Дело молодых - Павел Сергеевич Иевлев
В общем, не стал и я терзаться, просто допил чай и лёг спать.
Глава 31. Криспи
– Да простит она тебя, – не очень уверенно сказал Пётр, – баба же. Позлится, поругается и простит.
– Твоё мнение по этому вопросу мне не интересно, – сухо ответил Андрей.
– Всё, шеф, заткнулся.
Криспи принесла чай в уличную беседку и встала рядом, привычно глядя на подъездную дорожку. Ей снова давали гель, время перестало структурироваться на дни, и было невозможно понять, давно ли не едет зелёный автомобиль. Злая женщина, которая зачем-то на неё кричала, куда-то делась, больше девушка её не видела и практически сразу забыла. А вот человека на зелёной машине почему-то помнила.
– И все-таки, шеф…
– Ну, чего тебе ещё?
– А может – ну его нахуй, а? – вкрадчиво спросил Пётр.
– Что именно? – вздохнул Андрей.
– Ну, все эти гнилые расклады? Нет, ты послушай, правда – ну чёрта нам в той геополитике? Недурно же всё шло! Имели свой процент с Севы, имели свой процент с оружия, имели очень недурной приварок с Вещества. С Коммуной вполне можно работать, если не наглеть. Чего тебе ровно-то не сиделось?
Андрей мрачно молчал.
– Не, правда, шеф – ну что мы имеем на выходе? – не унимался Пётр. – Рекурсор проёбан. Это раз.
Он загнул корявый палец с обкусанным ногтем.
– Альтери рано или поздно прознают, что мы тут с их Юными учинили и предъявят нам по полной. Это два.
Он загнул второй палец.
– С местными как-то нехорошо вышло, это три. Они, конечно, придурки были полные, но всё равно неловко получилось. Непонятно, что дальше делать – это четыре. Ну и жена от тебя ушла, это…
– Заткнись.
– Всё-всё, шеф, молчу. Но всё-таки – как же хорошо было без всей этой херни… – пригорюнился Пётр.
Мерит больше ни разу не бралась за нож, но Карлос продолжал упорно следить. Однажды Криспи увидела, как он расстегнул на ней комбинезон и ущипнул за сосок, но девушка только вяло отмахнулась, а Андрей его отругал.
– Я не трахать! – возражал горец. – Я проверять!
– Что там проверять? – удивился Пётр. – По размеру видно, что не силикон.
– Проверять, что она будет делать!
– Достал ты свой паранойей, сколько ещё за ней таскаться будешь?
– Пусть следит! – поддержал Карлоса Кройчи. – Я ей тоже не доверяю!
– Отстаньте от неё, – отрезал Андрей, – средство проверенное. Сева на нём весь свой контингент держит, и даже двери в загон не запирает. Идеальная кормежка – клиенты не бузят, не гадят, сидят тихо, даже почти не стареют, потому что метаболизм снижен.
– Не люблю работорговцев, – поморщился Кройчи.
– Они вас, грёмлёнг, тоже не любят, – засмеялся Пётр, – жрёте много, работники никакие и выпивку прятать приходится. Хреновый товар!
Время для Криспи шло неощутимо, и выходить на дорожку, глядя вдаль, стало даже не привычкой, а каким-то рефлексом, смысл которого почти утерян. Зелёный автомобиль не ехал и уже начал понемногу забываться.
– Так и пялится, гляди-ка, – сказал Кройчи, – каждый день таскается на дорогу смотреть.
– «Что-то миленький не едет, и дорожка не пылит», – процитировал Пётр, – надо же, мозгов меньше, чем у курицы, а туда же, чувства. Бабы, что с них возьмёшь.
– Эй, бестолковая! – грёмлёнг подошел и сильно дернул девушку за локоть. – Чего смотришь?
После происшествия на кухне он проникся к Криспи странной неприязнью и часто зло толкал её, проходя мимо, или норовил больно, с вывертом, ущипнуть за мягкое. Тиранил по мелочи, когда никто не видит. Криспи от случая к случаю успевала об этом забыть, но начала инстинктивно отстраняться при его приближении.
– Не приедет он! Поняла, ты, тупенда? Не-при-е-дет! Никогда. Вали, давай, отсюда, раздражаешь!
У Криспи внезапно как будто что-то оборвалось внутри. Какая-то ниточка, не дававшая ей окончательно утонуть в толще серого геля. Она запрокинула нечесаную голову, некрасиво и широко раскрыла рот и истошно, горестно на одной ноте заголосила:
– А-а-а-а-а!
В этом крике не было ничего осмысленного, никакого протеста или осознания – это была животная боль существа, которое само не понимает, почему ему так плохо.
– Вот же ты мудак, Кройчек! – укоризненно сказал Пётр.
– Ой, подумаешь! – отмахнулся тот. – Тоже мне цаца!
Криспи кричала и кричала, не останавливаясь и не замолкая, пока Пётр не сходил за серой тубой и не запихал ей в рот полную порцию геля. Девушка замолчала, подавившись, а прокашлявшись и проглотив гель, молча ушла в дом. С тех пор она больше не выходила на дорожку, потому что не помнила, зачем, куда и кто выходил. Лицо внутренней Криспи окончательно потерялось на дне серо-зелёной жижи, и даже смутного силуэта было не разглядеть.
– Шеф, ну где моя «Нива»? – нудел Кройчи. – И когда мы уже свалим отсюда? Чего мы высиживаем в этом срезе? Тут адски скучно, а без машины я даже к Севе сгонять не могу.
– Ты же не любишь работорговцев, – напомнил Пётр.
– Когда у них единственный во всём срезе бар с борделем, я готов сдержать свои чувства.
– На днях заберу «Ниву», – отмахнулся бородач, – не надо было на ней в овраг прыгать, не сломал бы лонжерон, каскадёр хулев. Отогнал твоим соплеменникам, обещали сделать быстро.
– Ой, я вас умоляю! «Соплеменники»… Это совсем другой клан, мы вообще не родственники.
– А как по мне, все вы на одно лицо. Хотя я тоже не понимаю, что мы тут делаем. Я даже не понимаю, что мы вообще делаем, шеф.
– Вижу, что не понимаешь, – внезапно снизошел до объяснений Андрей, – ты заметил, что я рейдерам рекурсор без ковчега отдал?
– Еще бы не заметить – это же из «Патра» ящик был. Вожу теперь ключи кучкой в пакете.
– Так вот – мы ждём.
– Чего?
– Ковчег экранировал рекурсор, без него он фонит на весь Мультиверсум. И кто бы ни был заказчик, мы скоро о нём узнаем.
– Как?
– Просто пойдём на шум. Поверь, шума будет много.
Глава 32. Зелёный
Когда в ворота гаража, запертые изнутри на толстый, продетый в ушки болт, заколотили кулаками, я был, мягко говоря, недоволен. Я матерился в поисках фонарика, который куда-то закатился, я матерился, когда обувался – идти босиком после работ по железу смерти подобно, я матерился, когда, шатаясь спросонья, пробирался вдоль стены, переступая через детали нивской подвески…
– Открой, это я! – заорал снаружи Йози. – Скорее!
