Александр Матюхин - Абсолютное правило

— Он сделал это! — Сом радостно ударил по рулю. — Ну что, господа, думаю, надо готовиться к операции?!

— И то верно. А то расслабились уже. — Акоп достал из кармана черные перчатки с отрезанными пальцами и натянул их. Теперь, в таких вот перчатках, в черной кожаной куртке и черной шапочке, из-под которой выби-

вался вихор рыжих волос, он больше всего походил на супергероя американских боевиков. Осталось только намазать ему лицо гуталином.

— Подай сумку! Там за тобой лежит. Я протянул Сому ту самую сумку, которую он таскал за собой еще с Краевского. Я знал, что он сейчас из нее достанет. И верно — Сом протянул Веронике два увесистых пистолета с широкими рукоятками и насадками под оптические прицелы, следом еще несколько обойм.

Пока Вероника рассовывала обоймы по карманам, Сом достал себе короткую автоматическую винтовку с обрезанным прикладом. Акоп лениво водил лезвием ножа по подбородку.

"Обнаружен Штамм! — замигало на мониторе. — Это действительно он! Классно! Третий этаж, кабинет номер шестнадцать — офтальмологический. Штамм пьет кофе и разговаривает по сотовому. Судя по всему, ни о чем не подозревает. Жду вас через десять минут. Через семь минут замыкаю все двери, отключаю свет и электричество во всем здании! Материализуюсь на четвертом этаже!"

— Прямо в точку! Виталик, я начинаю тебя уважать все сильнее и сильнее. — Акоп бодро похлопал меня по плечу. — Я буду первым армянином, который освободил Землю! И благодаря тебе!

— Нельзя сделать яичницу, не разбивая яиц, — поморщился Сом. — Сначала надо эту победу заработать!

— Тогда — ни пуха ни пера! — Акоп улыбнулся, хотя по его лицу вдруг стало четко видно, что он сильно волнуется. Наверное, даже больше, чем Вероника и Сом.

— К черту. — Мы открыли дверцы и вышли в духоту вечера.

Ветра по-прежнему не было. От земли в воздух поднимался жар. Черные тучи покрывали небо, недовольно ворча над нашими головами.

— Я, наверное, постараюсь пробраться на крышу, — сказал Сом. — Мы с Васей прикроем вас сверху, если что.

— Если нам не удастся добраться до третьего этажа, то убейте его еще и за нас, — сказала Вероника.

— Я сделаю это своими собственными руками, пардон, лапами! — Сом вскинул винтовку на плечо, неторопливо поднялся на холм и скрылся в парке за деревьями.

Мы остались стоять, чего-то молча ожидая. Я каждой жилкой своего тела вдруг четко осознал — началось!

Все, что со мной происходило на протяжении целой недели, наконец-то приблизилось к завершению. Мне уже не от кого убегать, некому доказывать свое право на жизнь. Мне уже не угрожает быть убитым Исправителями из-за каких-то там правил. Передо мной теперь нарисовалась одна-единственная, но четкая цель — уничтожить одних ради жизни других.

Людей в первую очередь. Я не дрался за игроков Зари, я был здесь, среди бессмертных, единственным представителем человечества. И пусть не самым обычным человеком, но я отстаивал их право на существование под солнцем.

И получится ли у меня, еще предстояло выяснить.

— Дождь будет, — сказала Вероника.

— Еще четыре минуты. — Акоп засунул нож за пояс— Пошли?

— Идем.

Когда мы подходили к больнице, у меня вдруг закололо под лопаткой.

Началось! Страшно? Да, еще как страшно! Наверное, во много раз страшнее, чем тогда, в подземке, или в парке, или осознавать, что Евгения Валерьевича уже нет в живых.

Вероника протянула мне пистолет, тот самый, маленький, с которым я бегал в метро (как же давно это было!).

Я посмотрел на здание больницы и подумал, что где-то там, в ее недрах, лежит и Генка Сорокин. А может, уже и не лежит. Может, умер или, наоборот, вылечился. За неделю-то вполне возможно, и сестра забрала его домой.

Всего пять метров отделяло нас от стеклянных дверей за которыми начиналась приемная и суетились люди как вдруг за нашими спинами тяжело сомкнулись две тучи, оглушив окрестности тяжелым бу-ух, в больнице неожиданно погас свет, и Вероника выстрелила.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Входная дверь разлетелась, выпуская наружу чьи-то испуганные крики, звонки телефонов, гул еще не остановившихся вентиляторов, топот множества ног, скрип инвалидных кресел и коек.

А Вероника уже стреляла из обоих пистолетов сразу, неумолимо идя вперед. Люди падали, не успев сообразить, что произошло, опрокидывая стулья, сбивая ногами мягкий зеленый ковер, разбрасывая бумаги.

Неужели, все они были сумеречными? Наверное, если Вероника говорит, что это так, значит ей можно верить.

Едва мы перешагнули через металлический остов дверей, как Акоп тоже открыл огонь! Он стрелял более беспорядочно, во все стороны, больше разрушая, чем убивая! Отвлекал внимание сумеречных от Вероники, давая ей возможность добраться до лестницы.

А милиция, интересно, как отреагирует? — подумал я. — Вмешается ведь! Но это уже не важно. Разговор идет о существовании самой цивилизации…

Веронике почти удалось добраться до лестницы, как вдруг из коридора показались первые вооруженные люди! Некоторые, не добежав, попадали, подкошенные пулями, а другие рассыпались по сторонам, открыв ответный огонь. Акоп, чертыхнувшись, отскочил за небольшой стол, служивший прилавком для лекарств, и ударом ноги опрокинул его на землю.

Вероника тоже скрылась за каким-то металлическим ящиком. Я резко отпрыгнул, насколько позволяла болевшая нога, и вкатился в лифт, двери которого были открыты, хоть сам он и был обесточен. Между дверцами висела характерная табличка: "Лифт не работает". Оно и хорошо!

Но нужно было действовать быстрее. Штамм наверняка уже сообразил, что происходит, и теперь постарается выбраться из больницы во что бы то ни стало!

Также, наверное, подумала и Вероника. Воспользовавшись затишьем, она вскочила и зигзагами побежала к лестнице на второй этаж. Вслед ей раздались выстрелы, выбивающие клочки ковра прямо у нее из-под ног и куски бетона из стен вокруг! Я высунулся и, не целясь, открыл огонь по коридору, в котором скрывались стреляющие.

Пистолет подпрыгнул в руке, едва не вылетев, но я продолжал нажимать на курок, пока не закончились патроны. Только потом в голове мелькнула мысль — а где запасные?!

Что-то внутри пистолета сухо щелкнуло, и он вдруг снова выстрелил. Самозаряжающийся?!

Вокруг стоял такой страшный грохот, что даже если бы уже подъехала милиция; то мы бы этого не услышали. А вернее, нам всем теперь было просто наплевать на то, что творилось на улице.

Веронике удалось подняться по лестнице, и она через считанные секунды скрылась в лестничном пролете. Сразу после этого все выстрелы направились в мою и Акопову сторону.