Шмиэл Сандлер - Последняя любовь царя Соломона

Глава восьмая

Дела государственные

Государственными делами я занялся в тронном зале, одну из грандиозных стен которого украшал гигантский портрет царя Давида. Пока я рассматривал портрет славного предка, выполненный в лучших традициях социалистического реализма, в комнату мягкой кошачьей походкой вошел толстый человечек в лоснящемся черном фраке и с черной потертой папкой под мышкой. Щеки у него были, словно надуты для пущей важности, носик кнопочкой, редкие жесткие усики дико топорщились, а ушки на макушке имели форму миниатюрных и чутких локаторов. Всем своим напыщенным и одновременно неряшливым видом человек в лоснящемся фраке напоминал мне хомячка, ушедшего в глубокую спячку. - Ваше величество, - сонно произнес он, - меня зовут Ицхак Самир. Я премьер-министр государства Израиль. Принес вот вам бумаги на подпись, ушки его при этом слегка дрогнули, он, кажется, начал пробуждаться от своей затянувшейся спячки. - Полагаю, что с этим делом вполне мог справиться секретарь моей канцелярии, - справедливо заметил я. - Ни в коем случае, Ваше величество, - окончательно проснулся хомяк, документы секретного свойства и не для постороннего глаза. Локаторы его испуганно навострились. Я ознакомился с первым документом и с удивлением воззрился на премьера. - Что это? - Документ о радикальном переустройстве нашей государственно-политической системы, - пояснил премьер, дивясь моей несообразительности. - А что надо перестраивать-то? - Ничего особенного. Все уже перестроили до вас. - И все-таки, сэр, если вас не затруднит, изложите подробнее вашу мысль, вы слишком туманно изъясняетесь. - Ради Бога, Ваше величество, поясняю: с завтрашнего дня в Израиле объявляется монархия под управлением Соломона мудрого, то есть вашим непосредственным руководством. - Да, но зачем? - до сих пор, в глубине души, я надеялся, что меня разыгрывают какие-нибудь богатые и остроумные люди, которым нечего делать, и они жадно ищут приключений. Я даже старался подыгрывать им, усердно корча из себя добропорядочного монарха, но тут дело, кажется, действительно запахло банальным политическим переворотом, а я в такие игры не играю. Они мне и в гражданской жизни надоели. Интриги и закулисные козни на работе почти всегда касались меня и неизменно вызывали во мне бурный протест. - Может быть, его величеству неизвестно, что на последних выборах в Кнессет победила религиозная фракция? - напомнил мне хомяк-заморышь. - Нет, почему я в курсе. Если не ошибаюсь, к власти пришел "Щас" - Совершенно верно. Большинством голосов щясники постановили возродить правление Соломона. - А это, кажется, я просрал. С головой ушел в свои семейные неурядицы и перестал следить за политическими событиями. - Так это же чистой воды военный переворот! - Ни в коем разе, Ваше величество, ни Кнессет, ни демократия в данном случае не упраздняются. Просто Истина в последней инстанции будет приоритетом Вашего величества, так же, впрочем, как это было много тысяч лет назад. - Да, но демократия не приемлет многоженства, это... Это дико, наконец, и оскорбительно для женского достоинства. Мои доводы не убедили Хомячка. Напыжившись в очередной раз, он выдал мне аргумент более убедительного порядка. - Ваше величество, для вас решено сделать исключение: Кнессет постановил: в вашем случае воздать дань традиц3иям и уважению к одному из самых почитаемых национальных героев еврейского народа. - То есть? - В ваше распоряжение отводится гарем с женами всех мастей. - Так уж и всех? - недоверчиво произнес я. - Можете не сомневаться, набор жен производился на всех континентах земного шара. - Тем более, это неудобно, что скажут люди? - Международная общественность, несмотря на утвердившуюся, на современном этапе моногамию, относится с пониманием к реставрации правления Соломона. - С чего это вдруг такое понимание? - Вы же знаете, Ваше величество, с нашим братом опасно связываться... Не тронь, говорят, говно... - Оставьте, маршал, - прервал я, - не желая слушать антисемитских реплик. - Этому обстоятельству благоприятствует и тот факт, - поправился Тип, что, Соломон, по существу, является фольклорным героем не только евреев, но также христиан и мусульман вместе взятых. - А вы кто, мусульманин или христианин? - Я бывший начальник секретной службы. - Разведчик что ли? - Так точно, Ваше величество! - А почему выбор пал на меня? - Великий каббалист рав Джакузи нашел, что вы единственный потомок великого Соломона. Я хмыкнул с сомнением. Раву Джакузи, очевидно, было неизвестно, что это по отцу я Трахтман, а по матери род наш происходит от калужских крестьян Григорьевых. - Кроме того, на вашей кандидатуре настаивал рав Оладьи Евсеев. Рав Оладьи был марокканский еврей, добившийся в Израиле высокого духовного сана и основавший религиозную партию, состоящую преимущественно из восточных евреев. Вновь созданное религиозно-политическое формирование довольно скоро заняло высокое положение во властной структуре государства Израиль. - Это что ж, сам рав Оладьи Евсеев? - Именно. Ознакомившись с вашим личным делом, он заметил, что лучшего Соломона и желать невозможно. - Так, что же от меня требуется? - Прежде всего, распустить все левые партии в Кнессете. - Конкретнее, премьер. - Арабских коммунистов и левых радикалов из "МЕРЕЦ". - Далее? - Далее аннулировать норвежское соглашение с палестинцами. - А вы не подумали о международных последствиях? - Думать - это прерогатива Вашего величества. - В таком случае, не торопите меня, я действительно должен подумать. А кто автор этих проектов? - я указал на документы. - Его преосвященство рав Оладьи Евсеев! - Ага, а он при какой должности? - Он главный раввин Израиля. - Стало быть, все документы разрабатываются в Раввинате, а затем... - Совершенно верно, подносятся вам на утверждение, - радостно подхватил премьер-министр. Заметив смешинки в моих глазах, хомячок грудью встал на защиту новой политической системы. - Чем мы хуже англичан, Ваше величество, у них ведь тоже монархия не аннулирована? - Видишь ли, братец, до сих пор считалось, что евреи вроде как изобрели социализм, а они оказывается, не менее консервативны, чем все остальное человечество. - Это кто же считал, что мы изобрели социализм? - недоверчиво спросил хомяк. - Гитлер, например, он и уничтожать нас стал по той же причине. - Социализм, Ваше величество, это позорная страница современной цивилизации, - назидательным тоном стал поучать меня хомяк, и его жесткие усики смешно зашевелились при этом. - Согласно вашей логике, Гитлер, стало быть, уничтожал нас совершенно справедливо. - Я этого не говорил! - испугано всплеснул он руками, проволочные усики его мгновенно сникли. Этот болван стал неуклюже оправдываться, и я счел за благо пресечь нашу убогую дискуссию: - О-кей, братец, я должен подумать насчет норвежского соглашения, а теперь пригласи-ка ко мне фельдмаршала.