Сергей Галихин - Последний Хранитель Вечности (фрагмент)

Только помните, что я Вам сказал. Сейчас этого не сделает никто. Никто, кроме Вас.

Старичок встал, сделал еле заметный поклон головой и пошел прочь по пустой аллее. Васильков остался сидеть на скамейке, провожая старичка взглядом. Посидев какое-то время в раздумьях, он тоже поднялся и пошел прочь, только в другую сторону. Звёзд на небе стало больше, даже появилась луна. Точнее, молодой месяц. Павел Васильков шел неторопливо. Полуголые деревья в осенних сумерках и на фоне тёмно-голубого вечернего неба и в подсветке уличных фонарей, прекрасно смотрелись. Но Паша сейчас этого не замечал. После разговора со старцем он испугался еще больше. Раньше Васильков только догадывался, что к чему, и при этом считал свои мысли бредом. Теперь ему популярно объяснили, что это не бред, а чистая правда.

Мёртвый лес. Город теней. Замок отчаяния. Рыцарь смерти. Надо же такое придумать.

Навстречу шла пара влюблённых. Им было хорошо друг с другом, они просто излучали счастье. Павел вспомнил Лену. Несмотря на то, что они расстались, он всё равно любил её. Даже еще сильнее, чем раньше. К тому же стало ясно, кто их разлучил. От этих мыслей сердце сжималось всё сильнее.

Влюблённые прошли, и аллея опустела. Машины проезжали редко, и в тишине отчетливо слышался звук ботинок Павла. Впереди появилась черная фигура, но внимание она привлекла лишь тогда, когда Паша подошел к ней совсем близко. Оторвавшись от своих размышлений и подняв глаза, Васильков увидел перед собой старого знакомого. Он, как всегда, стоял чуть наклонив голову, и поэтому капюшон скрывал его лицо. В руке Капюшона сверкнул меч!

Паша остановился. Краем глаза с права заметил еще одного монаха. Он развернулся и хотел убежать но, сзади стоял третий, а слева еще один. Четыре Капюшона, держа меч в вытянутой в сторону руке, медленно сходились в центр.

"Что делать? Меч остался дома, на столе", - Паша нервно оборачивался то вправо, то влево, вокруг себя, переминаясь при этом с ноги на ногу. "Стоп!

Если нет меча, то со мной ничего не случится. Я должен умереть с мечом в руках". - Паша посмотрел перед собой и ... там никого не было. Оглянулся вокруг тоже никого. Показалось!?

- Вот и галлюцинации. Поздравляю! - сказал Паша в слух. - А когда я последний раз я был в церкви? Год назад? По-моему, пора...

Васильков так обрадовался этой неожиданно пришедшей мысли, что не просто пошел, а побежал. Здесь недалеко была церквушка. Небольшая и очень красивая. Да и разве она могла быть некрасивой? Всякий раз, когда Паша выходил из церкви, он чувствовал спокойствие и умиротворённость. Может, он не правильно называл свои чувства, но главное, на душе становилось спокойно и хорошо.

Отворив тяжелую дверь, он вошел под своды храма. Несмотря на поздний час, было не заперто. Храм был пуст. В тишине мерно потрескивали свечи, в воздухе витал запах жженого воска. Павел прошел под центральный купол и в полном смысле слова упал на колени.

- Господи! - довольно громко для шепота произнес он. - Наверное, есть за что, раз ты меня так наказываешь. Прости мне то, в чем я виноват. Я не выдержу того, что происходит, и возможности уйти в сторону у меня нет. И если я должен до конца испить чашу свою, то дай мне сил устоять. Ведь ты сам знаешь, что это непросто.

Прошло десять, двадцать, может, тридцать минут, но подняться с колен Васильков не мог.

- Прости мне, чадо, что я мешаю разговаривать тебе с Богом.

Голос звучал тихо, но звонко. Казалось, все стены вместе вдруг заговорили.

Васильков повернулся. Справа от него стоял человек с бородой, в черной рясе и длинными волосами. На груди у него висел большой золотой крест, взгляд был пронзительным, глаза добрыми.

- Я проходил рядом и случайно услышал часть твоей молитвы. В твоей жизни произошло что-то страшное?

- Да уж, страшнее некуда, - ответил Паша, слегка растягивая слова.

- Не хочешь ли ты исповедаться? Открывшие Господу душу находят в этом прощение, и им становится легче.

- А Вы уверены, батюшка, что хотите это услышать?

- Я служу Господу, и слушать буду не я, а ОН, - сказал церковнослужитель, по-доброму улыбаясь. - Пойдём со мной, увидишь, станет легче, - Паша поднялся с колен и пошел за батюшкой. - Правда, мирским сюда нельзя, - продолжал он, - но я думаю, ничего страшного в этом нет.

Они поднялись на второй этаж и оказались на балконе. Во время службы здесь пел церковный хор.

- Мы одни в храме, можешь начинать, нас никто не услышит.

- Ну что ж, - сказал Паша на выдохе, - тогда слушайте. Я встретил дьявола.

Он отнял любимую, уложил в больницу мать, а меня обвинили в воровстве. Он заставил меня убить друга и обещал забрать мою душу. Он хочет забрать весь мир, и я не уверен, что смогу ему помешать.

Паша рассказал всё достаточно подробно из того, что произошло за последнее время, опустив, правда, подробности про мёртвый лес. Когда он замолчал, в воздухе повисла звенящая тишина. Лишь редкое потрескивание свечей гулким эхом нарушали ее. Батюшка смотрел прямо перед собой. Внешне он был спокоен, лишь желваки на его скулах говорили обратное.

- Вы верите в то, что услышали или считаете меня сумасшедшим? - спросил Васильков.

Батюшка ответил не сразу.

- Если бы я не верил в Бога, то не стоял бы сейчас перед тобой. Если есть Бог, значит, есть и дьявол. А раз есть дьявол, значит, может быть всё, о чем сказано в Евангелии:

И я взглянул, и вот, конь бледный, И на нем всадник, которому имя смерть; И ад следовал за ним.

На твоём лице скорбь, и выдумать такую скорбь нельзя. И еще скажу, ты правильно сделал, что пришел сюда. Значит, ты веришь в Бога, коль просишь у него прощения и помощи. А верой в Господа нашего Иисуса Христа мы побеждаем дьявола. Бог не оставит тебя, и ты со всем справишься. Да воздастся каждому по делам его, да будет нам по вере нашей. Ступай и ничего не бойся.

Христос с тобой.

Батюшка перекрестил Василькова и Паша ушел. Шаги гулким эхом отзывались в низких сводах храма и оборвались, как только Паша закрыл за собой дверь.

Выйдя на улицу, Васильков почувствовал удивительную лёгкость в душе и не только в ней. Как будто гора упала с плеч. Да, это так, храм очищает. А слова священника хоть немного, но придали сил. Паша шел окрыленный словом Божием. Конечно, он, как и прежде боялся умереть. Страх появлялся только при одной мысли о новой встрече с Капюшоном. Но в душе было что-то, что давало уверенность в победе. В победе светлого над темным.

..................

...................

..................

Ударили первые заморозки. Воздух стал свеж и колюч как кристалл замерзшей воды. Поздним вечером Васильков возвращался домой. В морозном небе горели яркие звёзды. Наверное, это странно, но в последнее время красоту мира Паша стал острее ощущать лишь ночью. Даже не ощущать, а обращать на неё внимание. А может, это ему только кажется, и так было всегда. И вот это всё у него хотели отнять. Отнять навсегда. Да попадись этот "капюшон" ему прямо сейчас, разорвал бы, как грелку!