, подойдя к окну, распахнул его настежь. Теперь вся история злополучного Гефестиона и та цель, что он неукоснительно преследовал, была у него как на ладони. Единственное, что было не вполне ясно из записей, это то, какую именно ложь возводил на него евнух, но Рино уже и так догадывался, о чем шла речь. «Значит, — думал он, — между Александром и Гефестионом не было никакой любовной связи, но слуга рассказывал царице Роксане совсем другое, в результате чего она решила отравить хилиарха. Но спустя пятьсот лет он воскрес и с тех пор не может умереть. Занятно!» Садри скрестил руки на груди, окидывая взглядом огни ночного Нью-Йорка. В его голове уже созревал план того, как завра утром он придет к директору Бюро и выложит перед ним все доказательства собственной правоты и в довершение ко всему обрисует в самых ярких красках замысел Голдфилда. Оставалось лишь выяснить как именно «Гефестион 13» вписывался во всю эту затею и какова его роль.

Рино закрыл окно и вернулся в постель. Взяв другую папку, где был перевод с французского языка, он начал перелистывать ее содержимое. Но в ней не оказалось ничего особо интересного. В этом дневнике Гефестион описывал свою жизнь во Франции семнадцатого века. Он писал о какой-то маркизе де Шеврез и их любовной связи, рассказывал о том, как убил ее мужа на дуэли, после чего сама маркиза покончила собой. Все это было не особо интересно Садри и служило лишь доказательством того, что Гефестион, как бы пугающе это не звучало, бессмертен. Отложив этот перевод, он просмотрел еще несколько папок, повествующих о похождениях этого удивительного человека, которые были скорей похожи на приключенческий роман, нежели жизнеописание.

Было около трех часов ночи, когда Рино наконец отложил все записи, понимая, что его мозг уже не в состоянии воспринять ни слова новой информации. Потерев покрасневшие глаза, он выключил лампу и лег спать. Но сон никак не шел. У него в голове снова и снова прокручивалось все то, что он прочел в дневниках Гефестиона. И как бы это ни было невероятно, Садри не сомневался в том, что это правда. Наконец проворочавшись в постели до пяти утра, он уснул тяжелым сном.

Звонок будильника разбудил его как всегда ровно в семь. С трудом продрав глаза, Рино поднялся, ощущая жуткую головную боль. Умывшись и наспех позавтракав, он поехал в Бюро. День обещал выдаться тяжелым.

— Доброе утро. Майк, налей мне пожалуйста кофе, — попросил он, входя в свой кабинет и опускаясь в кресло.

— Доброе утро, сэр, — отозвался Дженкинс. — Вы неважно выглядите.

— Не спал всю ночь.

— Ваш кофе, — молодой агент поставил перед ним пластиковый стаканчик.

— Спасибо, — Рино сделал легкий глоток.

— Вы изучали дневники Голдфилда?

— Да, я просмотрел их.

— И что? — Майкл опустился в кресло перед ним.

Садри поднял голову и посмотрел на помощника. С минуту он раздумывал, стоит ли сейчас все ему рассказывать.

— Я должен сначала обдумать прочитанное, — проговорил он наконец. — Все не так просто, Майк.

— Да, конечно, — Дженкинс разочарованно опустил глаза. — Я просто подумал… в этих записях наверняка что-то важное.

— Ты прав, — Рино кивнул.

— Прав… и?.. — Майкл снова с любопытством посмотрел на своего босса. — Там есть подтверждение тому, что он — действительно Гефестион?

Садри, которого начала раздражать настойчивость молодого агента, не торопился отвечать.

— Ну, предположим, что есть, — выдавил он из себя.

— И что вы будете делать? Доложите обо всем начальству?

— Майки, — Рино придвинулся к нему. — Я же уже сказал, сначала мне надо все обдумать.

— Да, конечно, — Дженкинс нехотя поднялся. — Хотите еще кофе?

— Нет, спасибо, — Садри покачал головой.

Понимая, что узнать больше ему не светит, Майкл поплелся к своему столу. Однако раздавшийся стук в дверь заставил его остановиться на полпути и повернуться к входу.