Алексей Кудашев - Ледяной остров (в сокращении)

- Подбрось в костер сырых веток и жди вертолет,-приказал Мамедов, а сам кинулся вслед за Краузе.

* * *

Через два дня в управление треста зашел инженер из лаборатории и сообщил о гибели Родионова. Подробностей он не знал.

- Мне знакомый охотник рассказал,- ответил он Осипову,-что наткнулся на труп в лесу. Говорит, несчастный случай.

Смерть Родионова больше всех опечалила Сорокина.

Во всяком случае, всем окружающим казалось, что известие о несчастном случае с инженером, погибшим от собственного ружья, вывело из равновесия Сорокина. Несколько дней он ходил мрачный, неразговорчивый. Единственным его утешением была работа.

В проекте Родионова оставалось еще много недоработок, особенно в конструктивной части, и Сорокин, не жалея сил, трудился над чертежами. Он один старался сделать всю работу за двоих. И вот проект закончен. В тот же день Сорбкин-Краузе принес разведчикам фотопленку со снимками чертежей и пояснения к ним.

Капитан, игравший роль перемещенного, передал Краузе новую благодарность хозяина и обещание в скором времени разрешить уехать из Советского Союза. Краузе несказанно обрадовался возм.ожности отдохнуть некоторое время где-нибудь в Западной Германии или Америке. Постоянный страх за свою жизнь истощил его нервную систему. Особенно остро он почувствовал это после смерти Родионова, в которой он не сомневался. Переживания его не были притворными. В тот злосчастный день, возвратясь домой, Краузе обнаружил пропажу своей зажигалки. Он был уверен, что потерял ее в стычке с этим обезумевшим пьяницей. Правда, особенного тут ничего не было. Всегда можно сказать, что зажигалку эту он подарил Родионову, но Краузе боялся подозрений, которые могли в связи с этим возникнуть. К счастью, как он думал, все обошлось благополучно. И вот теперь рисовалась близкая перспектива избавиться от постоянного страха и ненавистного ему окружения. На его счете в мюнхенском банке лежала изрядная сумма в марках и долларах,- от удовольствия Краузе даже щелкнул пальцами.

С такими приятными мыслями Краузе возвращался из управления в свою новую квартиру на Ледяном острове. На Центральной площади, у большого, в ярких цветах, газона, он увидел группу людей. "Очередная иностранная делегация,"-с неприязнью подумал Краузе, на ходу прислушиваясь к словам экскурсовода,- ишь, развел пропаганду! Но вид иностранной делегации не испортил ему настроения и, отойдя шагов двадцать, он уже забыл о ней.

Часов в двенадцать, когда Краузе собирался лечь спать, в передней раздался короткий звонок.

Кто бы это мог быть?

Человек в легком светлом пальто и мягкой шляпе молча проскользнул в приоткрытую дверь.

- Вы один? - почти шепотом спросил вошедший.

- Кто вы такой и что вам здесь нужно?-Краузе быстро отступил на шаг, опуская руку в карман.

Но незнакомец спокойно продолжал стоять у двери.

Лишь еле заметная улыбка скользнула по его тонким губам.

- Дядя Джон передает вам привет,- произнес он по-английски.

- Как его здоровье? Надеюсь, не жалуется? - мрачно пробурчал Краузе. Он вынул руку из кармана и кивнул на открытую дверь, ведшую в неосвещенную комнату.

Прежде чем зажечь свет, Краузе тщательно закрыл шторой окно.

- Как вы неосторожны!-повернулся он к незнакомцу.- Вы бы еще пришли ко мне на работу!

- У меня нет времени, господин; Краузе. Я приехал с делегацией, а она завтра уезжает

- Что случилось? - заволновался Краузе.

- Полный провал в Москве.

- А человек, который поехал отсюда, тоже провалился? - со все возрастающей тревогой спросил Краузе.

- Очевидно. И если это так, он может потянуть за собой вас и других.

Курт Краузе почувствовал озноб. Стараясь казаться спокойным, он спросил:

- Еще что?

- Последнее задание. Операция Z. И тогда можете покинуть эту страну.

При последних словах сердце Краузе снова забилось радостно.

ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ

Родионова поместили в отдельной палате. Ранение оказалось тяжелым. Две неделя Родионов находился между жизнью и смертью. Вместе с дробью в рану проникли пыжи. Ком дроби размозжил левую лопатку, искромсал легкое. Делая операцию, врач сомневался в ее благополучном исходе. Но молодой здоровый организм упорно боролся со смертью. Жизнь медленно возвращалась к Родионову. Только левая рука безжизненно лежала поверх одеяла. Дробь повредила нервное сплетение, Нейрохирург долго возился с больным и наконец сделал заключение о необходимости новой операции. Больной был очень слаб, и повторную операцию пришлось отложить.

Несколько раз в больницу приходил Винокуров. К сожалению, врачи не разрешали свидания. Разговаривать Родионову категорически запрещалось.

Но если он не мог разговаривать, то никто не запрещал ему думать. И, неподвижно лежа на больничной койке, он день за днем вспоминал свою жизнь, взвешивал все хорошее и плохое, Выходило, что плохого слишком много. Как мог я так жить? - думал он.- И к чему это все привело? К дружбе со шпионом! А Белоцерковский? Эта бездарность, эта пройдоха и подлец, - и я с ним. А ведь скольких хороших, настоящих людей я оттолкнул от себя. Ольга, Ветров, Таня Березина, Байрамов, да и Трофимов. Сколько я гадостей ему сделал. Спрашивается, зачем? Карьеру делать хотел? Эх, дурак!

Разве ее так делают. Я же способный инженер, ясно, способный. А черт знает, куда свернул с прямой дороги. И с кем оказался! Сорокин. Этот шпион и сейчас разгуливает на свободе, пакостит. Родионов заскрежетал зубами. Рванулся, стараясь подняться. Встревоженная сестра нагнулась над больным.

- Доктора,- прошептал Родионов.

Когда врач вошел в палату, он, с трудом выговаривая слова, попросил немедленно позвонить в управление госбезопасности и пригласить кого-нибудь оттуда.Дежурный врач стаоался успокоить Родионова:

- Александр Емельянович, нельзя сейчас. Вы еще слабы. Поправитесь, тогда...- и умолк на полуслове.

Лицо больного исказилось, на ввалившихся щеках проступил румянец.

- Да вы понимаете?!.- он дернулся всем телом, приподнялся, но тут же откинулся на подушку, обмяк. Гoлова медленно повернулась набок, из уголка рта показалась черная капля крови. Набухая, она поползла по щеке, вытягивая за собой коричневую струйку.

- Кислород.- приказал врач.

Вторую операцию Родионов перенес легко. Она вернула ему руку. Сжимая и разжимая пальцы, он смеялся, как ребенок. Вместе с ним радовалась дежурившая у его постели молоденькая сестра.

Когда больной спал, она подолгу сидела рядом, не отрываясь смотрела в худое лицо, жалела.

Дважды Родионов проснулся оттого, что девушка бережно поправляла сползшее одеяло. Он слабой рукой поймал ее пальцы. Его взгляд встретился со взглядом больших черных глаз на зардевшемся в смущении личике.