Андрей Ливадный - Форма жизни

— На радиацию, которую излучают дома и улицы Нью-Даймонда. Ты хочешь стать куском радиоактивного мяса, Онжи?

Наёмник насупился. В этот момент Дибров поймал себя на мысли, что имя Онжилай наиболее подходит к нему, уж очень сильно перекликались между собой два образа, будто между ними не лежала пропасть в несколько миллиардов лет.

— Ты предлагаешь инъекцию микромашин, верно? — подумав, предположил Онжилай. — А они у тебя есть?

— Есть.

Лицо наёмника исказила гримаса удовлетворения, но это чувство, столь резко отразившееся на его лице, показалось всем зловещим.

— Я очень рад, что проблемы господина фон Брауна не исчезли, — произнёс он, засунув правую руку за отворот своего испачканного подсохшей грязью пиджака.

— При чём тут фон Браун? — раздражённо начал говорить Френк, но Онжилай оборвал его, жестом попросив заткнуться. В руке наёмника оказался «стайгер», глаза светились недобрым огоньком ненависти.

— Он должен мне деньги, — лаконично осведомил всех присутствующих Онжилай. — Я собираюсь создать кучу проблем его корпорации. «Хеппи-энда» в данной истории не будет.

Френк-Гоум выслушал его, а потом заметил:

— Онжи, иногда мне кажется, что у тебя либо нет мозгов, либо большие проблемы со слухом. Ты что, не понял, о чём шла речь на протяжении последних часов?

— Почему? Очень даже понял. Древняя цивилизация, микромашины, реинкарнация душ… Гоум, я очень не хочу делать дырки в твоей груди. Так что давай отбросим в сторону все эти сопливые сантименты относительно цивилизаций, человечества и прочей лабуды. Я живу здесь и сейчас. Я очень хочу восстановить справедливость, но не историческую, а личную. Для этого я согласен быть первым, кто примет инъекцию микромашин, но дальше — уволь — наши тропинки расходятся. Ты можешь продолжать бредить какими-то там высшими идеями, но у меня цель одна: посмотреть, как станет корчиться Майлер фон Браун после того, как я получу свои деньги и выбью дух из его корпорации…

Пока он говорил, трое остальных участников событий не оставались безучастными наблюдателями. Дибров обменялся беглым взглядом с Антоном Столетовым, Мари, угадавшая ход его намерений по непроизвольному напряжению мышц, ещё крепче вцепилась в руку Андрея, будто желала остановить его, но ситуацию разрешили не они, а Френк.

— Сожалею, Онжи, но сегодня не твой день, — ответил он, спокойно глядя в чёрный зрачок глушителя, навёрнутого на ствол «стайгера». — Фон Браун действительно не очень хороший человек, но он, как и ты, мыслит собственными категориями, не имеющими ничего общего с понятием человеческих ценностей. К тому же борьба с его корпорацией не кажется мне продуктивной. Я двадцать лет проработал в этой структуре и, поверь, знаю её возможности. — Он скривил губы в усмешке. — Я не сомневаюсь в твоей способности добраться до Майлера, даже убить его. Ты профессиональный киллер, но пуля, выпущенная из снайперской винтовки, не решит ни одной проблемы, не изменит психологии миллиардов обитателей Земли, система останется незыблемой, пока люди, её составляющие, не изменят свой взгляд на мир. Убив Майлера фон Брауна, ты просто возведёшь на его место другого человека, такого же, как он сам, ну а выпустив микромашины, ты погубишь ещё сотни тысяч, если не миллионы человек в угоду своим личным амбициям. Нет, Онжи, этого не будет, потому что мы пятеро уже находимся вне этой истории и вне общества… У меня было достаточно времени, чтобы подумать об этом.

— Что ж, — палец Онжилая начал давить на курок. — Будем считать, что мы не договорились…

В сторожкой, гулкой тишине подвала выстрел хлопнул громче, чем обычно, звук был таким, словно из плотно укупоренной бутылки вытащили пробку.

— Ты забыл, Онжи, что я больше не человек, — произнёс Френк. Он стоял на том же месте, а его тело казалось облитым тонкой, едва приметной глазу, но напряжённо потрескивающей аурой, которая ярко вспыхнула, когда в неё попала пуля. — Не думаю, что нам стоит соревноваться друг с другом. — Он начал поднимать руку, сияние потянулось за его кистью, собираясь на ней, у всех на глазах, и в течение нескольких секунд конденсируясь в нечто осязаемое. — Как видишь, в любой сказке или легенде есть первооснова — та крупица истины, которую зачастую не удаётся разглядеть из-за наслоений более поздних выдумок. Жизнь на Земле несколько миллиардов лет назад представляла собой весьма загадочный и разнородный конгломерат различных существ. — Он пошевелил пальцами, уплотняя комок энергии. — Думаю, что часть Изменённых с погибающего Нового Селена в конце концов сумела перебраться на более пригодную для жизни Землю. Предания о могучих магах Древнего мира всегда казались мне вздором, выдумкой, но я оказался неправ — они были. — С этими словами Френк-Гоум совершил мягкое, плавное движение кистью руки, стряхивая с пальцев сгусток электромагнитного поля, заключённого в форму маленького шарика рукотворной молнии, которая поплыла в воздухе, напряжённо потрескивая.

Онжилай отшатнулся.

Он был поражён тем, что его пуля не сразила Лаймера, и поэтому среагировал слишком поздно и медленно — шаровая молния ударила ему в грудь, сверкнула вспышка, и вокруг мгновенно распространился смрад сгоревшей материи и обожжённой плоти.

— Отец! — Мари, всё это время сдерживавшая себя, рванулась к Френку.

— Всё хорошо, милая. — Он неловко прижал её к своей груди. — Всё хорошо.

Дибров склонился над Онжилаем. Грудь наёмника была обожжена, но он дышал.

— Ничего страшного, — долетел до слуха Диброва комментарий Френка. — Я уже научился контролировать напряжение. Это всего лишь электрошок. Думаю, есть смысл обыскать его на предмет оружия, и пусть приходит в себя. Немного боли ему не повредит, для трезвости ума, так сказать.

Антон Столетов, минуту назад готовый броситься на Онжилая, теперь обернулся к Френку Лаймеру.

— А по какому праву вы взялись распоряжаться нашими жизнями? — спросил он.

— Обращайся ко мне на «ты», Антон, — ответил Френк-Гоум, мягко отстраняя прильнувшую к нему Мари. — Я не собираюсь никого ни к чему принуждать, — произнёс он, глядя на Столетова. — Но согласись, Антон, ситуация, в которой мы оказались, мягко говоря, неординарна. Из неё существует огромное количество выходов, но я боюсь, что только один из них будет верным и искать его нужно сообща, отбросив, как справедливо заметил Онжилай, все глупые и наивные воззрения. Нужно трезво смотреть на вещи, понимая, что в наших руках оказалась не только величайшая из тайн истории, — мы способны перевернуть существующий мир и в информационном, и в сугубо материальном, практическом смысле.