Роберт Силверберг - Царь Гильгамеш

Это его листья. Мы ныряем за этим растением, мы приносим его на поверхность, извлекаем из него силу, а остальное выбрасываем. Из плодов этого растения мы готовим настойку, которая сохраняет нашу силу и в старости, а может от старости и предохранить. Прощальный дар Зиусудры тебе: я должен позволить тебе взять с собой в путешествие плод Стань-Молодым.

Изумлению моему не было предела.

– Мы не стали бы шутить над тобой злые шутки, Гильгамеш.

Изумление на момент лишило меня дара речи. Когда я смог заговорить, то спросил:

– Как же мне добыть эту поразительную вещь?

Лу-нинмарка доказал рукой на камни для ныряния, веревки и море. Он жестом приказал мне раздеться и нырнуть в воду.

Я только на момент заколебался. Море – это владения Энки, а я никогда не чувствовал себя спокойно перед этим богом. Для меня было бы совершенно новым переживанием войти в море. Ну что же, подумал, я, до сих пор Энки не причинил мне никакого вреда, а мальчиком я довольно часто нырял в реки.

Чего же мне бояться? Растение Стань-Молодым ждало меня в этих водах. Я сбросил свой плащ, привязал к ногам тяжелые камни и, спотыкаясь, побрел к воде.

Какой она была чистой эта вода, какой теплой, какой нежной! Она лизала розовый песок у берега и сама приобретала от этого розовый оттенок. Я взглянул на Лу-нинмарка, который жестами подбадривал меня. Здесь было мелко; и целую вечность, казалось, я брел в воде колено. В конце концов я подошел к тому месту, где дно круто обрывалось и, казалось, я нависал над пастью бездонного обрыва внизу. Я оглянулся. И снова Лу-нинмарка поощрил меня жестами. Я глубоко вздохнул и бросился вперед и вниз, куда тянули меня камни.

Радостно парить, опускаясь в эту бездну! Это было похоже на полет, совсем без усилий, плавно и спокойно, полет вниз. Было совсем не страшно.

Цвет моря сгущался вокруг меня. Теперь оно сияло богатым цветом сапфира.

Пока я опускался, рыбы подплывали ко мне и изучали меня огромными выпученными глазами. Они были всех цветов: в желто-черную полоску, багряные, лазурные, цвета топаза и изумруда, цвета бирюзы. Они были таких цветов, каких я никогда не видел, и таких сочетаний, в которые трудно было поверить. Я мог бы дотронуться до них – так близко они были. Они танцевали вокруг меня с непередаваемой грацией.

Вниз, вниз, вниз. Я поднял руки над головой и свободно отдался притяжению бездны. Волосы струились у меня над головой, изо рта вырывался пенящийся поток пузырьков. В груди моей сердце начинало стучать, словно колокол. Но сердце мое радовалось: по всему моему телу проходила волна наслаждения. Не могу сказать, как долго это продолжалось и как давно я не испытывал такой радости. Наверное с тех пор, как Энкиду покинул меня. Ах, Энкиду, Энкиду, если бы ты мог быть со мной сейчас!

Вода здесь была намного прохладнее. Мерцающий свет далеко вверху был бледным, голубоватым, отдаленным, словно свет луны, проходящий сквозь облака. Вдруг под ногами я почувствовал твердую ночку: я достиг дна этого затонувшего царства. Под ногами мягкий песок, передо мной зубчатые острые скалы. Где это растение? Где Стань-Молодым? Ах, вот оно. вон оно! Я увидел множество этих растений. Это были каменные серые листья, прильнувшие к скале. Я слегка тронул некоторые из них, думая, где же то самое, которое совершит надо мною волшебное действо? Может быть, вот это повернет годы вспять? Я оторвал одно растение. Это стоило мне большого усилия. Внешняя поверхность его была покрыта острыми шинами, и я изрезал руки, словно рвал розу. Я увидел, как появилось мутноватое облачко крови. Но в моих руках было растение жизни, растение души. Я крепко сжал его.

Я поднял его над головой и испустил бы ликующий вопль, если бы такое было возможно в этом мире вечного молчания. Стань-Молодым! Да! Может быть, вечная жизнь была и не про меня, но по меньшей мере, я смогу защитить себя от укусов времени!

Поднимайся теперь, Гильгамеш! Плыви к поверхности моря! Только теперь я в первый раз почувствовал, что почти совсем израсходовал свой запас воздуха.

Я обрезал камни, привязанные к моим ногам, и поднялся вверх стремительно, как стрела, прорезая воду, разгоняя перепуганных рыб. Меня окружило хрустальное сияние. Я вдохнул воздух и почувствовал благословенное тепло солнца. Смеясь, барахтаясь в воде, я бросился на грудь моря и поспешил к берегу. Через несколько секунд я уже достиг мелководья, встал и бегом помчался к берегу.

Я протянул руку к Лу-нинмарка, показывая ему грубую серую раковину у себя в руке. Кровь все еще струилась из моих порезов, и я чувствовал, как морская вода, затекая в них, начинает жечь.

– Это оно? – воскликнул я. – Это то самое?

– Давай-ка посмотрим, – пробормотал он. – Дай-ка сюда твой нож.

Он взял у меня нож и ловко вставил лезвие между двумя каменными листками. С силой, какой я в нем не подозревал, старый жрец разделил листочки и раскрыл их по обе стороны. Внутри я увидел нечто странное пульсирующую складчатую розовую мякоть, нежную, сложную и таинственную, словно самое тайное место женщины. Но эта мякоть оставила Лу-нинмарку равнодушным. Он порылся пальцами в ее складках, издал торжествующий возглас и извлек что-то круглое, гладкое и блестящее – жемчужину, которая и есть плод растения Стань-Молодым.

– Вот то, что мы искали, – сказал он.

Он небрежно выбросил каменные листочки и розовую мякоть. С неба сразу же камнем свалилась птица, чтоб съесть это нежное мясо. Жрец бережно держал в ладонях жемчужину, улыбаясь ей, как дорогому дитяти. В теплом солнечном свете жемчужина, казалось, светилась внутренним светом, сливочно розовый цвет смешивался с оттенками голубого. Лу-нинмарка нежно дотронулся до нее кончиком пальца, покатав ее на ладони, искренне восхищаясь ею.

Потом, через несколько секунд, он положил мне ее на ладонь и сомкнул на ней мои кровоточащие пальцы.

– Положи ее в свой пояс, – сказал он, – и храни ее, как величайшую драгоценность. Увези ее с собой в Урук и храни ее в своей сокровищнице.

Когда ты почувствуешь, что годы тяжким бременем ложатся на тебя, вынь ее, Гильгамеш, сотри в порошок, смешай с добрым крепким вином и выпей залпом.

Вот и все. Глаза твои снова станут ясными, дыхание – глубоким, сила твоя вновь станет силой покорителя львов, каким ты когда-то был. Вот наш дар тебе, о Гильгамеш из Урука.

– Я не смел и просить ни о чем подобном.

– Теперь идем. Лодочник ждет тебя.

38

Как всегда мрачный и молчаливый, лодочник Сурсунабу перевез меня к концу дня на соседний остров. Я нашел себе пристанище на несколько дней в главном городе Дильмуна. Теперь надо ждать корабль, идущий в наши земли, на котором я смогу купить себе право проезда. Я бесцельно блуждал по крутым улочкам, мимо лавок, где ремесленники, кузнецы по золоту и меди, занимались своей работой прямо на виду; я смотрел на море и пристани, на корабли. Я часто в мыслях уносился на маленький песчаный остров, видневшийся в море. Я думал о Зиусудре, который был не Зиусудрой, о жрецах и жрицах, служивших ему, о настоящей повести о Потопе, которую они мне рассказали, о каменном плоде растения Стань-Молодым, которое было спрятано у меня в поясе. Вот и кончилось мое паломничество, мой поиск. Я отправлялся домой. И если я и не нашел того, что искал, по крайней мере, я нашел то, что могло отогнать моего врага, держать его на расстоянии, если не победить.