Юрий Петухов - Погружение во мрак

Прощай, Венеция!

Он шея над каналами, над мостиками и мостами, над крышами, шел медленно, чуть покачивая короткими резными крылышками. А сердце ныло. Теперь он никогда не прилетит сюда с легким сердцем. Тень старика Луиджи будет преследовать его. Ну и что же, он заслужил это, он не имея права оставлять наемника у этого добряка-забулдыги.

Время вспять не повернешь.

– Прощай, колыбель венедов!

Иван выключил обзор. Прозрачности в этой старушке не было, но четвертного обзора вполне хватало. Он развернул катер и пошел в море, по ослепительной дорожке восходящего солнца, он убегал от светила, он не хотел сейчас света, у него болели глаза. И еще немного болел локоть, задетый пулей. В пылу драки он не заметил ранения. Ничего пройдет. Иван как закаленный рос-вед, познавший тайны тысячелетий, не перевязывал рану, затянется сама. Он убегал от солнца. До стартовой площадки было еще двести миль. Катер вернется назад, на родную крышу. А он сам уже не вернется сюда. Ну и пусть. Иван не оглядывался. Он думал о Сихане.

Крохотная площадка затерялась среди скал крохотного островка. Это был один из самых дешевых космодромов Земли. Иван не мог позволить себе прежней роскоши. Он потерял свою изумительную десантную капсулу. И был теперь беднотой, босяком.

Четыреста монет. Что можно на них купить?!

– Доставочную кабину, пожалуйста! – попросил он паренька-диспетчера, который был одновременно и кассиром, и всем обслуживающим персоналом. Его пьяный папаша валялся под соседней пальмой с бананом в одной руке и бутылкой рома в другой.

– Одноразового действия?

– Да.

– Смотрите не промахнитесь, месье!

Шутка была не самой удачной. Промахнувшегося могли и не подобрать, в пространстве всякое случается. Но подобная шуточка, обращенная к космодесантнику-смертнику, звучала вызывающе.

– Постараемся, – заверил Иван.

Оба левых двигателя выносной ступени заели на полпути, и он выбирался на орбиту на двух правых, это была не очень хорошая примета. Плевать! Иван спешил на Дубль-Биг! Старый коммерсант и большой любитель астрономии Дил Бронкс давно его дожидался. Но дело не в нем.

Вечером того же дня Иван причалил к сверкающему боку бесподобной космической станции своего приятеля. Дубль-Биг с каждой неделей становился все краше. Он был просто бриллиантом Космоса.

Таека встретила Ивана холодно.

– Эти мужланы на конюшне, – заявила она и ушла в свой отсек.

Чем-то они все провинились перед ней, подумал Иван. Но не будем спешить с выводами – спокойствие и еще раз спокойствие. Он шел по обшитым красным деревом коридорам станции, и шаги его гасли в глубоком ковровом покрытии, на котором не было ни единой пылинки. Киберы робко жались по стенам и углам, пропуская гостя. Иван на них не глядел.

В конюшню он ворвался вихрем, чуть дверь не слетела с бронзовых старинных петель. И застыл столбом. Оба жеребца испуганно заржали, закивали головами – левый, с черной подпалиной под сиреневым глазом, захрипел, скаля большие зубы.

– А вот и Ваня пришел! – раздалось откуда-то сверху.

Иван поднял глаза. И ему вспомнился Хархан, темницы, цепи, сам он, висящий вниз головой, «дозревающий».

Здесь висели сразу двое, висели без всяких извращений – головами вверх, но зато спеленутые как младенцы.

– Сгинь, наваждение! – угрожающе прорычал один из висящих, в котором Иван не сразу распознал Гута Хлодрика Буйного.

– Ты думаешь, это галлюцинация? – как-то растерянно спросил у Гуга второй, явно сам хозяин станции.

– А то что же! – невозмутимо ответил Гут. – После двух недель запоя! Синдром, старик, ничего не поделаешь.

– А я-то обрадовался, – обиженно протянул Дил. Был он опухший, сизый, с разбитым широченным носом. Даже бриллиант в переднем зубе поблескивал тускло.

– Сгинь, синдром! – повторил Гут помягче. Потом повернул голову к собрату по несчастью и пояснил: – Косточки Ванюшины давно уж сгнили на гадской Гиргее. Эх, и мне там положено лежать, старому подлецу! – Он снова уставился на вошедшего и уже без угроз, умоляюще попросил: – Сгинь отсюда!

Иван без лишних слов подошел ближе. Сверкающий меч отразил сразу все восемь светильников-канделябров, украшавших стены конюшни. Лезвие меча выглядело устрашающе.

– Убивать пришел, – сделал вывод Дил Бронкс и тут же перестал виновато улыбаться.

– Есть за что, – мрачно заключил Гут Хлодрик. – Ну, давай, руби башку! Не жалко!

Иван подпрыгнул, полосанул по пластиконовым бинтам чуть ниже стропил – и Дил Бронкс живым мешком шмякнулся на сено.

– Промазал! – заключил Гут Хлодрик.

– Да чего ты мне голову морочишь, – заверещал во всю глотку негр. Он уже радостно скалил зубы и бешено вращал своими огромными белками. – Это же Ванюша, настоящий! Ваня, развяжи, дай я тебя поцелую!

– Настоящий?! – носорогом взревел Гут.

Иван разматывал бинт, высвобождал Дила, одновременно похлопывая его по спине и плечам, будто пытаясь убедиться, что он цел и невредим. По щекам полуседого негра текли слезы.

– Неужто вернулся?! Это чудо! – тараторил он без умолку. – Я всегда верил, что ты вернешься, Иван, я знал это точно, у меня нюх, чутье, оно меня никогда не подводит! Ну дай же я тебя обниму!

Дил Бронкс набросился на Ивана с объятиями, плача от радости и боли, сведенные руки и ноги кололо тысячами игл – еще бы, столько провисеть связанным!

– Погоди! – Иван отстранился. – Погоди немного!

Он подошел к молчаливо висящему Гуту. Поднял меч.

Но тот предупредил сразу:

– Меня лучше не освобождай, Иван!

Лицо у Гута было надутое, злое.

– А что такое? – спросил освободитель.

– Прибью!

– Кто старое помянет, тому глаз вон! – весело оскалился Дил Бронкс.

– А кто забудет, – прохрипел Гут, – тому оба долой! Он меня подставил! Ребят положил! Спроси у него – сколько душ загубил?!

Дил покорно повернулся к Ивану.

– Сколько?

– Всех, – ответил тот, – ушли кроме меня трое. Цай и Ливадия где-то на Земле. А Кеша Мочила остался там. Ему не выжить одному, это точно. Так что Гут прав, почти всех положил. Но не я затевал это дело!

– Тебя никто не просил совать в него свой нос! – закричал взбешенный Гут. – Положил их ты, а перед Господом Богом за их души буду отвечать я, понял?!

– Понял, – ответил Иван. И взмахнул мечом.

Гут упал на сено, покатился под ноги жеребцам.

– Может, не развязывать его? – засомневался Дил. – Натворит еще чего...

– Развяжи!

Иван вобрал меч в рукоять, и она послушно скользнула по руке вверх. Эта встреча должна была случиться, избегать ее он не вправе, он знал, на что шел, когда переправлял Гута на Землю.

Дил нарочно медлил, еле-еле шевелил руками, распутывая великана-викинга. Оба были трезвы до умопомрачения, о галлюцинациях речи больше не шло.