Роберт Шекли - В темном-темном космосе (сборник)
Джейн погасила сигарету. Что-то слишком долго Билл осматривается. Лучше бы не заходить в этот узкий залив на семи ветрах, надо было остаться в открытом океане и плыть всю ночь в Акапулько. Но это, конечно, глупо, учитывая ветер и неспокойное море.
Яхта опять покачнулась, и грота-фал перестал стучать. Джейн прислушалась, но ничего не смогла разобрать.
«Не будь дурой, – сказала она себе. – Скоро тебе призраки начнут мерещиться, если не возьмешь себя в руки. Билл просто чем-то занят».
Она хотела встать, выйти на палубу и посмотреть, что там происходит. Но у нее не было сил.
Снаружи стонал ветер. Джейн достала еще одну сигарету и услышала мягкий перестук шагов на палубе. И снова стало тихо.
Она рывком поднялась на ноги и оглядела каюту в поисках оружия. Внезапно она осознала, как это важно – иметь при себе оружие. Под руку не подвернулось ничего, кроме тупого кухонного резака. Она схватила его, потом, мысленно пристыдив себя, положила на место.
Грот-люк открылся. Джейн снова взялась за резак. Но это был Билл. Он спустился по лестнице и сел на свою койку.
– Сделаешь кофе? – попросил он.
Она подкачала примус:
– Где ты был так долго?
– Ветер усиливается, – сказал он. – Я подготовил к отдаче второй якорь и закрепил канат петлей на битенге. На всякий случай.
– Ох, – вздохнула она. – Я слышала, как гремит цепь… Билл, пожалуйста, давай уплывем отсюда!
– Неплохо бы, – кивнул он. – Не доверяю я местному грунту.
– Значит, отплываем?
– Милая, – сказал Билл, – это просто невозможно. Ветер дует с моря и гонит большие волны. В таких условиях искать фарватер очень рискованно.
– Он огражден буями.
– Конечно. Но буи не подсвечены. Даже с мощным прожектором мы будем искать их бог знает сколько времени. Пропустим один буй – и нас снесет на Ладронес.
– Мы можем двигаться медленно, у нас же есть мотор.
– Предположим, мы вышли в море. Сейчас барометр падает, и ветер уже пять баллов. Мы будем бороться с ветром, он станет сносить нас к берегу, а потом вдобавок может начаться шторм.
– И все-таки, – упрямо сказала Джейн.
Билл посмотрел на нее с восхищением:
– Знаю, ты готова отплыть немедленно, и ничто тебя не остановит. Это твоя черта, милая: такие мелочи, как ветер и море, тебе нипочем.
– Значит, решено?
Он пожал плечами:
– Это небезопасно, но мы, я уверен, справимся. Нам уже случалось попадать в шторм. Если ты говоришь, что надо сниматься с якоря, – снимемся. Просто помни о том, что нас ждет.
Теперь, когда он перестал сопротивляться, ее решимость куда-то исчезла. Джейн налила кофе в кружки и прислушалась к вою ветра, колыхавшего снасти. Она представила себе, как их яхта будет идти по узкому фарватеру в поисках буев, отмечающих безопасный проход.
– Нет, – внезапно сказала она. – Давай останемся. Я сглупила. Думаешь, нам понадобится второй якорь?
– Надеюсь, нет, – ответил Билл. – Мне не нравится идея затаскивать потом наверх это чудовище весом в тридцать килограмм.
Он взглянул на часы:
– Почти полночь. Восход в пять двадцать. Постараемся отплыть с первыми лучами солнца.
– Отлично. – Джейн передала ему кружку с кофе. – Билл, как жаль, что на борту нет револьвера!
– Мне тоже, – признался Билл. – Но он тут наверняка заржавел бы. Допивай – и давай спать.
Они выпили кофе. Билл погасил керосиновую лампу и улегся на койку. Ветер завывал в вантах, и волны бились о борт.
Вдруг Билл приподнялся на локте и начал напряженно прислушиваться.
– Но почему грести должен я? – спросил Пепе.
– Потому что тебе полезно упражняться, – ответил Хуан.
На пристани никого не было, она тонула во тьме, только над ледником горела одна-единственная лампа. В полумраке на северном конце причала они нашли три лодки, и Хуан выбрал самую сухую. Он уселся на корме, Эмилио – на носу. Пепе закатал рукава и начал грести.
Хуан сразу же объявил, что лучше б ему грести самому. Тяжело дыша, Пепе умудрялся то и дело шлепать веслами по воде. Хуан прочел ему короткую лекцию о том, что весла надо погружать глубоко и налегать на них равномерно, но за одну ночь из человека моряка не сделаешь. Особенно если этот человек – Пепе.
Они неспешно плыли к заякоренной яхте. На ее носу горел одинокий фонарь, и тускло светилась изнутри каюта. Когда до яхты было уже рукой подать, свет в каюте погас.
– Что это значит? – спросил Эмилио.
– Не переживай, – сказал Хуан. – Там всего-то один мужчина, и тот без оружия.
– Но если он начнет звать на помощь…
– Ему не перекричать ветер, даже если кто-то и стоит на причале. Теперь слушайте. Пепе, греби к корме яхты, к ее задней части, понял? Эмилио, ты идешь первым. Возьми с собой веревку и привяжи нашу лодку к чему-нибудь, только не слишком крепко. И смотри не споткнись там!
Эмилио улыбнулся – широко, как зевают кошки.
– Пепе, ты пойдешь вторым. Видишь открытый люк ближе к носу?
– Как я его увижу? Я же гребу.
– Замри на секунду и посмотри. Видишь? Ну вот. Пойдешь к нему осторожно, ничего не задевая, и залезешь внутрь. Мы с Эмилио спустимся в каюту через главный люк, он ближе к корме. Зайдем с обеих сторон каюты, поняли?
Эмилио кивнул. Пепе спросил:
– Когда я увижу мужчину, мне стрелять?
– Нет, – отрезал Хуан. – Стрелять будем, когда придет время. Выстрел могут услышать на берегу. Кроме того, ты рискуешь попасть в одного из нас.
– Но мы не можем оставить их в живых, они потом все расскажут, – сказал Пепе.
– Мы их прикончим. У Эмилио есть нож. Мы почти добрались.
Рыбацкая лодка стукнулась о борт американской яхты. Почти сразу они услышали мужской голос, спросивший по-английски: «Кто здесь?»
– Давайте живо, – шепнул Хуан. Эмилио прыгнул на борт, зажав фалинь в зубах, и поспешил к ближайшей скобе. Пепе, ворча, перетащил пузо через бортик и заковылял следом.
– Que pasa?! – крикнул американец из темной каюты. – Quien es?![6]
Хуан уже был на борту, а Пепе торопился к открытому носовому люку. Хуан вытащил револьвер и услышал щелчок: это Эмилио достал и раскрыл нож.
– Вперед! – приказал Хуан. Вместе они устремились к люку.
Что-то со свистом рассекло воздух. Хуан дернулся, отпрянул в сторону, и его голова врезалась в гик. Он споткнулся, но удержался на ногах и ринулся догонять Эмилио.
Эмилио добежал до люка, открыл его и стал спускаться, держа нож низко, чтобы сразу ударить или отразить удар. Вдруг послышался скрип, потом шипение. Из тьмы каюты с напором хлынула струя жидкости и ударила Эмилио в лицо. Эмилио закричал, упал на спину и начал тереть руками глаза. Хуан замер у люка: он понял, что мужчина в каюте пустил в ход огнетушитель.
Оттащив Эмилио обратно в кокпит, Хуан быстро вытер ему лицо. Пистолет он положил рядом и все время поглядывал на лестницу.
– Ты как? – спросил он Эмилио.
– Мои глаза!
– Спокойно, – сказал Хуан. – Он же не в упор в тебя прыснул? Это химические пары. Все пройдет. Не вздумай тереть глаза слишком сильно.
Эмилио застонал и вдавил кончики пальцев в кожу лба. Хуан нашел в углу кокпита резервуар с водой, зачерпнул горсть и промыл ему глаза. Рядом с носовым люком загремела цепь.
Пепе не без труда протащил себя через люк. Оказавшись внутри яхты, в полной темноте, он уперся ногами в уложенную цепь. Сойти с нее бесшумно было невозможно, и Пепе решил, что двигаться надо быстро. Он нырнул было во мрак, но цепь, висящая над люком, больно ударила его по лицу.
Он выругался и услышал, как в каюте тихо переговариваются мужчина и женщина. Внезапно напасть на них не удалось, теперь они вооружаются. И у них наверняка есть револьвер.
Пепе с яростью оттолкнул цепь и шагнул вперед. Раздался страшный грохот. Должно быть, он что-то сдвинул, и теперь цепь скользила наверх, исчезая в люке. Пепе услышал громкий всплеск – это ударился о воду якорь.
Цепь ползла мимо все быстрее, следуя за якорем через клюз и задевая края люка. Моток под ногами дернулся, Пепе шагнул в сторону и почувствовал, как звенья цепи сомкнулись вокруг лодыжки. Он дернул ногой, пробуя освободиться. Цепь заскользила еще быстрее. Она тащила ногу за собой в люк, и Пепе потерял равновесие.
Падая, он выбросил вперед обе руки. Револьвер куда-то отлетел, зато цепь перестала двигаться. Наполовину оглушенный, Пепе пытался нащупать оружие, его рука шарила по половицам, но натыкалась лишь на свернутую парусину.
Дверь распахнулась. В полумраке он увидел темную каюту и лестницу на другом ее конце – оттуда должны прийти Хуан и Эмилио. Лестницу заслонил силуэт. Пепе понял, что это молодая блондинка.
Она ударила его чем-то тяжелым, и Пепе разом втянул голову в плечи. Пальцы нащупали ствол револьвера, полупогребенного под парусиной. Пепе схватил его и перевернул, взявшись за рукоятку.
Вдруг его окутало что-то белое, причем так внезапно, что он завизжал от ужаса. Между ним и женщиной возник туман, или пар, или что-то вроде облака. Белизна сгущалась, слоями надвигаясь на Пепе. Он вслепую выстрелил в облако и понял, что задыхается. Такого тумана он еще не видывал. В тумане не было воздуха, Пепе не мог вздохнуть.
