Алексей Киселев - Рождение Минотавpа

Я осмотрел наши скромные пожитки: винтовка от удара почти не пострадала и, скорее всего, работала, медпакет со встроенным медсканером пришел в полную негодность из-за разбитого монитора, но функционировал. Визор разбился. Я вытащил оставшегося "паука" из опустевшего сразу мешка и оставил его под обломками автомобиля, активировав режим "свой — чужой". Теперь любого, кто захочет осмотреть обломки без штабной системы распознавания, ждет сюрприз. Я порыскал в багажном отделении и бардачке, в надежде найти флягу с водой. Признаться, отсутствие воды беспокоило меня больше всего. Солнце садилось и муки жажды нас пока не беспокоили. Равно как и отсутствие еды.

— Когда я летел на Ташхадар, шофер мне рассказывал про лес, через который мы можем пройти намного быстрее. К тому же там должна быть вода и еда. — Я покосился на девушку. Вряд ли она будет есть сырое мясо, а разводить огонь мне, ой как не хотелось.

— Значит пойдем через лес. Кстати ты наверное мне жизнь спас, там на базе. Спасибо.

— Не за что.

— Мы теперь команда. — И она протянула мне свою ручку.

Постояв, я с чувством пожал эту крохотную ручку, целиком поместившуюся в моей ладони. Наверное я сжал слишком сильно, потому что девушка ойкнула и принялась растирать запястье.

— Извини.

— Да ничего. Пройдет. А как тебя зовут?

— Минота-аа…. Евгений.

— Значит Татьяна и Евгений. Прямо как в поэме.

— В какой поэме?

— Да в университете учили. "Евгений Онегин" называется.

— Расскажи мне про университет. — Робко попросил я.

— Да что про него особенно рассказывать, — вздохнула она. — Студенты. Утром они пытаются учиться после ночных попоек, днем спят на лекциях или пишут любовные стихи. Бывает весело, а бывает и не очень.

— Я тоже стихи пишу. Иногда.

— Прочти, пожалуйста, — попросила она.

И я начал.

Когда тает лед, когда зажгут свет,И в комнате моей никого нет.Но в памяти строк твой силуэтГорит. Словно тысячу лет.Ha небе звезда, мерцая, горитОтражается свет в куполах.Я Бога молю, чтобы вспомнила тыДорогу ко мне, назад.

Припев:

Белый снег сделал землю седой.Я живу только тобой и войной.И вернусь, чтобы остаться с тобойЧтобы остаться с тобой…, Бог мой.

Осень прошла и листья опалиМы что-то забыли, мы просто устали.Не надо опять ту игру,Ведь мы уже все проиграли.Мы все потеряли и нам не вернуться.И надо от этого сна нам проснуться.Но только боюсь: а вдруг и не все?И может осталось что-то еще?

[А.И. Киселев — "Сон" 23.11.2000 г.]

— Классно. И давно ты пишешь?

— Да нет. Когда время есть.

— А чем вообще ты занимаешься?

— Воюю. Как и все. И те кто придет сюда вместо меня — тоже будет воевать. Эта страна унесла чертовски много жизней. И продолжает уносить. А сейчас вообще непонятно что происходит.

— Ты про что?

— Про нападение. Оно было очень странным. Ты не находишь?

— Ну, я не военный. Но, да, — оно было странным. В своей быстротечности. Огромную базу захватили за несколько минут, несмотря на все танки-самолеты и десантников.

— Дело даже не в этом. Ты заметила, как нападали?

— Нет. А ты?

— Заметил. Я уже второй раз попал в такую переделку. Первый раз на моих глазах погиб командир и сослуживец. Сейчас — целая база.

— Извини.

— Да, ладно, — махнул я рукой. — Тут ко всему быстро привыкаешь. И к смерти тоже. Так вот. И в тот и в этот раз, боевики перемещались как в компьютерной игре — телепортировались. За все годы, сколько я вожусь с военной и компьютерной техникой — я не слышал ничего подобного. Такими технологиями не обладают даже наши спецслужбы.

— А откуда они могут быть у боевиков?

— Не знаю. А надо бы знать. С такими технологиями они могут запросто захватить врасплох любую точку. Победит внезапность. Что толку от укреплений, если их можно не просто обойти, а внезапно обойти.

— А что если они сейчас напали на полк моего отца?

Мы остановились. Что толку идти в часть, чтобы попасть в лапы боевикам, или еще хуже — стать свидетелем еще одной драмы — подобной той, что была на Ташхадаре. Но девушку я пугать не хотел.

— Вряд ли. Наша часть самая крупная во всем округе. Там полным-полно людей и техники.

— Ha Ташхадаре тоже было полно людей и техники. Однако ее захватили за пять или десять минут, — не сдавалась она.

— Недавно было пополнение, и полк готовился к атаке. Значит, он находится в полной боевой готовности.

Но мысль о том, что возможно сейчас идет нападение и моджахеды врываются в госпитали и казармы, стреляя безоружных солдат, выбила меня из колеи.

— Если они еще не напали, то возможно нападут в самое ближайшее время. Они сжимают нас в кольцо. — Догадался я. — Сначала южная "опорка", затем Ташхадар, перед этим пропала связь с еще тремя пунктами, но посылать туда никого не стали. И все за неполную неделю. Возможно следующая мишень — наша база.

— Тогда надо немедленно предупредить их. — воскликнула Таня.

— Да, но раньше, чем мы доберемся до нее — у нас ничего не получится. У местного населения мы не найдем ничего, двигающегося быстрее лошади, а рация осталась в левитаторе.

— Лошадь — тоже транспорт. — Резонно рассудила она. — Как скоро мы сможем дойти до базы?

— Трудно сказать. До леса нам еще идти не меньше пяти-шести часов. До темноты доберемся. По лесу — не знаю. Может быть всю жизнь. — И я рассказал ей про предупреждения шофера.

— Забавно. Но мы не ученые, и оставаться там на всю жизнь — не будем. А после леса — сколько?

— Еще сутки.

— Получается, что если мы не добудем транспорт, и при условии что по лес сократит нам дорогу — нам идти не меньше трех суток. Это много.

— Успеем.

Мы ускорили шаг.

VI

Полковник Уваров смотрел на часы. Перед ним сидел лейтенант.

— Когда они должны были прилететь?

— Вы уже спрашивали, товарищ полковник.

— Я забыл.

— Два часа назад.

— Что со связью?

— Мы постоянно вызываем левитатор на всем частотном диапазоне. Но он молчит. Более того, радист доложил, что направил запрос на Ташхадар и не получил ответа. Запрос принял автомат, но ответить он, увы, не смог.

— Свяжитесь еще раз. Отправьте на Ташхадар еще левитатор. С эскортом. Я лично готов полететь!

— В этом нет нужды, товарищ полковник. Я немедленно отдам все распоряжения.

— С ними могло случится что-нибудь по дороге?