Валерий Заворотный - Кухтик, или История одной аномалии

Конфликты иногда возникали и внутри какой-то одной страны. Порой и там дело доходило до убийства. Но долго убивать друг друга было слишком накладно. Как правило, жители быстро прекращали эту борьбу и возвращались к своим повседневным делам.

Единственной страной, где борьба оставалась целые десятилетия основным занятием, была Кухтикова страна.

Во времена Автора Великой Идеи неимущих жителей заставляли бороться с имущими. Они исправно делали это.

Во времена Великого Вождя сознательных жителей заставляли бороться с несознательными. И это они делали очень прилежно.

Во времена Смелого Соратника, когда имущих и несознательных почти не осталось, жителей обязали бороться с самими собой и искоренить в себе неправильные мысли. Это они тоже выполняли, хотя и с меньшим энтузиазмом. Сказывалась усталость.

Во времена Предводителей жители уже в основном изображали борьбу. Но изображали очень усердно, ибо теперь без борьбы (или без видимости ее) жизнь большинства из них потеряла бы всякий смысл.

Со стороны все это выглядело полным идиотизмом.

Первый Демократ решил разорвать порочный круг и предложить что-нибудь новенькое. Он предложил закончить бессмысленную войну друг с другом и начать перековку.

Жители все поняли. Они собрались с духом и начали бороться за перековку. Возглавляла борьбу партия, которую и следовало перековать.

Жизнь снова наполнилась смыслом.

Перековка продолжалась шесть лет, пять месяцев и четыре дня. Партия боролась сама с собой, и остальное население по мере сил помогало ей в этом нелегком деле. Новый этап борьбы мог продолжаться значительно дольше, если бы Первый Демократ одновременно с перековкой не затеял голосиловку. Этого делать не следовало.

Начитавшись голосильных газет, часть жителей задумалась над тем, чем же они, собственно, занимаются и чем занимались все предыдущие годы. Партия попыталась объяснить, что до добра это не доведет. Нельзя одновременно бороться и думать. Надо выбирать что-то одно.

Как ни странно, но многие предпочли раздумья. За шесть лет, пять месяцев и четыре дня они перечитали и передумали больше, чем за десятки лет перед этим. Как и предупреждала партия, ничего хорошего из этого не вышло. Во всяком случае - для нее. Голосиловка делала население все менее управляемым и все менее пригодным для борьбы. Согласиться с этим партия не могла, потому что ни для чего другого жители не предназначались.

Поскольку Первый Демократ не осознавал до конца всех последствий затеянного, соратники по партии решили временно изолировать его и прекратить вредный эксперимент. С первой частью задачи они справились без труда, Демократ был изолирован. Оставались мелочи - объявить о прекращении эксперимента. Но тут совершенно неожиданно выяснилось, что жители имеют на этот счет свое мнение. Что такое "мнение жителей", откуда оно взялось и как теперь поступать, партия не знала. К такому повороту дела никто не был готов. Попытки объяснить жителям, что никакого мнения у них нет и быть не может, успехом не увенчались. Попытки напугать их тоже не дали результата. Партия запаниковала. Жители, видя это, окончательно распустились, вышли на улицы, наплевали на партию и решили, что впредь будут жить без её руководства.

Таким образом, через шесть лет, пять месяцев и четыре дня перековка закончилась. Правда, не совсем так, как предполагалось.

Не догадывался о том, что произошло, только один человек. Он сидел в это время далеко от столицы, взаперти в красивом белокаменном доме. Звали его Первый Демократ.

* * *

Микки расположился на диване, прижав к уху маленькую коробочку с тонким блестящим прутиком. Из коробочки сквозь треск и шум доносился голос. Интересно, что голос этот принадлежал тому самому мужчине, который когда-то, очень давно, чуть не разбудил Кухтика. Мужчина, сидя за тысячи километров от Первого Демократа, рассказывал ему, что происходит в его стране. Другой возможности узнать об этом у Микки в данный момент не было. Надо сказать, что до начала затеянной им перековки к такому способу получения информации прибегали многие жители. Чтобы отучить их от этой вредной привычки, партия, которую возглавлял Первый Демократ, велела построить массу специальных антенн-излучателей, заглушавших слова, доносившиеся из соседних стран. Люди целыми днями трудились, возводя эти сооружения. По ночам же, после трудового дня, они исправно включали у себя дома коробки с прутиками и пытались поймать заглушенные слова. До сегодняшнего дня Микки не мог понять их упорства. Все познается в сравнении.

Не разобрав и половины услышанного, Первый Демократ выругался, встал с дивана, прошелся из угла в угол и собрался было снова взять в руки коробочку с прутиком. Но сделать этого он не успел. За стеной послышался шум, дверь в комнату с грохотом распахнулась, Микки обернулся и застыл в изумлении.

На пороге стоял Усач.

- Ты? - спросил ошарашенный Первый Демократ.

- Агась, - ответил помощник Президента Центральной провинции.

- Откуда?

- Оттуда... - Усач кивнул в сторону двери.

- А как же?.. А охрана?.. А... эти?.. - спросил Микки, все ещё не придя в себя.

- Кто - эти? - поинтересовался Усач.

- Ну, эти... Ну, Болван... И вообще?..

Усач подошел к нему, наклонился и прошептал на ухо Первому Демократу всего три слова. Точно так же, как сделал когда-то Старый Друг. И последнее слово - вот какие бывают совпадения - тоже состояло из трех букв. Правда, это были другие буквы.

* * *

В то самое утро, когда Кухтик собирался покинуть столицу, Первый Демократ возвращался в нее. Вылети он чуть пораньше, он вполне мог бы встретить Кухтика по дороге из аэропорта. А сломайся машина, которая везла его из аэропорта, он мог бы выйти из неё и, повстречав Кухтика, разузнать у него много интересного про город Лукичевск. Узнай он у Кухтика про тихую лукичевскую жизнь, он, возможно, и впрямь решил бы бросить столичную суету и провести остаток жизни в тиши и покое.

Но ничего этого не случилось.

Из аэропорта Микки в сопровождении Усача и двух десятков новых охранников прибыл во дворец Центральной провинции. Поднявшись по главной лестнице и ступая по ковровой дорожке, ведущей к залу заседаний, он с каждым шагом чувствовал себя все увереннее. Прежний, привычный ритм постепенно овладевал им. Сейчас он пройдет за кулисы, выйдет на сцену, легким кивком головы ответит на бурные аплодисменты, сядет за стол президиума, и жизнь снова вернется в прежнее русло. Он выступит с короткой, но яркой речью (текст уже подготовлен). Он заклеймит коварных заговорщиков, поблагодарит жителей Центральной провинции за поддержку и призовет их развивать перековку. Он сурово покарает отступников (Болвана - под суд, Крючка - в отставку. Павлуху... Впрочем, Павлуху, если сильно припугнуть, можно ещё использовать. Остальных - на пенсию. В крайнем случае - послами куда-нибудь с глаз долой). Он вернет Старого Друга и всерьез займется партией. Он углубит позитивные процессы, осудит негативные явления, поддержит здоровые начинания и осудит нездоровые тенденции. Он...