Робертсон Дэвис - Пятый персонаж (Дептфордская трилогия - 1)

Я рухнул на кровать. Я устал, я задыхался, но при этом чувствовал себя великолепно. За все эти три недели я ни разу не чувствовал себя лучше. Я думал о Фаустине. Хорошая она девка, Фаустина. Этот мордобой, который я здесь устроил, может, это месть за нее? Нет, пожалуй, нет. Мгла, окружавшая меня все эти дни, рассеялась, у меня начинала брезжить надежда, что мой разум, какой уж он там есть, потихоньку выкарабкивается из недавнего жалкого состояния и что я имею шансы снова стать нормальным человеком.

Как и положено страдающему герою, я отказался в тот вечер от ужина, так что немудрено, что теперь, ночью, у меня прорезался зверский аппетит. Еды в номере не было, но зато была бутылка виски; я взял ее, снова лег в постель и глотнул из горлышка. Комната напоминала поле недавней битвы - каковым она, собственно, и являлась, но я решил, что прибраться можно и утром. На полу валялись халат Лизл и клочья пижамы, их я тоже не стал трогать. Почетные трофеи. В дверь осторожно постучали.

- В чем дело? - вопросил я по-английски.

- Сеньор, - возмущенно прошипел незнакомый голос, - я понимаю, медовый месяц - это прекрасно, очень прекрасно для вас, сеньор, но только, пожалуйста, не забывайте, что внизу тоже живут люди и они далеко не так молоды, сеньор!

Я цветисто извинился по-испански, и обладатель шипящего голоса удовлетворенно удалился. Медовый месяц! Как странно люди толкуют звуки!

Через несколько минут ко мне снова постучали, совсем уже еле слышно.

- Кто там? - откликнулся я, на этот раз по-испански.

- Позвольте, пожалуйста, мне взять свой ключ, - сухо и как-то неразборчиво, словно с кашей во рту, сказала из-за двери Лизл.

Хочешь не хочешь, пришлось открыть дверь. Она стояла босая, придерживая на груди остатки располосованной пижамы.

- Что за вопрос, сеньора! - Я поклонился со всем изяществом, доступным одноногому идальго, и широким взмахом руки пригласил ее в номер. По не совсем ясной причине я закрыл за нею дверь. Мы уставились друг на друга.

- Вы много сильнее, чем можно подумать, - сказала Лизл.

- И вы тоже, - сказал я. И улыбнулся. Торжествующей, надо думать, улыбкой, улыбкой, какой я одариваю школьников, которых сам же только что перепугал до полусмерти. Лизл подобрала с полу свой халатик, она явно остерегалась повернуться ко мне спиной.

- Позвольте предложить вам выпить, - сказал я, протягивая ей бутылку. Лизл приложилась к горлышку и сразу сморщилась от боли; я догадался, что виски обжег ей разбитые губы. Тут у меня пропали последние остатки злости.

- Садитесь, - сказал я, - надо обработать ваши ссадины.

Она присела на край кровати, я промыл ее ссадины, поставил на поразительно распухший нос холодный компресс; слово за слово, и через пять минут мы уже сидели рядышком, подложив под спину подушки.

- Ну и как вам теперь, лучше? - спросил я.

- Гораздо лучше. А как вы? Как ваша щиколотка?

- Так хорошо я себя давно не чувствовал. Очень давно.

- Вот и хорошо. Затем я и приходила.

- Действительно? А мне-то показалось, вы пришли с гнусным намерением меня соблазнить. Ведь это же вроде такое ваше хобби. Кого угодно и что угодно. Ну и как, часто вас бьют?

- Ну и дурак же вы, Рамзи! Это был просто способ донести до вашего ума некую вещь.

- Это какую же? Надеюсь, не что вы меня любите. За долгую жизнь я успел поверить во множество самых странных вещей, но это было бы очень суровым испытанием моей доверчивости.

- Нет. Я хотела сообщить вам, что вы такой же человек, как и все.

- А я что, когда-нибудь спорил?

- Послушайте, Рамзи, три недели кряду вы излагали мне историю своей жизни с уймой эмоциональных подробностей, и у меня все больше крепло убеждение, что вы не считаете себя человеком. Вы берете на себя ответственность за чужие горести. Такое вот у вас хобби. Вы опекаете эту несчастную ненормальную женщину. Вы легко смирились, что этот ваш школьный товарищ - сахарный король, располагающий там у вас такой огромной властью, исподволь вас оскорбляет, ни секунды не сомневаясь, что не встретит отпора. Вы дружили с этой женщиной, Леолой, - это надо же такое имя! - которая сделала вам ручкой, когда захотела стать миссис Сахар. И все это со всякими секретами, и вы ни в жизнь не признаете, что ведете себя очень благородно. Это не очень по-людски. Вы относитесь в высшей степени порядочно ко всем, за исключением одной конкретной личности - Данстана Рамзи. Но как вы можете быть по-настоящему добрым к кому бы то ни было, если вы не добры к самому себе?

- У нас в семье не было принято звонить во все колокола, если ты что-нибудь для кого-нибудь сделаешь.

- Воспитание, значит, такое? Кальвинизм? Знаете, Рамзи, я швейцарка и знакома с кальвинизмом не меньше вашего*. [Кальвин (1509-1561) проповедовал по большей части в Швейцарии, в Женеве, где он основал и возглавил теократическую республику. Пресвитерианство - одно из направлений кальвинизма.] Это жестокий образ жизни, даже если забыть о религии и заменить Бога чем-нибудь вроде этики или порядочности. Но даже невыносимый кальвинизм становится выносимым, если жить в мире с самим собой, а вы, что делаете вы? Вы отринули, оставили непрожитой значительную часть своей жизни. А в пятьдесят лет вам стало это больше невтерпеж, и вы рассыпались на кусочки, пошли изливать свою душу первой по-настоящему умной женщине, какая вам встретилась - это, значит, мне, - и начали страдать, как сопливый мальчишка, по девушке, которая так же далека от вас, как если бы жила на Луне. Это вам мстит ваша непрожитая жизнь. Она взяла вдруг и сделала вас круглым дураком. Вам следует получше присмотреться к этой непрожитой стороне вашей жизни. Только не сопите, не увиливайте и не пытайтесь возражать. Я же не призываю вас завести себе аппетитную вдовушку, которая будет ждать вас в своей кружевной спаленке каждый четверг, или устраивать втайне от мира недельные запои, вы же не какой-нибудь олух. Но у каждого человека есть свой дьявол, а у человека необычного, вроде вас, Рамзи, и дьявол должен быть необычным. Вам нужно познакомиться со своим личным дьяволом, а может, даже познакомиться с его папашей, верховным дьяволом. Христианство, христианство! Даже богохульствуя, люди в него не верят; христианство сформировало весь их мир, христианство пронизывает их до мозга костей, а они все стараются показать, что можно быть христианами без Христа, и такие хуже всех, они оставляют жестокую доктрину, отбрасывая поэтическую благодать мифа. Так почему бы вам не пожать руку своему дьяволу и не переменить свою дурацкую жизнь? Почему бы вам не сделать хоть однажды что-нибудь по наущению дьявола, что-нибудь иррациональное, необъяснимое, сделать то, чего пожелает ваша левая нога? Вы станете совсем другим человеком. Спешу оговориться: то, что я тут рассказывала, касается далеко не всех. Только дваждырожденных*. [Слово "дваждырожденный" позаимствовано из индуизма, там дваждырожденными называются представители двух верхних варн (каст) - брахманы и кшатрии. Второе рождение - изучение Вед, обязательное для этих варн и запретное для остальных.] Дваждырожденных очень легко отличить, иногда они даже меняют имя. За вас об этом позаботилась та английская девушка. А Магнус Айзенгрим, кем он был раньше? А я, вы знаете, что означает мое имя Лизелотта Вицлипуцли? Звучит очень смешно, но когда-нибудь вы наткнетесь на его действительное значение. И вот вы, дваждырожденный, успевший прожить - в общепринятом смысле этого слова - большую часть своей жизни, и вам все еще предстоит начать настоящую жизнь. Кто вы такой? Как включены вы в миф и поэзию? Вы знаете, что мне кажется? Мне кажется, что вы - Пятый персонаж. Ведь вы не знаете, что это такое, да? Так вот, в постоянной оперной труппе нашего, европейского образца непременно должна быть примадонна - всегда сопрано, всегда главная героиня и зачастую дура, а также тенор, исполняющий роль ее возлюбленного; затем должна быть контральто - соперница героини, или колдунья, или что-нибудь еще в этом роде, и бас - злодей или соперник тенора. Все это очень мило, однако для построения сюжета необходим еще один актер, обычно баритон; на профессиональном жаргоне его называют Пятым персонажем, в отличие от тех четверых он непарный. Без Пятого персонажа не обойтись, это он расскажет герою тайну его рождения, это он поможет впавшей в отчаяние героине или спасет от голода отшельницу, а может даже стать причиной чьей-либо смерти, если так требуется по сюжету. Примадонна и тенор, контральто и бас получают на свою долю лучшие арии и блистательные деяния, но без Пятого персонажа сюжет не построишь! Это хорошая роль, пусть и не слишком эффектная, и карьера тех, кто ее играет, бывает долговечнее самых золотых голосов. Так может быть, вы - Пятый персонаж? Вам нужно разобраться с этим вопросом.