Уильям Тенн - Лиссабон в кубе

Это значительно осложняло его миссию. Теперь даже и думать нечего о том, чтобы обратиться в полицию, если разумеется, удастся когда-нибудь до этой полиции добраться, с заявление о существовании угрозы двух инопланетных вторжений!

Да и кто бы признал в нем контрразведчика?

Помещение было просторным, без окон. В одном из углов находился прозрачный куб со сторонами примерно в два с половиной метра. На полу внутри куба сидел средних лет мужчина в однобортном коричневом деловом костюме. Во взгляде его мелькнуло любопытство, сменившееся горькой безнадежностью.

Подойдя к кубу, гугенот остановился.

- Ты его, разумеется, обыскала?

Мадам Дюбарри засуетилась.

- Нет... не полностью. Я собиралась это сделать, но ты уже ждал у двери лифта. Я не думала, что ты придешь так скоро, а затем... мы начали разговор, и я просто...

Начальник сердито покачал головой.

- Ты еще говоришь о компетентности! Ну, что ж, раз мне приходится самому делать все подряд, то деваться некуда!

Общупав Альфреда, он извлек из его карманов авторучку и зажигалку, внимательно осмотрел их и вернул на место. Вид у него был несколько растерянный.

- При нем нет оружия...

- Он явно недостаточно опытен, чтобы ему можно было доверять что-либо опасное.

Гугенот задумался.

- Нет. В таком случае ему бы не позволили действовать одному. Он бы обязательно находился под наблюдением.

- Может быть, так оно и было. Но тогда мы...

- В таком случае, мы под наблюдением! Да, весьма вероятно. Что ж, мы все равно оставим их в дураках. Независимо от того, состоялся контакт, или нет, сегодня вечером мы заканчиваем операцию на этой планете. Не станем больше выходить наружу. Примерно через час покинем Землю, забрав пленников с собой в штаб-квартиру.

Гугенот несколько раз провел руками по кубу, так же как и по наружной стене. В прозрачной преграде появился пробел, который стал быстро расширяться. К спине Альфреда красноречиво прижался цилиндр, и он был вынужден шагнуть внутрь куба.

- Дай ему небольшую дозу, - услышал он шепот гугенота. - Не столько, чтобы он умер до допроса, но так, чтобы оглушить его и лишить их возможности переговариваться.

Позади раздался чуть слышный щелчок. Розовое свечение озарило стены. Он почувствовал, как в желудке образуется газовый пузырь и медленно поднимается вверх. Через секунду последовала сильная отрыжка.

Когда Альфред обернулся, проем в прозрачной стенке уже затянулся, а гугенот сердито глядел на мадам Дюбарри. Лицо мадам было весьма озабоченным, она недоуменно смотрела на свое оружие.

- Я ведь велел тебе оглушить его, а не пощекотать! Неужели на тебя ни в чем нельзя положиться?

- Я сделала все правильно. Прицелилась точно в управляющий отсек и применила среднюю по величине дозу по индексу вакклитиан. Не понимаю...

Гугенот возмущенно замахал руками.

- Пошли отсюда! Начнем паковать вещи. Вернемся сюда поздней ночью, и я запрошу штаб о выделении мне другой помощницы для следующей операции на Земле. Такой, у которой познания в сфере сексуальной практики людей будут не столь обширны, но которая будет знать, как нужно обезоружить только что пойманного пленника и будет в состоянии прочесть на циферблате индекс!

Мадам Дюбарри опустила голову и последовала за начальником. Потайная дверь закрылась.

Альфред осторожно пощупал прозрачную стенку. Вещество было прозрачным, как стекло, на ощупь напоминало резину и чуть липло к пальцам, как только что отлитая пластмасса. Оно было на удивление прочным. Ко всему прочему стенка испускала слабое молочное свечение, благодаря которому сквозь нее можно было видеть, хоть и не четко, гладкие стены потайной комнаты.

Потом он повернулся и принялся рассматривать своего сотоварища по плену.

Человек этот, в свою очередь, смотрел на него подозрительно и в то же время нерешительно, явно не понимая, как следует себя вести в сложившейся ситуации. Во всем его облике была какая-то безликость и совершеннейшая посредственность, что делало его чем-то замечательно знакомым.

Конечно же! Он выглядел точь-в-точь, как Джонс, Келли и Коун. И только теперь до Альфреда дошло, что же это за человек.

- Джон Смит? - спросил он. - Или, - добавил еще одно имя, произнесенное Джонсом, - Гар-Пита?

Мужчина выпрямился, улыбнувшись с облегчением.

- Мне трудно определить, кто вы, главное - вы наш. Если только не провокатор... Хотя нет, им не может быть известно мое настоящее имя. А как, между прочим, вас зовут?

Альфред застенчиво улыбнулся.

- Робинсон поручил мне выполнение особого задания. Я не имею права открывать свое имя.

Джон Смит тяжело вздохнул.

- Тогда не надо. Робинсон знает, что делает. Значит, вы говорите, специальное задание? Что ж, теперь вам уже не выполнить его. Она изловила меня точно таким же образом. Мы оба чертовски влипли.

- Это точно?

- А как же! Вы слышали, о чем они говорили? Как только эти гнусные лидсгаллианцы доставят нас на свою родную планету, то поработают в свое удовольствие! Из меня-то они ничего не вытянут... Надеюсь, что вы тоже не посрамите честь Академии, к каким бы изощренным пыткам они не прибегали. Но достанется нам крепко, прежде чем мы выйдем в расход. Должен вам сказать, лидсгаллианцы знают толк в пытках! Чего только стоят камеры в их тюрьмах...

- Какие камеры? Какие пытки?

Альфреду едва не стало дурно, собеседник заметил это и положил руку ему на плечо.

- Крепись, парень, - произнес он. - Держи хвост пистолетом. Не подавай виду, что боишься. Умирают один раз. Тебе нечего терять, кроме цепей. Не опускай флаг. Смелого пуля боится.

Альфред молчал. Джон Смит расценил это, как знак согласия и продолжал:

- Из этой камеры нельзя выбраться. Сетчатая паутина из чистейшего чрока, практически неразрушимого. Но хуже всего, разумеется, ее изолирующие свойства. Стой хоть на голове, но сквозь чрок никак не пропфмпвуешь. Я пытался это сделать, едва не порвал антенны от напряжения, но не стеречь нас. И именно поэтому я отказался выйти из своей формы, чтобы поболтать с тобою - здесь лучше пользоваться речевым аппаратом формы.

Альфред молча рассматривал стены из этого самого чрока.

- А что, если воспользоваться речевым аппаратом, чтобы позвать на помощь? - предложил он. - Такие звуки, похоже, проходят через него. Мы могли бы покричать.

- А кто нас услышит? Только люди. Что они смогут сделать?

Альфред развел руками.

- Не знаю. Иногда... даже люди, может быть...

- Забудь об этом. Плохи наши дела. Но еще не настолько плохи, чтобы... Кроме того, эти стены особенно толстые и в них нет ни трещинки. Если бы лидсгаллианцы не проветривали помещение два раза в день, я бы давно уже задохнулся. Все равно мне несколько раз становилось так плохо, что приходилось прибегать к неприкосновенному запасу, хранящемуся в грудной клетке. Ты знаешь: в отделении справа, под отсеком управления. Должен сказать тебе вот что. Если мне когда-нибудь удастся все же вернуться целым и невредимым на Вакклит, то я попробую уговорить спецов из Центра Управления произвести некоторую модернизацию нашей формы. Эта мысль пришла мне в голову, когда я наблюдал, как они тебя обыскивали. К чему этот запас воздуха в груди? Я уже не раз говорил об этом Робинсону. Разве доводилось кому-нибудь из наших агентов тонуть или попадать на фронт, где применяются ядовитые газы? Не лучше ли такому агенту иметь при себе оружие - настоящее, надежное оружие, управляемое непосредственно когтями, и думаю, что было бы неплохо иметь что-либо вроде орудийной турели, выходящей из нашей формы, чтобы уж стрелять, так стрелять. Но стоит только лидсгаллианцам пронюхать об этом, как они...