Александр Тюрин - Убойный сюжет
— Я чувствую, Леня, ты воспользовался моим телефонным номером ненадлежащим образом. Похоже, что плохой мальчик — именно ты. А натянуть доказательства, что Цокотухин убил Неелова, дабы слямзить его роман — у тебя кишка тонка.
— Да, тонкая кишка тонка, а вот толстая — нет. Конечно, рукописей Неелова, скорее всего, больше не существует в физическом мире, конечно, Цокотухин передирал Неелова в своем кондовом стиле, но дело в том, что Степин роман обо мне. Там масса вещей, тиснутых из моей биографии. Он их знал, я ему рассказывал и разрешил пользоваться. А Цокотухин ничего такого не знал, не ведал. И я смогу доказать с помощью своих свидетелей, что и герой в изданной книжке — я, и события выписаны из моей жизни.
Я, конечно, блефовал, но это был единственный способ растормошить собеседницу.
— Я читала роман и Неелова, и Цокотухина, — призналась она. — В самом деле… в обоих вещах главный персонаж закончил Свердловский педагогический институт… Но он служил потом в Афганистане, в вертолетных частях…
— У меня сорок боевых вылетов, был я не хухры-мухры, а бортовой стрелок. Здесь, в Свердловске-66, живет "братан", который может подтвердить.
— Главный герой метко стрелял по душманам. Значит ты – задира?
— Я становлюсь агрессивным, если меня раздражают.
Дама, как бы признавая некоторую мою правоту, придвинула ко мне свое дурманящее декольте и свою голую коленку… и тут я заметил Цокотухина. Оказывается, он культурно отдыхал в том же ресторане. За столиком был он, еще мужик с протокольной рожей и крепкотелая баба — такие раньше украшали горкомовские буфеты. Вот Цокотухин встал и направился к выходу из зала. Домой? Или только отлить?
— Погоди, Лена. Я хочу сделать алаверды одному своему знакомому.
И, прихватив рюмку с водкой, устремился вслед за писателем. Тут мне помешали танцующие пары, особенно толстый коротышка, ухвативший длинную девицу где-то в районе гениталий. Догнал я Цокотухина уже у входа в сортир.
— Спасибо вам, Вячеслав Сергеевич, что вы позволяете молодым авторам публиковаться под вашей фамилией. У них от радости даже душа от тела отделяется,— сказал я комплимент и выплеснул содержимое рюмки прямо писателю в глаз.
Вячеслав Сергеевич вблизи имел лет сорок пять, крепкое телосложение, лысую кочерыжку, жесткие скулы и бравую щеточку усов.
— Ах ты, бандит,— сперва произнес он.
— А у вас совесть отклеилась,— я врезал ему левой ему под дых.
Писатель бросился на меня как зверь. Как раненый бешеный кабан. Я вообще перед такими людьми пассую и драться предпочитаю с существами стопроцентно разумными.
Он мог бы меня пришибить, если бы владел собой, а так только расквасил мою губу и зашиб грудную клетку. Ну, а я вмазал расчетливо. Промеж крепких ножек. А потом еще элегантно вкатил в челюсть — как в вестерне. Цокотухин влетел внутрь сортира. Еще апперкот — и писатель растекся по полу. Спиной я вдруг почувствовал неладное, в самый последний момент вильнул в сторону, отчего чей-то кулак просвистел рядом с моим ухом. Тот мужик, который сидел с писателем за столиком, неожиданно оказался рядом, причем оказался новый противник больше меня по всем габаритам.
Пока наши вертолеты поддерживали с воздуха Джелалабадский спецназ, я кое-что успел узнать у тамошних ребят насчет рукопашного боя. Например, не стоит держать все тело напряженным, нельзя махаться с более сильным противником в одной плоскости. В частности, это означает, что если неприятель уверенно мочит кулаками на среднем и верхнем уровне, тебе лучше упасть самому и попытаться закатать снизу. Что я и сделал. Рухнул на руки и уцепив неприятеля одной ногой, вмазал другой по коленке. Он отлетел и захромал, переместил внимание на нижний уровень, тут я уж вскочил и зафитилил ему ботинком по верхушке.
И тут у меня в глазах померкло. Этот кабан Цокотухин очухался и налетел сзади. По черепу мне не попал, но перед моей физиономией мигом оказался кафельный неприятный пол. Невзирая на трагические обстоятельства, я почему-то подумал о необходимости соблюдения гигиены даже во время драки.
Не знаю, как бы дальше сложилась моя судьба, если бы в тесном помещении не появилось еще одно существо. Оно было широким, как джинн, и занимало все пространство от умывальника до писсуара. Местный вышибала просил любить его и жаловать.
— Кто виноват?— весомо спросил этот "агрегат", поднимая меня и Цокотухинского напарника за шиворот, одновременно отстраняя самого Цокотухина.
— Их двое против меня одного.— напомнил я.
— Немедленно извинитесь друг перед другом, помойтесь и идите в зал, каждый за свой столик… Иначе суну головой прямо в горшок, где дерьма побольше лежит.
Было видно, что его слова не пустая бравада.
— Извини меня,— охотно сказал напарник Цокотухина.
— Виноват,— прилежно добавил я.
— Извините,— буркнул писатель.
Вернулись в зал мы хоть не под ручку, но довольно мирно,— видимо были угнетены страшной угрозой.
Моя дама не стала ругаться, а довольно заботливо приложила салфетку к моей кровоточащей губе.
— Леня, ты, кажется, оступился и упал?
— Мы все втроем оступились… Эх, если бы мне вертолет иметь да пулемет…
Как ни странно, появившиеся болячки не мешали мне воспринимать Лену Тархову — в смысле, как женщину. И даже боль от побоев была в ее присутствии какой-то сладковатой. После кабака она сказала, что у нее сейчас живет подруга со своим мужем, поэтому мы прикатили к дому моего папаши и потихоньку забрались в комнату, где я когда-то готовился к урокам. Ныне время подготовки истекло, и Лена заставила меня сдавать сложный экзамен на секс-пригодность. Так что пришлось совершать подвиги некоторыми частями своего тела. Деловой костюм дамы, состоящий всего из трех изделий (такое уж видно у нее дело), пролежал на моем стуле до 8 утра, после чего она резко тронулась со спального места и умчалась на работу — бизнес, как известно со времен Вебера, требует самопожертвования. Я же смог наконец заняться подлинным отдыхом.
3.
В кабинете Хороброва я появился в 10.00 утра. И сразу же был задержан по подозрению в ночном убийстве гражданина Цокотухина. Статья 122 Уголовно-процессуального кодекса. Слишком многие видели, как мы выясняли отношения накануне вечером в ресторане. Вдобавок рукопись Цокотухина исчезла из типографии, набор ее был уничтожен этой же ночью. Причем вохровка, дежурившая в темное время, уверяла, что как попила вечером чайку, так и выключилась до утра. Елена Тархова, которая могла подтвердить мое алиби — поскольку во время смертоубийства находилась вместе со мной, в доме моего отца, — куда-то прочно запропастилась. То есть, женщина с таким имечком, фамилией и с такой должностью в местной газете оказалась совсем не той особой, которая недавно весело проводила со мной время. Мне показали фотокарточку подлинной Елены Тарховой. С такой выдрой я бы не решился даже хлебать портвейн в парадняке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});