Сборник - Фактор города: Мир фантастики 2010

Одна из фигур, завернутая в черный плащ, наклонилась над двумя другими, распластавшимися на ледяном металле обзорной площадки. В ее руке что-то блеснуло, и лежащие заворочались, издавая негромкие стоны.

– Что вы вытворяете, Чилдерман?! – первым пришел в себя Кромверк. – Вы спятили?

– У меня тот же вопрос, сволочь, – Рутенберг поднялся на колени, держась за голову. – Ты, кажется, слишком долго испытывал мое терпение за мои же деньги.

Рутенберг и Кромверк уставились друг на друга. В голове каждого из них вспышкой промелькнуло озарение.

– Ты кто такой, мать твою? – Кромверк, опираясь на вибрирующую сетку, заставил себя подняться.

Лицо Чилдермана скрывали огромные круглые летные окуляры, кожаные ленты от которых обхватывали голову. Рот и нос закрывала маска для работ на больших высотах. Но Кромверк готов был поклясться, что под маской Чилдерман улыбался.

– На вашем месте я бы задался другим вопросом, – Чилдерман показал рукой на север.

Сфокусировав взгляд в указанном Чилдерманом направлении, Кромверк обнаружил строй воздушных кораблей, приближающихся к Уруку.

– Это, господа, флот Корпуса шеду, визита которого вы, Кромверк, так боялись. Впрочем, ваши опасения напрасны – сыны Мардука лишь констатируют факт утверждения власти в Уруке в лице того из вас, кто встретит их у причальных ворот. Путь к ним лежит через этот люк, – он постучал ногой по торчащему из пола штурвалу. – И встречать их должен только один из вас.

– На кой черт вы водили нас за нос все это время? – выкрикнул Рутенберг, но часть фразы потонула в вое ветра. – Вы из Ноблерата?

– Я всего лишь скромный слуга тех, кто следит за равновесием этого мира. Шеду, господа, не всегда приходят с огнем и мечом. Это крайность, которой Ноблерат старается избежать. В большинстве случаев достаточно лишь заставить таких как вы все сделать за шеду. Они даже дали вам инструмент для этого – меня.

Чилдерман прижал правую руку к груди и поклонился.

– Поздравляю, господа, вы прекрасно поработали над тем, чтобы в городе остался только один законный столп власти.

– Чего вы хотите от нас? – задал Кромверк вопрос, на который уже знал ответ.

– Только одного, – Чилдерман отступил к ограждению. – Вы, Рутенберг, навсегда должны запомнить, что значит пытаться нарушить установленный порядок и чем за это можно заплатить. А вы, Кромверк, уже убедились, что расслабляться на вашей должности опасно для жизни. Впрочем, какое из этих двух напоминаний вам пригодится, будет зависеть от того, кто из вас уйдет отсюда живым.

– А если мы договоримся? – Кромверк пытался переорать усиливающийся ветер.

– Договоритесь? – Чилдерман рассмеялся. – Не смешите меня, господа. В игре может быть только один победитель.

Он вскочил на парапет и раскинул руки. Плащ, до этого развевавшийся по ветру, вдруг стал жестким, как плавник, и обрел очертания крыла. Налетевший ветер подхватил Чилдермана и смахнул его с купола. Мгновение спустя огромная черная птица уже парила в воздушном потоке, планируя в сторону приближающегося флота шеду.

Проводив ее взглядами, Кромверк и Рутенберг уставились друг на друга.

Кромверк первым нащупал рукоять ножа на поясе. Стоило ему ухватиться за нее, как лицо его исказила злобная гримаса. Такая же появилась на лице Рутенберга, осознавшего, что у него тоже есть нож.

Взревев, они бросились друг на друга.

Ирина Комиссарова

Три – один – шесть

Утром обнаруживаю, что в доме нет ни кусочка квида, и удрученно вздыхаю. На пути колеса сансары бессчетное число ям и ухабов – если не устилать дорогу листьями бетеля, каждая выбоина отзовется в душе особенно острой болью.

Так говорил Шатхадева, провозвестник новых времен, а я многократно уверялся, что каждое его слово – истина.

Через силу заставляю себя выпить чаю. Утренний ритуал непоправимо нарушен, и к кнопке карматрона я подхожу с упавшим сердцем. Вместо трепета надежды – дрожь страха. Идентифицируюсь. Жетон с глухим стуком падает в приемник, и я спешу увидеть свой сегодняшний жребий. На серебристой поверхности – изображение скарабея. Ну что ж, могло быть и хуже. Но могло быть и гораздо лучше.

Прикрепляю жетон к рубашке и выхожу на улицу.

Первым делом – квид. Покупаю полдюжины в ближайшем автомате. Аккуратно скатанный комочек отправляется в рот. Вообще-то я предпочитаю делать квид сам, есть в этом тоже что-то от ритуала, да и готовая смесь от приготовленной собственноручно отличается, как еда в столовой от домашней кухни… Но выбирать не приходится.

– Тьен, – окликает меня сосед, – слышал новость?

У соседа круглые голубые глаза, соломенные волосы и непроизносимая фамилия. Внешне мы две противоположности, живое напоминание о том, что еще не так давно мир делился на Восток и Запад. Теперь мир един, и люди едины, и между ними нет больше искусственно возведенных барьеров. «Все границы иллюзорны, – учит Шатхадева. – Жизнь становится смертью, смерть ведет к перерождению. Скарабей не отличается от сокола, ноль оборачивается бесконечностью». Много веков потребовалось на то, чтобы люди осознали, что это действительно так.

– Какую новость? – спрашиваю я.

– Знаешь Терри Танга из 95-А?

– Это такой улыбчивый студент с длинной, как у девушки, шевелюрой?

– Точно, – отвечает сосед. – Так вот. Он сегодня вытащил пустышку, представляешь?

– Вот те на, – говорю я. Я и правда ошеломлен. Такой был милый парнишка этот Терри. Тихий, приветливый, жил совершенным отшельником, дни и ночи сидел над учебниками. Мне казалось, уж у кого-кого, а у него с кармой все в полном порядке. Однако видимость обманчива.

– Конечно, тут же прибыла группа энфорсеров, – продолжает сосед. – Выставили Терри из квартиры – прямо в пижаме и тапочках, с пустыми руками. Я как раз выглянул в окно – посмотреть, что там с погодой, вижу: выводят. Ближайший сканер тут же считал пустышку, запищал на всю улицу. Народ завертел головами. Терри подскочил, как заяц, и рванул по направлению к набережной. Надеюсь, у него хотя бы хватило ума спрятаться в Олимпийском парке, хотя шансов мало. Он был совсем ошалевший, а в таком деле главное – самообладание. За ним как минимум трое увязалось, а сколько еще на пути прицепится…

Прощаюсь с соседом и стараюсь выкинуть бедолагу студента из головы. Он мертв, но скоро возродится. Возродится очищенным.

Времени еще много, решаю идти пешком. Вдох на три удара сердца, пауза на один, выдох на шесть. Мысль управляет дыханием, дыхание проясняет мышление. Вселенная состоит из взаимосвязей.

Дыхание – это жизнь. Карма – это ритм дыхания вселенной. На три удара – вдох – причина, на шесть – выдох – следствие. Жизнеспособное общество должно уметь правильно дышать. Человеческая справедливость лукава и темна, и только высшая справедливость беспристрастна и прозрачна.