Николай Петри - Колесо превращений

- А вы правда умеете добывать серу? - Его глаза смотрели не по-детски пытливо.

- Какую серу? - не понял Кальконис.

- Вчера у конюшни вы говорили Любавке, чтобы вас все "серой" величали! Значит, вы серу добывать можете? А мне не покажете - как?..

Кальконис догадался, чего от него добивается малец. О боги, насколько дремуч и невежествен этот народ, если путает звание рыцаря с какой-то вонючей серой!

- Нет, мальчик, "сэр" - это титул, - постарался он объяснить. - Меня все должны называть: сэр Лионель де Кальконис! Звучит?

- Звучит, только нам сподручнее "сера". Так понятнее будет!

- Я тебе дам - "сера"!... - обозлился Лионель и попытался ухватить мальчика за рубаху.

Но попытка закончилась тем, что неведомая сила приподняла самого философа и тряхнула так, что все его дорогое одеяние затрещало, словно гнилой мешок! Это отрок Руц появился, словно из-под земли.

- Ты почто княжича нашего забижаешь? - рявкнул он в ухо философа.

- Как - княжича?! - Кальконис оторопел от услышанного и поспешил исправить положение с присущей ему изворотливостью. - Да вы не подумайте ничего дурного - я всего лишь рубашку хотел ему поправить!

- Рубашку, говоришь?!

Кальконису было искренне жаль своего нового платья, которое на глазах теряло роскошь и презентабельность.

- Только рубашку-у-у... - едва выдохнул философ, честно глядя на Руца своими плутоватыми глазенками.

- Ну, тогда извиняйте, "сера" Кальсона! - Руц выпустил Лионеля из рук - философ смог немного отдышаться. Но, видимо, по случайному недогляду отрок выронил чужеземца как раз в том месте, где недавно прошло стадо коров. И каких коров!...

Руц был на верху крыльца, когда Лионель решил восстановить честь своего имени:

- Меня зовут сэр Лионель де Кальконис! - гордо заявил он.

- Вот и я говорю: "сера" Кальсона!!! - И дверь захлопнулась.

Философ едва успел стряхнуть коровьи "подарки" со своей богатой одежды, как дверь вновь распахнулась и по лестнице сбежал озабоченный Аваддон. Отроки следовали за ним, торжественно держа на вытянутых руках два небольших ларца, в которых чародей хранил наиболее ценные ингредиенты для врачевания. Проходя мимо Лионеля, маг недовольно сморщил нос и приказал:

- Пойдешь последним! Да умойся где-нибудь по дороге! Ну и разит от вас, сэр Кальконис!

В одрине князя их ждали. Годомысл выпроводил лишний народ мановением руки, оставив тысяцкого, Вышату-милостника да древнего-предревнего старика с глазами горящими, словно раскаленные угли. Старик сразу не понравился Аваддону - было в его облике что-то такое, что даже самому чародею стало зябко под его пристальным, немигающим взглядом. Быть может, по поводу него и обронил Малах Га-Мавет фразу: "...а в его - князя - окружении многие способны проникать в высшие планы бытия..."? Если это так, то старика следует опасаться.

Князь Годомысл выглядел сегодня веселее. Даже румянец появился на его впалых щеках!

"Или он не так уж и болен, или здесь не обошлось без таинственного старика!" - подумал Аваддон и поклонился князю, витиевато поинтересовавшись его здоровьем.

- О моем здоровье я хотел бы у тебя узнать! - улыбнулся князь.

- Я готов, - ответил Аваддон, затем извлек из одного ларца амулет в форме веретена и приступил к делу.

Поведение амулета при осмотре вызвало большое удивление у всех, находящихся в комнате, за исключением непонятного старика. Амулет в руках мага то замирал над одними частями тела, то начинал неистово вращаться над другими, издавая при этом слабые монотонные звуки. Так продолжалось несколько минут. Потом Аваддон вернул амулет в ларец и поклонился князю:

- Я закончил. Не желаете ли узнать результат?

Князь крайне удивился:

- Но вы даже покрывала над моим телом не подняли?!

- В этом нет надобности. Я знаю, где и что у вас болит, князь Годомысл, я не знаю другого: смогу ли я вас вылечить!

При этих словах хладнокровие на миг изменило Годомыслу, и Аваддон успел заметить, как вздрогнул неустрашимый князь. Но миг слабости был недолгим, и князь спросил лекаря уже твердым голосом властителя:

- Что, мои дела так плохи?

- И да, и нет. - Аваддон тщательно подбирал слова, помня о присутствии старика. - Ваша болезнь - несколько воспалившихся шрамов - лишь следствие, причина хвори гораздо глубже... Я могу излечить раны телесные, но раны душевные мне врачевать не приходилось. Это скорее область жрецов и друидов, чем лекарей...

Некоторое время в одрине висело напряженное молчание. Потом Годомысл приказал:

- Оставьте нас с кудесником одних!

Аваддон бросил быстрый взгляд на старика и вместе со всеми вышел из покоев.

Когда дверь закрылась, кудесник Ярил приблизился к одру князя и медленно опустился на единственную скамейку, покрытую козьей шкурой. Он посмотрел на неустрашимого Годомысла Удалого, которого знал с первого дня его жизни, погладил его руку, некогда могущую подкову завязать в узел, а теперь безвольно лежащую на одре и способную разве что с ложкой деревянной управиться...

- Почему сразу меня не позвали, когда болезнь над тобой силу забирать стала? - спросил старик недовольным голосом.

- Искали, кудесник Ярил, долго искали. Но разве ж отыщешь тебя в наших дебрях?.. Да и молва прошла, что ушел ты в страну мертвых...

- Некогда мне помирать, когда с тобой беда такая приключилась! Лечить тебя буду! Так что думай, Годомысл, не о смерти, а о том, как обров бить собираешься! Понял ли, князюшко?

- Понял, Ярил-кудесник, понял, - улыбнулся князь.

- А теперь поведай мне: откуда лекарь сей знатный? Не нравится он мне, что-то темное в нем, страшное.

- Полноте, кудесник, что за речи такие?! Ты же в мире этом никого и ничего не страшишься!

Ярил только головой махнул:

- Ладно, может, это я от старости стал видеть то, чего на самом деле и нет вовсе! - И, помолчав, добавил: - Пусть лечит. Да только я рядом буду! Одолеем, князь, твою хворь - молитва поможет!

Глава 8

ДЕМОНИЦА ФЛОРАТА

Так и повелось: дважды в день - утром и вечером - Аваддон приходил к князю и в присутствии молчаливо наблюдающего за ним кудесника врачевал Годомысла. Используя все свое искусство, он старался как можно быстрее получить зримый результат лечения, чтобы успехами усыпить бдительность назойливого старика и хотя бы ненадолго остаться с Годомыслом наедине. Аваддона совершенно не волновал тот факт, что князь физически крепчал день ото дня, - когда придет нужный момент, то Малах Га-Мавет сможет одолеть физическую оболочку князя, какой бы крепкой она на тот момент ни оказалась. Но старик, словно чувствуя что-то, ни на миг не отлучался из одрины князя! Аваддон понял, что пора устранить ненавистного кудесника. И у него созрел план...