Далия Трускиновская - Баллада о двух гастарбайтерах

Вопрос. При чем тут воспоминания об этом посещении? Надо ответить на каверзный вопрос. А меня отвечать на такие вопросы не учили.

- Корону царя всех гастарбайтеров, гору золота, холм рубинов и крупный астероид лучшего в мире сыра!

Это сказала Кристина. Она пришла мне на помощь, дав нужный ответ.

Кажется, то, что она сказала, было шуткой. Людям эти шутки нравятся. Они от них приходят в хорошее настроение. Так и получилось.

Все журналисты дружно показали зубы, оживились, загомонили. Никто даже не посмотрел в сторону провокатора, которого охранники тащили к выходу. Быстро тащили.

Я понадеялась, что они ему там, где этого никто не будет видеть, что-нибудь оторвут, и поделом. Нечего вмешиваться в ритуал.

- Вы уверены в исходе поединка?

А вот это был уже вопрос по сценарию. Кажется, теперь можно и расслабиться.

- Совершенно, - с готовностью ответила я. - Я могу дать любые гарантии.

- А что если…

- Никаких «если». Он у меня узнает, что такое небо с овчинку. Я ему глаза выдавлю, я ему оторву хвост, я ему переломаю все кости до единой. В общем, я его порву… как это? А, вот… Я его порву, словно тузик грелку.

7.

Храм гастарбайтеров - это островок тишины и покоя. По крайней мере - сейчас. А прежде… Впрочем, они прошли, эти славные времена, сотни лет назад. И конечно, все тогда было совсем не так, и даже гастарбайтеры были совсем другими.

Стоп, вот только не нужно о прошлом. Мне нельзя отвлекаться. Сейчас я не имею права забывать о причине своего появления здесь, я обязан контролировать каждое свое движение. Главное - пути назад нет. На карту поставлена моя жизнь. Ни много, ни мало. При таких ставках беспечность - излишняя роскошь. Она оплачивается по высшему разряду.

Ладно, не будем о грустном. У меня еще есть шанс выйти из этой заварушки невредимым, и я окажусь форменным ослом, если им не воспользуюсь.

Я остановился и осторожно понюхал воздух.

Пахло пылью, давними жертвенными благовониями, проходившим час назад этим коридором священником и еще…

Самка. Я не мог перепутать этот запах. Явственно пахло самкой. Она вошла в храм минут пятнадцать назад, и если прошла этим коридором, значит, направлялась в келью молчания. В ту самую, где каждый мнемозавр считает своим долгом провести полчаса-час перед боем, погрузившись в медитацию. Будто бы это приносит покровительство святой троицы богов-гастарбайтеров: бога - лукавого батьки, бога - любителя жировых запасов и бога - большого носителя вечного халата, куратора базаров. Конечно, покровительство богов - штука неощутимая. Но кто знает? Вдруг в старых обычаях есть некое рациональное зерно?

Итак - самка.

Я мрачно улыбнулся.

Пока все складывалось наилучшим образом. Информаторы Телла-нуса сработали профессионально. Они правильно определили момент, когда самка посетит храм. Это те единственные полчаса-час, которые она почти наверняка проведет в одиночестве. Кстати, еще среди гастарбайтеров-бойцов считается хорошим тоном, отправляясь в храм, отключать все средства связи.

В общем, моя противница сейчас гарантированно одна, и нам никто не помещает. Случай для моей цели просто идеальный. Цели, которой я хочу достичь нечестным методом.

Я тряхнул головой и слегка ударил хвостом по полу.

К дьяволу! Я спасаю свою жизнь. Ради этого хороши любые средства. И пусть будет стыдно тем, кто заставил меня принять вызов. А еще… Ну ладно, мне некуда деваться, меня приперли к стенке, но ей-то, самке…

Кто ее-то заставил бросать мне вызов? Ах, у нее была веская причина? Ее, как собачонку косточкой, поманили распорядители игры, и косточка очень весома, очень лакома. Но только ли в этой ситуации виноваты они?

Может, все-таки в основном ею двигали другие мотивы?

Тщеславие и уверенность, что она обязательно победит? А раз выпала возможность кого-то безнаказанно убить, да еще и прославиться, то почему бы этого не сделать? Кто из нас более аморален? Я, сражающийся до конца, пытающийся любыми средствами спастись из безвыходной ситуации, или она, с холодным сердцем, готовая даже убить того, кто не сможет дать должного отпора? Какой она боец, чем она отличается от мясника на базаре? Кто из нас больший негодяй?

Вот вопрос, ответ на который найти не так-то легко. А если серьезно, то и не надо. По крайней мере - сейчас. Потом, если выживу, вполне возможно, я посвящу размышлениям, поискам этого ответа всю оставшуюся жизнь. Если выживу.

Потом мне, возможно, припомнится, что у нее имелась весьма веская причина ввязаться в этот бой, и еще, что ее обработали люди. Так кто виновен в происходящем - мы, бесправные гладиаторы, или люди, зачинщики этой травли?

Стоп, вот этот вопрос тоже можно отложить на потом. Сейчас надо действовать. Настало время.

Дверь в келью молчания была из потемневшего от времени золотого дуба с Марса. Ее делили на квадраты ряды толстых железных полос.

Я остановился перед ней и подумал, что сейчас все и решится. Не там, на залитом светом ринге, а здесь, в тишине старого храма. Так оно обычно и бывает.

Один древний кодекс людей гласит: любая война проиграна или выиграна еще до своего начала. Воистину так.

Я подумал, что мог бы предложить ей, своей сопернице, мировую, попытаться ее уговорить отказаться от боя. Ну, нет…

Я покачал головой.

Дудки, не пойдет она на это. Не стоит и надеяться. И незачем даже терять время.

Я толкнул дверь, и она, несмотря на преклонные годы, открылась без скрипа. За ней была узкая келья, в которой на каменной скамье сидела та самая самка, с которой мне надлежало сойтись в поединке.

Дверь открылась беззвучно, но самка почуяла мой запах и повернула голову в мою сторону.

Надо было начинать, и я сказал то, ради чего и пришел сегодня в храм. Много слов не потребовалось. Достаточно было лишь изложить суть. Я почему-то был уверен, что соперница ее ухватит, поймет смысл сказанного, и второй раз повторять не придется.

- Они тебя надули, - сообщил я. - Дешево купили. На самом деле у тебя нет и никогда не было детеныша.

8.

Окружающий мир медленно разваливался на куски, которые плавились, словно стеарин горящей свечки, и стекали вниз, вниз… кажется, там была бездонная пропасть небытия.

- Он произошел не от ящеров. Его предками были вонючие хорьки, - сказала Кристина.

Святая, непогрешимая истина.

Грязные, вонючие, противные, узкомордые хорьки.

Вот только сами-то люди после всего этого - кто? От кого они произошли, если так подло меня обманывали? А может, все-таки нет? Может, произошла ошибка?

Я с надеждой взглянула на Кристину.

Ну, скажи, что этот подлец, мой соперник, соврал, самым гнусным образом меня обманул. Я поверю, честно слово, поверю, только скажи.