Роберт Блох - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 17

Да и трудно было осудить их за это. Их заманили в какую-то лоханку. Правда, Рош постарался обеспечить в ней все их потребности, какие только мог предусмотреть, но все равно обстановка не только слишком резко отличалась от знакомой им среды, но просто была для них за пределами мыслимого. А Рош был для них огромным лицом на светящейся стене — лицом, похожим на лица тех демонов, которые принесли с собой мор их народу, только очень уж большим и с зычным голосом, который звучал неизвестно откуда. Рош позаботился, чтобы никто из нас — так сказать, демонов-ассистентов, — не попал в поле зрения телекамеры, но это не помогло. Туземцы уже решили, что их уволокли не иначе как в преисподнюю. Они стояли, скрестив свои верхние пары рук на узкой груди и с мрачной гордостью глядели в лицо архидемону, ожидая страшного суда. Правда, они вступили в диалог с этим потусторонним существом, что позволило Рошу немного освоить их язык, и даже назвали свои имена. Они выпалили их несколько раз трескучей скороговоркой по очереди, каждый раз в одном и том же порядке:

— Укимфаа, Мвензио, Куа, Джуа, Найе, Атакуфаа, Куа, Мвуа.

Д-р Рош что-то коротко сказал им, получил в ответ молчание и выключил экран, отирая лоб платком.

— Упрямые черти. Я ожидал нечто подобное, но… Никак не могу сладить с ними. О детях говорить не хотят.

— У двух одинаковые имена, — заметил док Биксби.

— Да, почтеннейший. Они все родня. Клан и одновременно боевая единица. «Куа» означает «если-то», то есть связь друг с другом по крови и по долгу. В этом-то и вся трудность.

— А другие имена тоже имеют какой-то смысл? — спросил я.

— Конечно. Типично для этого уровня общественного развития. А все вместе они составляют функциональную боевую единицу. Но у меня слишком мало данных, чтобы разобраться в характере их взаимных связей. Будь у меня такие данные, я мог бы сообразить, кто из них старший и сосредоточить все внимание на нем. Пока что я могу уверенно сказать только одно — ни один из Куа не может быть вожаком; тут, видимо, только скрещивание линий двоюродного родства.

Я чуть было не подавил в себе следующий вопрос, который у меня возник. Но Рош был явно в замешательстве, и я решил, что не поврежу ничему, если подбавлю малость шума.

— А не может она иметь грамматическое выражение? Я имею в виду связь между ними.

— Что? Чепуха! Не та культура… Г-м… Постойте-ка! С чего вдруг вы задали такси вопрос, Ганс?

— Да потому, что каждый раз они называли себя в одном и том же порядке. Вот я и подумал, если имена их являются значащими словами, может из них слагается предложение, имеющее определенный смысл.

Рош прикусил губу и помолчал. Потом сказал:

— Верно, черт возьми. Есть смысл. Правда, предельно лаконично выраженный. Погодите-ка минуту…

Он подтянул к себе блокнот и принялся очень медленно, с крайним напряжением, писать. Потом долго глядел на написанные им слова.

— Вот: «Дождливый сезон (кто-то) помощь (ему) если-то сухой сезон (может быть) ты». Господи, это же…

— Золотое правило, — тихо сказал Биксби. — Теория игр, первая теорема ненулевой суммы.

— Больше того… Впрочем, нет, не больше, а важнее для нас! Все слова связаны между собой. Это невозможно передать на нашем языке — язык саваннян отличается сильно развитой флективностью. Каждое из восьми слов находится в весьма точной иерархической связи с остальными семью. В уникальной грамматической позиции находится слово «помощь», все остальные дублируются либо по смыслу, либо по грамматической функции.

Он перевел дух и решительным щелчком включил экран.

— Мвензио! — крикнул он в микрофон.

Одно из существ с длинным трубчатым торсом мгновенно распрямилось и шагнуло вперед, гордо откинув пулевидную голову.

— Мпо-кусейя! — громко сказало оно и смолкло.

— Что это означает? — шепотом спросил Биксби за рамкой экрана. Это было грубым нарушением предписания Роша, но тот и сам не сумел сдержаться и шепнул в ответ:

— «Меня не сломить» — вот что это значит.

Туземец и посланец ЮННРА пристально смотрели в глаза друг другу, словно они стояли лицом к лицу, а не перед телеэкранами. Рош начал говорить, и тут, наконец, прорвалось все напряжение, которое он испытывал.

Я сомневаюсь, сумел ли бы я понять диалог между ним и Мвензио, даже если бы и знал язык, но теперь, из записей, я знаю его содержание:

— Воин, я требую, чтобы ты, ради любви к своим детям, выслушал меня. Мы пришли в этот мир не карать. Мы принесли помощь,

— Это мое имя, демон.

— Так пусть имя твое обяжет тебя ради детей твоих, которые, может быть, станут вождями.

— Я в плену. Волшебство есть волшебство. Против него у меня оружия нет. Но дети мои не в твоей власти и никогда не будут.

— Заверяю тебя смыслом имени твоего, что не добиваюсь этого. Я пришел только исправить зло, содеянное мной здесь.

Капитан Мотлоу и док Биксби оцепенели, услышав, что Рош принимает на себя вину первой экспедиции, но Рош уловил их реакцию и отмахнулся решительным жестом, постаравшись, чтобы это не было видно на экране.

— Как мне называть тебя? — спросил Мвензио.

— Называй меня Мботе (Жизнь).

— Ты не лжешь?

— Я не лгу, Мвензио.

Мвензио долго молчал, стоя неподвижно и опустив голову. Наконец он произнес:

— Говори мне, Мботе, твой слуга слушает.

— Слушай же и верь мне, потому что времени у нас мало.

Мы освободим тебя и твоих сородичей, и вы передадите мои слова кланам и племенам. Вы должны убедить своих вождей, что те, кто принес вам смертельный мор, вернулись сюда с лекарством. Но исцеление придет, только если вы все сделаете так, как мы скажем. Самое главное — лечение нужно начать сейчас, пока дети еще не родились. Лучше всего будет, если все матери, все, кто только сможет доехать, приедут туда, где мы вас высадим.

— Мы вот приехали, — сказал Мвензио. — Только уже поздно.

— Не может быть. Во всяком случае, не для всех. Если мы поспешим…

— Никто не может спешить назад, — сказал Мвензио и быстрым движением коротких рук, скрещенных над головой, стянул с себя грубо сшитую тунику и бросил ее на пол. Без всякого сигнала остальные семь воинов одновременно проделали то же самое.

У каждого из них на сложенной у узкого живота средней паре конечностей копошилось от шести до восьми крохотных детенышей, карабкаясь друг через друга в слепой, инстинктивной борьбе за право прильнуть к материнскому соску. Размером они были с бурундучков.

— Мы и есть матери, — сказал воин. — А вот наши дети. Они уже родились. Если еще не поздно, мы вверяем их тебе, Мботе. Исцели их.