Юрий Никитин - Владыки Мегамира

Кася вздрогнула, пугливо отодвинулась. Влад сел ближе, снова обнял ее за плечи. Мгновение ее мышцы противились, потом разом обмякли, она поспешно прижалась, маленькая и беспомощная как испуганный ребенок.

— Никто, — прошептала она едва слышно, — никто, кроме бога, не смеет...

Влад молчал, лицо его было строгим и печальным.

К вечеру, так считал Влад, дверь распахнулась — все так же без стука. В глубине коридора стоял получеловек, а сразу за дверью находился один из хозяев этой подземной станции, так его определил Влад — холодноглазый, хмурый, с осунувшимся лицом. Кася отвернулась, генетик сделал вид, что не заметил, сказал Владу сумрачно:

— Мы посоветовались и решили...

— С народом? — прервал Влад.

Генетик поморщился:

— С дикарями? Советуемся друг с другом. Завтра можешь выйти на прогулку. По станции, разумеется. Увидишь, что мы правы. Правда, выходить можно только между завтраком и обедом. Сопровождать будет полч. Вождю полагается почетный эскорт! Потом, если сочтут неопасным, разрешат ходить без полча.

Влад смотрел в хмурое лицо, видел ясно, что такое время наступит не раньше, чем вакка переловят богомолов. Он спросил обрадованным голосом:

— Я?.. А эта женщина?

— Пока один. Не все годится видеть женщине. Впрочем, если настаиваешь...

Он сделал паузу, Влад покачал головой:

— Я хотел проверить насколько мы свободны. Я пойду один.

Генетик кивнул уже благожелательнее:

— Вот и хорошо. Завтра после завтрака.

Глава 29

Ночью в оцепенение не впадали, подземная станция хорошо держала тепло разогретой за день земли. К тому же, как Влад подозревал, что-то разогревало воздух в самой станции — он чуял движение теплых потоков.

Утром полч молча принес два больших ломтя мяса. Кася не притронулась, Влад ел неторопливо, косясь на застывшего в дверях получеловека. Дверь оставалась открытой, а полч словно бы приглашает сделать прыжок, броситься на него или просто выскочить в коридор!

Влад усмехнулся, отодвинул пустое блюдо, медленно поднялся. Полч подался вперед и слегка развел в стороны длинные крючковатые лапы. Глаза странно расширялись и сужались, а уши, что больше походили на пластинчатые сяжки, подрагивали, поворачивались раструбами.

— Жди, я не долго, — сказал Влад громко. Кася судорожно закивала, глаза ее стали совсем огромные, отчаянные.

Он медленно прошел мимо полча, прижимаясь спиной к косяку. Получеловек нарочито загородил две трети прохода. Кася слышала шорох, когда варвар протискивался мимо чудища, задевая дверной косяк.

Так же неспешно Влад двинулся по коридору, каждая мышца дрожала от напряжения, а уши заныли от усилий, вслушиваясь в тяжелые шаги за спиной. Полч двигался на расстоянии вытянутой руки. В любой миг стоит лишь вскинуть лапищу и сжать пальцы на его шее — жертва не пикнет.

Впереди по коридору — такому же как на станции Соколова распахнулась дверь, вышел человек в белом комбинезоне. Сбросил с лица прозрачный щиток. Влад узнал покрытое каплями пота лицо Полищука. Главный генетик еще издали оскалил крупные желтые зубы:

— Я мог бы зарабатывать на предсказаниях!.. Ты вышел минута в минуту. Четверть часа на завтрак, три минуты на уговоры женщины не бояться одной... Итак, Великий Воин, походи, разомнись. Правда, бродить не везде дозволено, полч позаботится, но увидишь достаточно.

Влад покосился на огромного стража. Полищук скалил зубы, шарики пота в сухом воздухе пузырились, шипели, распадались и таяли. Лицо генетика быстро обретало прежний мертвенно желтый цвет.

— Я увижу, — согласился Влад. — Знание — сила.

— А много знаний — много силы, — добавил Полищук, подмигнув. — Увидишь, у кого много знаний!

Он тряхнул головой, щиток со стуком влип в желобки, отгораживая даже от воздуха. Двери бесшумно растворились, Полищук отступил. Влад успел увидеть огромную комнату, до свода заставленную странными вещами, прозрачными тюбами с разноцветными жидкостями, в самых крупных передвигались резкими толчками бело-розовые тела, размером с кулак, извивались.

Двери захлопнулись, слившись со стенами. Влад передернул плечами как в ознобе. На шее ощутил горячее дыхание полча, молча двинулся по коридору. Запоздало подумал, что Полищук не собирался показывать ему свои тайны; зрение у него, Влада, острее, чем у бледношкурых — увидел то, что не должен был видеть.

Воздух становится плотнее, застойнее. Когда опустились еще на два поверха, Владу уже казалось, что плывет в тяжелой болотной воде. По своду змеилась светящаяся полоска, вниз падал ровный мертвенный свет, похожий на лунный. Тепла от него было еще меньше, чем от лунного.

Полч держался на шаг сзади, Влад двигался медленно, осторожно. В своем положении, он считал его отчаянным, начал бы схватку, имея один шанс из десяти, но в схватке с панцирным мутаном не видел даже одного из тысячи.

Вдруг Влад сообразил с дрожью, что длинные коридоры и обширные пещеры не повторение Станции компьютерников, — всего лишь след работы подземных чудовищ! Когда-то здесь рыли норы, откладывали яйца, личинки прорывали боковые ходы, что сплетались, перекрещивались. Влад инстинктивно ожидал увидеть грибницы, камеры с куколками, личинками, склады с живым и мертвым кормом — видел подобное в катакомбах прежних хозяев Мегамира, своих друзей — антов, те свои туннели тоже содержат в чистоте, покрывали быстро застывающим стекловидным клеем, так что ходил там как внутри стеклянных труб, но Влада то и дело осыпало морозом. В чистом подземном мире нет даже вездесущих бактов! Вообще нет жизни. Даже смерти нет, ибо у смерти тоже есть запах, картины.

Дважды издали видел работающих джамперов. От их надменного вида не осталось и следа, уныло и монотонно выполняли какие-то движения, дергали металлические рычаги.

Мельком заметил в одной из пещер человека в комбинезоне-скафандре, подобном как у Полищука и Каси, полностью отделившемуся от мира. Колдовал над цветными шарами растворов, те дрожали и шли рябью от движений воздуха. Вокруг генетика суетились джамперы, угодливо заглядывали в лицо, стремглав носили инструменты. В дальней пещере, ведущей из этой, мелькнул еще скафандр, но внезапно зарычавший полч перегородил дорогу.

Влад пошел вниз, слушая за спиной тяжелые шаги. Воздух стал еще плотнее, но оставался мертвым. Даже плавающие в нем мерзкие твари сейчас показались бы не такими гадкими, а уж про пушистые пылинки, шарики цветочной пыльцы говорить не приходится. Впрочем, на грани чувствительности Влад начал ощущать слабый запах, настолько отвратительный, что зябко вздрогнул. Пахло механическим зверьем — страшным, нерассуждающим. Металл, даже самый стойкий, тоже теряет мельчайшие частицы.