Роджер Желязны - Девять звездолетов наготове

Голоса.

— Он здесь, — сказала женщина. — Он все еще жив?

Он запрокинул голову и с ненавистью посмотрел вверх.

— Боже! Только посмотрите на эти мускулы! Эти глаза!..

— Он полукровка, — сказал ее спутник, высокий тонкий юноша с повязкой на голове. — Я буду приходить сюда каждый час. Буду смотреть, как он умирает. Но в нем еще осталось столько жизни — полукровки очень сильны.

Женщина пренебрежительно отмахнулась от него.

— Эй, полукровка! — крикнул юнец. — Ты проиграл. Мой отец поправляется, он выживет! Он лично вскроет тебе вены, как только сможет двигаться!

Глаза Виндичи загорелись, и мальчишка пошатнулся. Он начал падать вперед. Женщина схватила его за руку и дернула назад.

— Опять не сработало, — крикнул он вниз. — Однако хорошая попытка. Твоя дочь гораздо искуснее в такого рода вещах! Надеюсь, у тебя еще будет возможность увидеть, что я с ней сделаю.

— Ингредиенты тигриного супа нелегко собрать воедино… — прорычал человек на дыбе.

Сверху раздался смех.

— Но мы поймали тигра!

Экран неба вновь опустел, и звуки замолкли в отдалении.

Дочь. Они, кажется, сказали «дочь»? Ах да, дочь Рамсэя. Касси…

— Касси? Где ты?

— Прячусь. В многоэтажке. Здесь есть кладовка — темная, холодная. В рекламе ее не было.

— Они тебя ищут. Не покидай укрытия.

— Где ты сейчас?

— Это неважно.

— Я вижу кусочек неба. Окно?

Он закрыл глаза.

— Нет.

— У тебя все болит. Но я думала, ты мертв.

— Не беспокойся обо мне. Сохрани себя. Покинь этот мир, когда все успокоится.

— Куда же мне деваться ?

— В другой мир, куда угодно.

— Федерация будет повсюду. Я из мира Тернера, не из мира людей. Так же, как и ты.

— Нет! Я Виндичи! Я не был рожден женщиной!

Молчание.

— Почему ты плачешь, девочка?

— Что тебе до этого? Я оплакиваю своего отца.

— Рамсэй мертв. Он был слаб.

— Нет. Ты — Рамсэй. Виндичи — это фальшивый фасад.

— Убирайся!

Молчание.

Ночь. Облака.

Звезды, пение ночных птиц.

В небе излюбленного цвета Эль Греко, обрамленном губами ямы, девять звезд выстроились в форме стрелы, ждущей цели…

Голова перечеркнула небо.

…Белая повязка. Металлический ореол, корона… Металлический звук, смех…

— Мы знаем, где она, Виндичи. Я притащу ее сюда и заставлю тебя смотреть... уже скоро!

Корона исчезла. Облака. Море хлопка.

— Беги! Беги! Они знают, где ты!

— Как они смогли узнать?

— Не знаю.

Бег, ярость.

Гаррисон спешил сквозь ночную тьму, на лице у него застыло озадаченное выражение, в кармане лежал пистолет, и последнее предписание Стата каталось в голове, словно мраморный шарик в консервной банке.

Юность — радости пора…

Ричард весь взмок. Девять глаз, выстроившись в форме пирамиды, отливали в небе металлическим блеском.

Он попытался поднять руку, но обе они были прикованы к кровати.

«Мир Стата — хмельная летучая мышь…»

Смит налил себе еще.

«…То знает лишь Статком», — икнул он.

МИНУС ДВА

— Ты дурак, Виндичи! Посмотри внимательнее! — он подтолкнул ее вперед.

— Касси?

— Да. Они уже ждали.

— Ты сам вспугнул своего теленочка! Завтра утром мой отец уже сможет сидеть! Тогда он убьет вас! Но сегодняшняя ночь — моя... и ее!

— Прости, Косей.

— Ты не знал. Они провели тебя.

— Я знал, что вы, полукровки, можете разговаривать мысленно! Ты заставил ее бежать! Прямо ко мне в руки!

Виндичи зарычал. Из одеревеневшей глотки вырвался нечеловеческий звук. Волосы на затылке встали дыбом.

Тем двоим наверху стали видны его глаза.

Две горящие точки…

Она дернула головой, пытаясь стряхнуть державшие ее руки.

Я люблю тебя.

От этого движения тигрино-золотистая грива волос венком обвилась вокруг головы.

Раздался щелчок, и левая рука Виндичи оказалась свободной. Боль в правом запястье достигла нестерпимой силы. Его голос поднялся вверх и упал на землю среди ужасных криков и завываний.

Смех и опустевший саван…

Слова, казалось, раздавались отовсюду. «Вернись! Я ненавижу тебя!» — их слышал каждый во дворце и на территории.

Ричард застонал в своей тюрьме из трубок и пипеток.

Виндичи посмотрел вверх на девять звездолетов и уронил голову.

«Когда-то ты был несравненным, — твердила истрепанная магнитофонная лента. — Когда-то рука Тамбурлена была невидимой и кинжал Виндичи никогда не бил мимо цели. Сколько бы ни размахивало своей волшебной палочкой Время, только один оставался неуязвимым — ты, Виндичи, — из древней династии кровопускателей. Сойдя с ума на „Арго“, ты убил свою мать, онемев в Кастильи, ты зарезал Лоренцо — ты, клинок черного Кихота, лезвие проклятых, чаша с цикутой, дротик Локи — сук, на котором раскачиваются убийцы…»

— Я остаюсь им, — пробормотал он.

— Нет, ты всего лишь человек на дыбе, сломанный меч, комок плоти и слизи…

Да! Ты заевший курок, безголосый боевой клич, ты — нехватка подковы, той самой, без которой пропало королевство…

Перед глазами вновь возникло зеркало.

— Нет! — закричал он. — Нет! Я Виндичи! Сын Смерти! Выпестованный в сенекианских сумерках якобинских полубогов, пунктуальный, как смерть!

Он посмотрел в зеркало.

— Берегитесь! — расхохотался он. — Берегитесь! Я разъярен!

Виндичи, тигр, прыгнул.

Кап…

Кап…

Дождь. Мягкие капли на губах из песка.

Стон.

…Кап.

— Воды, — попросил он. — Воды.

— Вот.

— Еще.

— На.

— Хорошо. Еще.

— Помедленнее. Пожалуйста.

Зеленое совместилось с зеленым в круге зрения.

— Хватит? — спросила она.

— Хватит, — кивнул он.

— Отец.

— Касси.

Он посмотрел на мир.

— Что случилось?

— Кончилось. Мертвы. Отдыхай. Поговорим потом.

— Ричард?

— Мертв.

— Ларри?

— Мертв.

— Корабли?

— Только Виндичи знает.

Он заснул.

Девять звездолетов ждут. Спеши, спеши, спеши…

МИНУС ОДИН

— Утро, — сказала она, — но птицы не поют — все они умерли и попадали с деревьев.

— Виндичи всегда ненавидел птиц, — сказал он ей. — Где солдаты? Придворные?

— Все умерли.

Он приподнялся на локте.

— Парафизическая конверсия психопатического невроза, — повторил он, — возникающая в тех случаях, когда стимулы превалируют над доступными физическими реакциями… Слова Ченнинга никогда ничего не означали для Виндичи, но я их помню.

— А боевое соединение? Девять звездолетов?

Он щелкнул пальцами и поморщился от боли в запястье.

— Их нет. Прах к праху. Он перечеркнул их.

Он откинулся на траву.

— Все, — сказал он.

— Все живые существа во дворце и на территории, — согласилась она, — кроме меня. Даже он сам.