Василий Головачев - Криптозой

Кирилл встал с колен. Лиля взяла его под руку, вздрагивая в нервном ознобе. Они ждали явления и дождались, но совсем не того, что рассчитывали увидеть.

В стене зала появилась проталина, из нее заструилось облачко разогретого воздуха, искажая очертания самой стены, которое приобрело очертания человеческой фигуры. Раздался тихий довольный смех.

– Здравствуйте, уважаемая Лилия Алексеевна. Привет, полковник. Вынужден признаться, что я не зря поставил на тебя, несмотря на все свои сомнения. Ты не только преодолел все барьеры Сети и прошел сюда физически, что не удавалось до сих пор никому, но и протащил меня на своих плечах. Очень неплохо для тени. Может быть, даже слишком хорошо.

– Лаврик! – прошептала Лилия с изумлением.

– Нет, – покачал головой Кирилл.

– Но как же… он похож на…

Человек в обычной земной одежде приблизился. Это действительно был Лаврентий Киндинов, и это одновременно был нечеловек. Глаза его пылали внутренним черным огнем, а в теле кипела и переливалась колоссальная черная сила, сдерживаемая только формой и волей этого существа.

– Кто… ты?

Лаврик растянул губы в снисходительной усмешке.

– Можете называть меня Отступником. Или лучше Выразителем Несогласия. Как понравится.

– Дьявол! – вырвалось у Лилии. Она вздрогнула и спряталась за спину Кирилла.

Выразитель-Лаврик отечески погрозил ей пальцем.

– Люди так привыкли сужать мои возможности одним словом… А ведь я Творец Гиперсети, а значит, и ваш Создатель.

– Я не понял, – глухо сказал Кирилл, вдруг осознавая всю глубину своего неведения.

– Я знаю, – кивнул Выразитель, останавливаясь напротив. – Придется кое-что объяснить, если ты не против. Ваши земные философы давно постулировали существование Высшей Личности, создавшей Вселенную по своему выбору, а потом предоставившей ее самой себе. Так вот философы не ошиблись, такая Личность существует.

– Ты?

– Нет, не я, – усмехнулся Лаврик. – Создатель вот этого устройства. – Он повел рукой, показывая на зал. – Я был его потомком, учеником и последователем… до определенного момента, пока не сотворил Сеть. Таким образом, вы, люди, являетесь моими упрощенными копиями, тенями, плодом реализации искусственной программы, как и те, кто вас контролирует и кто контролирует, в свою очередь, их, и так до самого верха, где я есть Всё Сущее. Я доступно объясняю?

Кирилл кивнул. На слова у него не осталось сил.

– Идем дальше. Итак, вы – всего лишь подпрограммы в гипертексте программы вашей реальности, но не просто вихри электронов в компьютерных супермозгах, а физически проявленные сущности, в психику которых могут заглядывать операторы вышестоящего иезода и наслаждаться чужой жизнью, а также корректировать ее, если этого требует сценарий развития социума.

– Но мы же живые… – прошептала Лилия.

Выразитель-Лаврик благожелательно посмотрел на нее.

– Любой объект Сети, в том числе живые существа, является энергоинформационной суперпозицией. И даже я сам. В программу создания вашей реальности включены все возможные варианты развития, все нюансы и возможности, рост и гибель человечества, другие расы и цивилизации и даже существа, которых вы называете богами, прошедшие путь от самореализации до осознания моего Замысла.

– А тех, кто не хочет осознавать, вы ограничиваете? – осведомился Кирилл.

– Естественно. Ради блага остальных.

– Но это несправедливо! – воскликнула Лилия.

– Эк вас заботит справедливость, – покачал головой Лаврик. – Видимо, я где-то ошибся в параметрах, создавая ваш инвариант Сети. Таких «справедливоносцев» на Земле все больше, а порядка все меньше, и если так пойдет дальше, придется устроить глобальную коррекцию программы. Хотя, с другой стороны, нельзя не признать, что только такой человек, как ты, полковник, и мог дойти до Задатчика Отца. Во всяком случае, я сам не смог, хотя пытался неоднократно. Пришлось спровоцировать развитие локальной «опухоли свободомыслия», запустить процесс и сопровождать зонд.

– Какой зонд?

– Зонд – это ты, Кирилл Иванович. Неужели до сих пор не понял? Только ты имел шанс, опираясь на помощь сподвижников, пройти на территорию Отца. Точнее, ты – единственный из всех запущенных мною человекозондов, который смог это сделать.

– Были и… другие?

– Естественно. Ты не первый.

– И где они теперь?

– Разумеется, ограничены. Им не хватило силы и воли.

– Сколько же их было?

– Много, – махнул рукой Лаврик. – Я пытался использовать святых и героев всех времен и народов, а прошел только ты. Так что спасибо и прощай. Больше не увидимся. Теперь я попытаюсь запустить Базу Отца и попрошу старика подвинуться. Его время прошло.

Лаврик повернулся к людям спиной, шагнул прочь и оглянулся.

– Впрочем, сделаем иначе. Я заберу твою женщину, она мне понравилась, а вот хакер мне надоел. Мелкая личность, хотя и отменный специалист.

Из тела Киндинова вылетело искрящееся кисейное облачко и влилось в тело Лилии. Лаврик широко раскрыл погасшие, помутневшие глаза и осел на пол. Лилия похлопала оцепеневшего Кирилла по плечу, засмеялась странным чужим смехом.

– Я любила тебя, полковник. Хотя ты сам виноват в своем одиночестве. Прощай. Есть такая пословица: женщины любят побежденных, но изменяют им с победителями.

Лилия хохотнула по-мужски и зашагала к столбу света в центре зала. Она не могла сопротивляться внедрившемуся в ее психику Выразителю, но каким-то образом смогла передать Кириллу свои чувства: страх и нежность, любовь и боль и надежду на возвращение.

Она вошла в световой столб, одевшись в золотой ореол свечения, исчезла, растворилась в струении прозрачного голубоватого пламени.

Силы оставили Кирилла, и он опустился на пол рядом с Лавриком. В глазах потемнело. Однако обморок длился недолго. Он очнулся от чьего-то испуганного возгласа, открыл глаза.

Рядом стоял на коленях Лаврик и смотрел на него слезящимися глазами, полными тоски и обреченности.

Кирилл резко дернулся, приподнимаясь на локтях, так что в голове взорвалась бомба боли. Лаврик отшатнулся в испуге. И тогда Кирилл понял, что перед ним только «пустой сосуд», тело компьютерщика, которое по ненадобности покинула психоматрица Выразителя.

Лаврик прочитал в глазах товарища все, что он о нем думает, скривился и заплакал. Называть его предателем не поворачивался язык. Выразитель его просто использовал в своих целях, рассчитав все до мелочей.

– Я не виноват… – прошептал Лаврик, размазывая по лицу грязь и слезы. – Я не мог сопротивляться… он бы меня убил…

– И правильно бы сделал, – пробормотал Кирилл, с трудом поднимаясь на ноги. – Невелика потеря… Тенью ты был, тенью и останешься.