Александр Золотько - Хроника посещения (сборник)

– Пугаешь?

– Сама пугаюсь. Скажу больше, мальчики, меня иногда охватывает уверенность, что костерок в Зоне тлеет. Я про костёр, разожжённый любителями пикников. С виду осталось мёртвое пепелище, но угольки в нём горячие. Почему не затушили? Чего нам ждать?

– Кто-то печёт картошку и вернётся покушать, – весело подхватил Алекс. – Возьмёт обжигающую картофелину, перебрасывая из руки в руку. Если упустит время, вместо вкусной корочки получит золу. Мы с Бобом, помню, пекли картошку у себя в саду, ещё до интерната. А заедали варёной сгущёнкой… Рут, не нагоняй тоску. Эти твари могут вернуться в любой момент – безотносительно спичечных коробков или угольков на пепелище. Представь: компания, устроившая на Земле пикник и хорошо здесь погулявшая, снова проезжает мимо. У них остались отличные впечатления от прошлого раза. И что им мешает снова свернуть на приглянувшуюся лужайку? Ничего не мешает.

– Ты к тому, что надо быть готовым?

– Нет, просто в некоторых ситуациях от нас ничего зависит. В связи с чем хочу спросить, что ты делаешь завтра вечером…

Они ворковали, перебрасываясь умными фразами, а я сидел, оседлав рюкзак, и уговаривал себя: вставай, сталкер, подъём! Ребёнок в окне словно стержень из меня вынул. А до темноты, между прочим, шесть часов. Если не успеем вернуться, будем всю ночь лежать где-нибудь кверху задом, трепетать, как тот кролик, и ждать рассвета… Возвращаться мы планировали в обход стены, на западе. По речке нельзя, жабы, конечно, обнаружили дыру, они по два раза на дню заграждение осматривают. Жабы нервные, чуть что – стреляют, причём не столько в тех, кто в Зону идёт, на этих они клали, а в тех, кто из Зоны. А уж когда дыру увидят… Короче, путь предстоит не близкий. Самое время собирать свои рассыпавшиеся мощи, и вперёд… Так я встряхивал себя, но помогало плохо. И если б не катившееся колесо…

Это я в первую секунду подумал, когда заметил движение, – колесо, мол. Несётся по улице вдоль разделительной полосы, как будто с велосипеда соскочило. В совершенной тишине. А уже через секунду вижу: спиц-то нет, круг цельный, и звук появился, стремительно нараставший грохот. Это была стальная крышка от люка – та самая, двести фунтов чистого веса! Мчалась прямо на нас, пересчитывая трещины. И наконец я просыпаюсь, ору: «В сторону!» Только мы рассыпаемся, она перемахивает через бордюр и втыкается в ограду – ровно в месте, где мы располагались. Удар страшный, чугунные завитки на решётке погнуло, крышку отбросило ярдов на десять. Стоит она вертикально, по-прежнему не падает и звучно так вибрирует…

Подхватились мои бойцы и – без команды – махнули через оградку. Я за ними. Только тогда и осознали, что всё, рубикон перейдён. Мы на территории Приюта, и пути назад нет.

Гаек Шухарт не жалел, тропы-то не было. Плохо, когда не знаешь тропы, идешь вслепую по краю пропасти, не туда шагнешь – и… Алекс Мелок шёл теперь вторым, Рут Арден сзади, а первым – Шухарт. Следы тех, кто гробанулся, попадались повсюду: от истлевших тряпок до почти новых брезентовых рюкзаков, от отдельно лежащих костей до целых скелетов. Привычные «парилки», «давилки» и «комариные плеши» вычислялись легко, результаты их работы были наглядны и поучительны, однако этими аномалиями дело не ограничивалось.

Возле спортплощадки видны были свежие остатки тел, и висела там на сетке чья-то голова, не успевшая стать черепом, но это далеко, Шухарт туда вроде не собирался…

Прежде всего командир долго бродил вдоль ограды, выбирая место, откуда начать движение. «Из пункта А в пункт Б вышли три пешехода…», детская задачка. Но очень уж трудно найти пресловутый «пункт А», ведь это первая точка на сложной кривой, которая либо станет тропой, либо не станет. Внимание Шухарта привлекло нечто яркое, красно-бело-синее, похожее на изделие из конструктора «Лего»; эта штуковина лежала в изгибе парковой дорожки. Шухарт осмотрел её в бинокль и вдруг воспрянул, махнул рукой: есть направление, за мной! Когда дошли, оказалось, и впрямь «Лего». На дорожке, когда-то утрамбованной и посыпанной гравием, а теперь поросшей травой, красовалась фигурка, собранная из пластиковых кирпичиков: треугольник с палочкой. Похоже на указательную стрелку, где треугольник – острие.

– А у тебя в мешке такой же конструктор, – констатировал Шухарт. Алекс согласно кивнул. Всё точно, от Шланга остались детские игрушки, в том числе и конструктор, но какая здесь связь? Очевидно, командир связь находил, потому что опять схватился за бинокль, принялся осматривать территорию в направлении стрелки и тут же молвил с удовлетворением: «Вот!» Он чуть ли не сиял, суровый сталкер, никогда в Зоне не улыбавшийся. Он показал рукой: туда! И двинулся первым, поведя группу дальше, по стрелке, оставленной неизвестно кем, по бывшему газону, совершенно заросшему, и вскоре Алекс увидел, что направляются они к следующей фигурке из «Лего», лежащей на круговой садовой скамейке под одиноким клёном…

А потом что-то заставило Алекса оглянуться, и он крикнул Шухарту: «Стой!» И пошёл обратно, убыстряя шаг, и Шухарт тоже орал ему: «Стой», однако он не подчинился. Миледи, отстав на десяток шагов, застыла в нелепой позе – в полупоклоне, боком к движению. Вытянув вперёд руку, она смотрела на Белоснежку, на обычную садовую скульптуру, деревянную и крашеную. Краска поблёкла и облезла. Цепочкой за Белоснежкой выстроились гномики, такие же деревянные и облезлые.

– Ты чего? – подбежал Алекс. Заглянул женщине в лицо и содрогнулся. – Ты что там видишь, Рут?

– Не дотрагивайся до неё! – бушевал Шухарт, и это было последнее, что услышал Алекс, прежде чем взял Миледи за вытянутую руку…

Очнулся у дерева. Вселенский восторг, раздавивший реальность и ставший, собственно, реальностью, уходил из него, как воздух из развязанного шарика. Циклопические цветные пятна, закручивающиеся огромными винтами, какое-то время ещё дырявили его голову, но и они растворились в тени от клёна.

– Во что мы вляпались? – спросил Алекс, мучаясь раскаянием.

– В «лунный свет», – ответил, жуя соломинку, Шухарт. Он сидел на скамейке, сооружённой вокруг толстого ствола. Старое тенистое дерево, приземистое и широкое, было когда-то идеальным защитником для сплетников и любителей секретничать.

– А ты…

– А я вытащил вас верёвкой. К мамзели претензий нет, с кем не бывает. Насчёт тебя, идиота, сомневаюсь, правильно ли сделал.

– А если б не вытащил?

– Протухли бы через недельку-две.