Айзек Азимов - Новые Миры Айзека Азимова. Том 1

— Вероятно, из-за «облаков», — предположил Ган.

— Почему «облаков»?

— Слышал, наверное, традиционную фразу: «Облака скрыли солнце»?

— Ты так считаешь? Да, может быть.

— Продолжай.

— Так, что еще? «Океан» и «остров» я уже объяснил. «Дождь» означает падающую каплями с небес воду. «Ветер» есть мощное перемещение воздуха. «Гром» — или спонтанный статический разряд в воздухе, или сильный спонтанный шум. «Град» — это падающий лед.

— Странное явление, — заметил Ган. — Откуда может падать лед? Как? Почему?

— Понятия не имею. Там все непрерывно меняется. Дождь начинается и кончается. На поверхности есть регионы, где всегда холодно, в других постоянно жарко, а в третьих попеременно то холодно, то жарко.

— Поразительно. Как ты считаешь, какова здесь доля неправильно понятой информации?

— Нулевая. Я в этом уверен и все понял совершенно точно. У меня было достаточно времени, чтобы разобраться в их странном мышлении. Даже слишком много.

— Это хорошо, — заметил Ган. — Я постоянно опасался нашей склонности романтизировать так называемый Золотой век, когда наши предки жили на поверхности. Я чувствовал, что среди нас может зародиться сильное стремление жить наверху, а не в пещерах.

— Нет, — решительно произнес Рои.

— Теперь очевидно, что я ошибался. Никто, даже самый стойкий из нас, не захочет провести хотя бы день жизни в среде, которую ты описал, — с ее грозами, днями, ночами, с ее отвратительными и непредсказуемыми изменениями. — В мыслях Гана проявилась озабоченность. — Завтра мы начнем перемещение. Едва мы окажемся на острове… Ты сказал, что он необитаем?

— Совершенно необитаем. Воздушный корабль пролетел только над одним таким островом. Информация в сознании Техника была очень подробной.

— Прекрасно. Мы начнем обустраиваться. Эта работа, Рои, продлится нескольких поколений, зато потом мы станем жить в Глубине нового, теплого мира, в уютных пещерах, где контролируемая окружающая среда даст толчок развитию культуры и прогрессу.

— И, — добавил Рои, — никаких контактов с существами на поверхности.

— Почему? — удивился Ган. — Хоть они и примитивны, но все же смогут помочь нам основать базу. Раса, умеющая строить воздушные суда, обладает кое-какими способностями.

— Дело не в их способностях. Они очень воинственны. Если подворачивается возможность, они нападают с животной яростью, и…

— Меня тревожит взволнованность, окружающая твои мысли, связанные с чужаками, — прервал его Ган. — Ты что-то скрываешь.

— Поначалу я думал, что они смогут нам помочь, — продолжил Рои. — И если они не позволят нам стать их друзьями, то мы, по крайней мере, сумеем ими управлять. Я заставил одного из них замкнуть контакт внутри куба, и это оказалось трудно сделать. Очень трудно. У них принципиально другое мышление.

— В каком смысле?

— Если я сумею это описать, различие не покажется существенным. Но попробую привести пример. Я находился в сознании ребенка. У них нет помещений для взросления, о детях заботятся взрослые. Существо, которое заботилось о моем хозяине…

— Да.

— Она (это была самка) испытывала особое чувство, связь со своим ребенком. Чувство владения им, исключающее все остальное общество. Кажется, я сумел уловить среди них очень слабое ощущение, напоминающее то, которое связывает человека с родственником или другом, но чувство матери было гораздо более сильным и несдержанным.

— Ну что ж, — заметил Ган, — не имея ментальных контактов, они, вероятно, не имеют и реальной концепции общества, потому среди них и развиваются отношения другого уровня. А может, ее чувства были патологией?

— Вовсе нет. Они универсальны. Самка, которая заботилась о ребенке, была его матерью.

— Невозможно. Его настоящей матерью?

— Это неизбежно. Первую фазу своего существования ребенок проходит в организме матери. Яйца этих существ остаются внутри материнского тела. Оплодотворяются они также внутри его. Дети развиваются в теле матери и появляются на свет уже живыми.

— О, великие пещеры! — пробормотал Ган, переполнившись отвращением. — Тогда каждая их мать знает своего ребенка. У каждого ребенка есть конкретный отец…

— И он ему тоже известен. Моего хозяина везли за пять тысяч миль, если я правильно оценил расстояние, как раз на встречу с отцом.

— Не могу поверить!

— Стоит ли продолжать? Теперь тебе ясно, что никакого единения наших разумов быть не может. Различия слишком фундаментальны.

Мысли Гана огрубели и подернулись желтизной сожаления.

— Мне очень жаль, — сказал он. — Я подумал…

— О чем?

— Я подумал, что разумные существа двух видов впервые могут помочь друг другу. Я думал, что вместе мы сможем продвигаться вперед быстрее, чем по отдельности. И даже если они примитивны технологически, а это так, то технология не определяет все. Я даже думал, что мы сможем от них чему-нибудь научиться.

— Чему научиться? — грубо спросил Рои. — Знать своих родителей и делать из детей друзей?

— Конечно, нет. Ты прав. Разделяющий нас барьер должен всегда оставаться прочным. Им останется поверхность, нам — Глубина, и да будет так.

Выйдя из лаборатории, Рои встретил Венду. Ее мысли выразили концентрированную радость.

— Я так рада, что ты вернулся, — сказала она. Мысли Рои тоже были приятными. Ясный ментальный контакт с другом всегда доставляет удовольствие.

Ловушка для простаков

Sucker Bait

© 1955 by Isaac Asimov

Ловушка для простаков

© А. Иорданский, перевод, 1957

1

Космический корабль «Трижды Г» вырвался из пустоты гиперпространства и появился в бесконечном пространстве-времени. Вокруг него сияло огромное звездное скопление Геркулеса.

Корабль неуверенно повис, окруженный бесчисленными солнцами, каждое из которых было центром могучего поля тяготения, вцепившегося в металлическую скорлупку. Но вычислительные машины корабля не ошиблись — он оказался точно в назначенном месте. Только один день полета — обычного пространственного полета — отделял его от системы Лагранжа.

Каждый, кто был на борту, воспринял это известие по-своему. Для экипажа это означало еще один день работы, еще один день оплаты по ставкам за полетное время, а потом — отдых на поверхности. Планета, куда они направлялись, была необитаема, но отдохнуть приятно даже на астероиде. Что могли думать по этому поводу пассажиры, членов экипажа не интересовало. Пассажиров они недолюбливали и старались держаться от них подальше. Ведь это же были сплошь «головастые»!