Роберт Асприн - Иначе — это МИФ

Я замедлил шаг. Теперь я подходил к задворкам трактира. Прямо у стены росли кусты, что облегчило мне приближение.

Я остановился и снова проверил, петли полога.

Ничего.

Пытаясь выкинуть из головы пророчество Ааза: “Легко войти, трудно выйти”, я обвел взглядом верхние окна. Ни одно из них не было открыто, так что я выбрал ближайшее и левитировал к нему. Паря там, я осторожно толкнул, я потом потянул за раму.

Заперто!

Я поспешно подтянулся вдоль стены на руках к следующему окну.

Тоже заперто.

Мне пришло в голову, что это будет ирония судьбы, если после всех наших магических приготовлений нас остановит что-то столь заурядное, как запертое окно.

К моему облегчению, следующее окно уступило под моим давлением, и через минуту я уже стоял в трактире, пытаясь умерить сердцебиение.

Комната, где я оказался, была меблированной, но пустой. Судя по пыли на постели, она оставалась пустой немалое времени.

С миг я гадал, а где же спали демоны, если они вообще спали, а затем выбросил эту проблему из головы. Время истекало, а я еще не занял позицию.

Я бесшумно метнулся через комнату и попробовал дверь. Не заперто!

Опустившись на четвереньки, я осторожно открыл ее и прополз через нее, закрыв ее за собой толчком ноги.

После столь тщательного изучения внутренних помещений трактира по чертежам Квигли на земле, казалось странным действительно здесь очутиться. Я находился на длинной стороне Г-образного мезонина, дававшего доступ к комнатам верхнего этажа. Глядя сквозь решетку шедших вдоль мезонина перил, я мог видеть внизу собственно трактир.

Столик внизу в настоящее время занимали три человека. В двух из них я узнал личинные черты Хиггенса и Брокхерста. Третий сидел, сгорбившись, спиной ко мне, и я не мог разглядеть его лица.

Я спорил сам с собой, не переместиться ли мне на другую позицию для получения лучшего обзора, когда вошла четвертая фигура, несшая огромный поднос с громадным кувшином вина, ровно как и с целым набором грязных бутылок.

— Этот круг за счет заведения, мальчики! — весело хохотнула фигура. — Пейте за счет старого Иштвана!

Иштван! Это Иштван!?

Ковылявшая внизу фигура, казалось, не демонстрировала никаких угрожающих черт, каких я ожидал увидеть от человека, метящего в правители измерений.

Я быстро проверил его на магическую ауру. Никакой. Не было и личины, он действительно так выглядел. Я внимательно его изучал.

Он был высоким, но полнота скрадывала его рост. Его длинные седые волосы и еще более длинная седая борода почти полностью покрывали ему грудь своей густотой. С постоянно улыбающегося, как казалось, лица смотрели яркие глаза, а нос и щеки раскраснелись, хотя не могу сказать, то ли от выпивки, то ли от смеха.

И это — темная, олицетворяющая зло фигура, которой я страшился все эти дни? Он выглядел в точности тем, что говорил про него Квигли… безвредным, старым трактирщиком.

Мой глаз уловил движение на противоположном конце мезонина. Танда! Она, как и я, пригнулась за перилами по другую сторону лестницы, и я подумывал сперва, что просто увидел движение, когда она прокралась занять позицию. Затем она посмотрела я тою сторону и снова осторожно махнула рукой, и я понял, она сигнализировала, привлекая мое внимание.

Я помахал ей рукой, давай знать, что заметил. Она должно быть, заметила это, так как перестала сигнализировать и перешла к другому роду действий. Взглянув украдкой на фигуры внизу, чтобы удостовериться, что ее не заметили, она начала странную пантомиму.

Сперва она сделала несколько повторных жестов вокруг лба, а затем настойчиво указала на стену у нее за спиной.

Я не понял и покачал головой, чтобы передать это.

Она повторила жесты более подчеркнуто, и на этот раз я понял, что она на самом деле показывала на место внизу и позади нес. Конюшня! Что-то начет конюшни. Но что именно?

Я снова обдумал ее первый жест. Она, похоже, тыкала себя в лоб. Что-то стукнуло ее на конюшне? Она убила кого-то на конюшне?

Я снова покачал головой. Она разочаровано оскалила зубы.

— Трактирщик!

При этом реве я подскочил на целый фут.

Через дверь только что вошли Квигли и Ааз. Что бы там ни пыталась сообщить мне Танда, с этим попросту придется обождать. Началась наша атака.

— Две бутылочки твоего лучшею вина… и пошли кого-нибудь позаботиться о моем единороге.

Все речи вел, конечно, Ааз. Мы согласились, что направлять разговор будет он. Квигли этому не слишком обрадовался, но в конце концов согласимся творить только тогда, когда в этом будет абсолютная необходимость.

Их вход произвел удивительно мало впечатления на собравшихся внизу. Фактически Иштван был единственным хотя бы посмотревшим в их направлении.

— Заходите, заходите, господа, — улыбнулся он, приветственно раскрывая объятия. — Мы вас ждем!

— Ждете? — выпалил Квигли, откликаясь на мои мысли.

— Конечно, конечно. Вам не следовало бы пытаться одурачить старого Иштвана, — он с шутливой строгостью погрозил им пальцем. — Нам только что принес известие… о, извините, я еще не представил вас своему новому торговому агенту.

— Мы встречались, — прозвучал голос сгорбленной фигуры, когда та повернулась лицом к нам.

Фрумпель!

Так вот что пыталась сказать мне Танда! Боевой единорог — единорог Квигли, стоял в конюшне. При всей нашей скорости Фрумпель опередил нас.

— Кто вы? — спросил Квигли, приглядываясь к нему.

По какой-то причине это, казалось, полило из глаз Иштвана жемчужины смеха.

— Нам предстоит нынче в полдень здорово повеселиться!

Он сделал рассеянный жест, и дверь трактира захлопнулась. Позади меня внезапно пробежала рябь глухих щелчков, и я понял, что двери комнат заперлись. Мы оказались замурованными! Все до одного.

— По моему, я не развлекался так хорошо с тех самых пор, как занимался любовью со своей неделю как умершей сестрой.

Голос Иштвана все еще искрился весельем, но он задел во мне ледяную ноту страха. Я понял, что он не только могущественный маг, но и совершенно безумен.

ГЛАВА 24

“Надо действовать тонко!”

Воцарилось напряженное, выжидающее молчание, когда четверка нагнулась вперед, изучая своих пленников. Впечатление складывалось такое, словно две певчие птицы попытались пробиться сквозь толпу стервятников стащить немного корма только для того, чтобы обнаружить, что едой предназначено стать им.

Я стоял на коленях, глядя, замерев от ужаса, в ожидании засвидетельствовать немедленную кончину двух своих союзников.