Ольга Онойко - Море имен

– Нужно проехать чуть вперед. Там будет стройка. Ворота открыты. Минуем стройку… и все.

Корней молча дал по газам.

…Звезды в небе загорелись одновременно с морем городских огней. Воздух наполнился звуками; казалось, можно было чувствовать вибрацию земли под колесами сотен тысяч машин. Навигатор пикнул, найдя сеть, определил местоположение и сменил карту. Корней шумно выдохнул. Май потер лицо ладонями.

Алею казалось, что он сидит и смотрит на дорогу, летящую навстречу. Осиянными стрелами возвышались небоскребы, похожие на космические корабли. Цепочки фонарей сливались в горящие нити, в золотые реки, текущие сквозь дрожащий, колеблющийся мрак. Проспекты сменялись тоннелями, многоцветье витрин – тишиной переулков. Город дышал; пульсировало его огромное сердце, гнало по жилам жаркую электрическую кровь. Дорога все не кончалась. Скоро Алей перестал понимать, куда они едут и сколько им ехать еще; он просто сидел и смотрел на привычный, родной, живой город, Листву, столицу Росы в одном из лучших во Вселенной миров.

В действительности он давно был без сознания.

Свет бил прямо в глаза. Алей зажмурился и почувствовал, как проваливается сквозь тахту, сквозь пол, сквозь перекрытия этажей – до самой земли. Казалось, толща бетона давит на грудь и мешает дышать. Он судорожно втянул ртом воздух и очнулся. Открыл глаза, уставился в потолок, пытаясь вспомнить, как он попал домой…

Люстра на потолке была чужая.

Алей наморщился и перевел взгляд. Даже это оказалось нелегко проделать – такая слабость владела им.

Тахта тоже была чужая, и не тахта вовсе, а кровать. Напротив нее стоял стол, а за столом сидела незнакомая женщина лет тридцати, красивая яркой, редкостной красотой. Алей невольно залюбовался ею. Снежно-белая кожа незнакомки будто светилась. Темно-алые вьющиеся волосы она заплетала в косу, которую перебрасывала на грудь. Тонкое лицо ее было спокойно и чуть печально.

– Проснулись? – спросила она с улыбкой, заметив его взгляд. – Доброе утро. Хотя сейчас, вообще-то, полночь. – Голос ее оказался глубокий и нежный, певческий.

– Вы… – начал Алей и смолк: составлять слова во фразы было нелегко, а произносить их – и того труднее.

– Меня зовут Рябина Метелина. Можно просто Рябина. А вы Алей Веселин.

– Да…

Она поднялась из-за стола, подошла и присела на край постели.

– Вас привез Летен, – сказала она. – Я врач.

– А… понятно. Я…

– Вы сознание потеряли, – Рябина помолчала. – Летен не говорит, что с вами случилось. «Скорую» вызывать запретил. А что я сделаю дома? Смотрю, вены у вас чистые, кровотечений нет, следов побоев нет. Летен говорит, что черепно-мозговой травмы не было, а было что-то вроде эпиприпадка, но вы не эпилептик. Так я и не поняла: эпилептик или нет?

Наверное, мысли Алея легко читались по его лицу, потому что Рябина сказала:

– Понятно, не эпилептик. Так все-таки? Вид у вас истощенный. Вас держали в заложниках?

Она спросила это так просто, будто к ней уже десятки раз привозили истощенных обморочных жертв. Алей не успел с удивлением.

– Нет, – сказал он и помотал головой: – Нет, нет.

За этим скупым движением последовал новый прилив слабости, такой, что свет в глазах померк. Алей перестал чувствовать и понимать, проваливаясь в небытие, и Рябина сунула ему под нос ватку с нашатырем.

– Вас точно не били? – спросила она, когда Алей пришел в себя. – Не надо обманывать, я ничего больше не спрошу.

«Нет», – подумал Алей; сил его хватило только на то, чтобы сделать едва заметный знак глазами.

Рябина нахмурилась и спросила:

– А ели вы в последний раз давно?

Алей прикрыл глаза и мысленно чертыхнулся.

С тех пор как админ Вася выпил его кофе – а было это вчера в середине дня, то есть уже почти позавчера, – у него во рту не было и маковой росинки. Последний раз он ел на отцовской даче, а с тех пор разве перехватил пару кусков. Или решил, что перехватил. Сегодня утром от тягостного волнения он не сумел впихнуть в себя завтрак. Потом пришел черед путешествий и приключений, едва не вылившихся в перестрелку… он спорил с проксидемоном, ему являлись видения, и один раз у него уже случился обморок…

– Блик! – одними губами проговорил Алей.

– Я вам сейчас чаю принесу, – сказала Рябина. – Очень, очень сладкого. Вы сколько дней не ели? Больше двух? Кивните, если да.

Алей отрицательно покачал головой.

«Чертовы нервы, – думал он с досадой. – И нетренированность. То есть нет, я просто не ожидал, что этот режим работы потребует столько энергии… М-да. Измерять процесс ясновидения в калориях, кажется, еще никому не приходило в голову. Хорошенькая была бы статья в женский журнал…»

Рябина вышла и вскоре вернулась с большой фарфоровой чашкой.

– Со сливками, – весело сказала она.

У нее в хозяйстве оказался маленький складной столик, подобия которого Алей до сих пор видел только в кино: столик ставился прямо поверх больного, можно было есть, не вставая, только опираясь о спинку кровати.

– А Летена я ужином накормила, – сказала Рябина. – Он на кухне новости смотрит, ждет, когда вы в себя придете. Сейчас я вам еще сырников принесу, если остались, а если нет, то булку с маслом.

Она не притворила дверь комнаты, и вдалеке слышались голоса. «Ну блик! – говорил кто-то ломающимся мальчишеским баском. – Я не хочу опять на Мальту. Нам там в прошлый раз не понравилось». «Тогда в Англию поедете, – сурово отвечал Летен Истин, но в голосе его слышался сдержанный смех. – Английский язык учить надо». «В Англии ску-учно, – тянул второй басок, – мы целый год учились, что, еще все лето учиться? Ну пап!»

Рябина высунулась в дверь и сказала:

– Огонь, Пламень, не спорьте. Уголек спит?

– Нет, – ответил не то Огонь, не то Пламень, – за компом сидит.

– Время – первый час! – возмутилась Рябина. – Скажите, что мама велела немедленно идти спать. И вы тоже ложитесь. Мы с папой заняты.

«С папой?!» – Алей заморгал и уставился в потолок.

У Воронова есть дети? И Рябина – его… жена? Видимо, бывшая, если Летен собирается жениться на Поляне. «Но я ее не видел, – тревожно думал Алей. – Никаких ассоциаций, никаких связей, ни одной. Даже намека не было, что у него уже есть жена и дети. Что за черт?..» Он отхлебнул приторно-сладкого чаю, в задумчивости уронив несколько капель на покрывало.

Рябина принесла суповую тарелку, с горкой наполненную теплой выпечкой, и аккуратно пристроила на столике.

– Спасибо, – сказал Алей.

– Пожалуйста, – она улыбнулась. – Как вы себя чувствуете?

Алей помедлил, прислушиваясь к себе, и ответил:

– Лучше. Я… Рябина Метелина, ничего со мной особенного не случилось. Я просто не ел очень долго, не потому что, а… я, в общем, просто есть забываю иногда. – И он неловко прибавил: – День тяжелый был, нагрузки большие.