Евгений Бенилов - Камень

опрокинул ее на постель, сел верхом и, придавив руки коленями, занялся с ней оральным сексом.

А Ингрид, тем временем, встала, подсыпала в медную чашу синего порошка и чиркнула спичкой. Комната наполнилась густым дымом...

7. Камень

Виктор открыл глаза и несколько секунд лежал без движения. Смесь темноты с удушливыми ароматами пряностей и шоколада лежала на лице, не давая видеть и дышать. Жутко болела голова - будто вольтова дуга прожигала мозг от виска до виска. Избегая резких движений, Виктор ощупал постель вокруг себя... он, кажется, лежал с краю. Справа кто-то дышал. Виктор сел, спустил ноги на пол, встал... налетел на что-то плоское и холодное. Ч-черт!... Он пошарил на тумбочке рядом с кроватью и включил ночник: яркий свет - сквозь отверстия зрачков - вонзился в мозг... Виктор зажмурился, пошатнулся, опустился обратно на постель, осторожно приоткрыл веки, осмотрелся. Плоское и холодное оказалось большим зеркалом в резной оправе - помнится, оно стояло в углу... зачем его перетащили сюда? Воздух в комнате был сиз от дыма. В зеркале отразилась помятая физиономия со всклокоченными волосами, на лице, груди, животе и ниже - следы губной помады. В памяти клубились дикие сцены прошедшей ночи...

Виктор огляделся: прикрытая до пояса одеялом, у стены спала Ингрид лежа на спине и приоткрыв рот. В комнате было жарко; кожа шведки слегка блестела от пота, огромные груди разъехались в стороны, косметика на лице размазалась. Подавив приступ тошноты, Виктор встал с кровати, подошел к окну, открыл форточку... жадно вдохнул влажный холодный воздух. Под окном жужжала неоновая вывеска "Шкатулки", на голых, мокрых ветвях растущего рядом клена лежали синие отблески. В домах напротив не горело ни одного окна...

сколько сейчас времени?... куда подевались часы?... Оставив форточку открытой, он стал собирать разбросанную по полу одежду (после каждого наклона к горлу подступала тошнота, так что приходилось делать паузы). Куклы на стенах злорадно следили за ним круглыми глазами. Ни Норы, ни нориной одежды в комнате не было.

Оставив свитер и ботинки на полу, Виктор на цыпочках вышел из спальни и толкнул дверь ванной... наконец-то - холодная вода!... Он бросал ее пригоршнями в горящее лицо, каждый раз захватывая губами живительные глотки.

А если подставить под струю всю голову?... Вот так... Он содрогнулся от пронизывающей боли: ледяной обруч сжал череп, колени подогнулись... С трудом сохранив равновесие, Виктор выпрямился. Господи!... Прыгающими пальцами он нащупал полотенце и осторожно, без нажима вытер голову, потом попытался открыть глаза. Проклятый свет - жжет даже сквозь приспущенные веки! Виктора покачивало, в висках бились электроразряды мигрени... спотыкаясь, он вышел из ванной. Дремлющий в полуха дом прислушивался к его неуверенным движениям, как кот к ползущей за сундуком мыши.

Виктор спустился в холл первого этажа. Люди в старинной одежде, изображенные на висевших всюду картинах, проводили его осуждающими взглядами. Сквозь приоткрытую дверь мерцал дрожащий желтый свет. Пошатываясь от головокружения, Виктор вошел в гостиную - на столе горела одинокая свеча в высоком серебряном подсвечнике.

- Не спится? - норин голос прозвучал глухо и хрипло.

Девушка сидела в глубоком кресле, на окружавшем ее темном фоне выделялось лишь бледное пятно лица. Копна вьющихся волос окружала голову черным ореолом. Вокруг глаз темнели круги. Голубые зрачки казались кружками из цветной бумаги, наклеенными на черно-белую фотографию.

- Дай мне что-нибудь от головной боли, - Виктор опустился на стул и помассировал виски.

- У меня кончилось лекарство. А массаж не поможет.

- Почему?

- Потому что я и сама... - Нора повертела рукой в поисках подходящего слова, - ...не в форме.

Она была одета в облегающее трико из темной блестящей материи, делавшее ее еще более хрупкой, чем она была на самом деле.

- И давно это у тебя с Ингрид? - спросил Виктор.

- Десять лет.

- Вы всегда... как бы это сказать... делитесь друг с другом возлюбленными?

- Она предлагала мне один раз, но я не смогла лечь в постель с человеком, которого не люблю.

- Почему же ты думала, что лягу я?

- Мужчины устроены по-другому.

Виктор ощутил резкий укол злости.

- Ты знала, что Ингрид начнет жечь синий порошок?

- Нет.

- Я запрещаю тебе и твоим друзьям использовать в моем присутствии, но без моего согласия эти ваши приворотные зелья, всю эту гадость!...

Нора молча смотрела на пламя свечи.

- Я хочу управлять своими желаниями сам, ты слышишь?

- Хорошо.

- И я не хочу больше видеть Ингрид. Ни в постели, ни просто так.

- Почему?... Я думала, она тебе понравилась.

Виктор усмехнулся.

- Попробуем с другого конца... ты меня любишь?

- Да.

- Тогда скажи: когда я занимался сексом с Ингрид, тебе было все равно?

- Мне было приятно.

- ?!...

- Потому что я люблю вас обоих.

Виктор посмотрел на нее с неприязненным удивлением.

- Ты не в своем уме... двоих любить невозможно.

- Возможно, если это разные любови... Ее я люблю как сильнейшая из двоих, тебя - как более слабая.

- Я не понимаю... - он покачал головой. - Никогда не смогу понять.

На несколько секунд наступила тишина. По свече стекали янтарные капли расплавленного стеарина, гроздьями повисая на подсвечнике.

- Я могу доказать, что люблю тебя, - Нора резко выпрямилась.

- Как? - Виктор усмехнулся. - Напишешь обязательство и заверишь у нотариуса?

- Подожди!...

Девушка залезла на стул и сняла со шкафа банку с Камнем. Пламя свечи заплясало в такт ее движениям. Стеклянные очи стоявшего на секретере африканского воителя то вспыхивали, то гасли хищными желтыми искрами.

- Помнишь, что я тебе говорила?... - Нора поставила банку на стол. Тем, кто любит и любим в ответ, Камень не опасен.

- Помню, - насмешливо отвечал Виктор.

- Я сейчас коснусь его.

Пламя свечи успокоилось и застыло неподвижным желтым язычком.

- Ты веришь в эту сказку?

- Да.

Виктор удивленно покачал головой.

- Я никогда не слыхал о камнях, убивающих несчастных влюбленных.

Однако минералы, контакт с которыми для человека вреден, возможно, существуют - мне как химику это не кажется невероятным... И, кстати, чего бы ты ни касалась, - он язвительно хмыкнул, - ты лишь докажешь, что любишь и любима Ингрид!

- Я докажу, что люблю и любима тобой!... Ингрид не любит никого, кроме себя, - по лицу Норы пробежала болезненная гримаса. - А если не веришь, коснись Камня сам. Или ты боишься, что...

- Ладно!

Злиться было глупо. Легче согласиться.

Виктор попытался вытащить массивную притертую крышку, но та не поддалась. Он прижал банку к груди, попробовал еще раз...