Геннадий Гор - Скиталец Ларвеф. Повести
В сущности, никто до конца этого не знает. Гений-это ум, заброшенный в настоящее из далекого будущего. Тривиальный, но тем не менее правильный ответ на вопрос, который я тебе задал. Почему хотя бы раз в столетие случается такое явление, когда будущее посылает нам своего вестника? Пока оставим этот вопрос в стороне, он для меня не так важен. Меня интересует «что», а не «почему». Я и мой друг, выдающийся, необыкновенно одаренный изобретатель и логик Арид, пытаемся создать модель ума, обогнавшего своими логическими возможностями современные умы по крайней мере на несколько тысячелетий. Наш отец изучает познание насекомых, познание, загнанное в тупик, придаток адаптации. Становление дильнейца, его эволюция говорит о том, что наш ум, наши логические способности бесконечно шире тех задач, которые связаны с адаптацией, с приспособлением к среде. Но иногда, правда очень редко, в одном дильнейце законы наследственности сосредоточивают грандиозное познание, необычайные способности. Благодаря этим гениально одаренным членам общества всему обществу удается взглянуть в даль будущего, расширить круг познания… Я мечтаю о таком мозге, который перенес бы нас вперед на многие тысячелетия, раскрыв множество тайн, окружающих нас. Мы научились воспроизводить тончайшие интеллектуальные процессы, но перескочить через границу того, чего достигли общество и наука, мы не можем. Мы не знаем тех логических законов, по которым будут мыслить дильнейцы через тысячи лет. В моей лаборатории работают не только самые талантливые физиологи и кибернетики Дильиеи, но и самые выдающиеся логики, в том числе мой друг Арид. Арид — это конденсатор идей, мыслей, остроумных гипотез. Когда он приходит в лабораторию или на заседание ученых мужей, все меняется. Он как искра, от которой готово моментально вспыхнуть все, даже не поддающееся горению. У него сотни замечательных способностей и дарований, но самый большой его дар-умение увлечь, убедить, энтузиазм, энергия, помноженные на безукоризненную логику. Я им горжусь. И не один я, а весь наш коллектив, состоящий из представителей различных специальностей и профессий. Какие науки только не представлены! Пожалуй, все, за исключением телепатии. Эту сомнительную науку я не пускаю на порог своего института. Но представь себе, мой двойник-телепат, о котором я тебе говорил, на днях предложил мне свои услуги.
— Он в самом деле очень похож на тебя?
— Внешне да. Очень. Такого же роста. Так похож, что я сам готов принять его за себя. Но в складе ума у нас нет ничего общего. Я ненавижу телепатию… Пойдем ко мне в лабораторию. Я познакомлю тебя со своими помощниками. И в первую очередь с Аридом. Кстати, он интересуется древним мышлением и хочет поговорить на эту тему с тобой.
РАССКАЗЫВАЕТ ПАВЛУШИН
Я нашел эту книгу в Михайловском сквере возле памятника Пушкину. Кто-то забыл ее, и она валялась под скамейкой на песке.
Кто же был этот рассеянный читатель, кто, а главное откуда?
На этот вопрос пока еще нет ответа, так жe как никто еще не сумел прочесть хотя бы одно слово в этой странной книге.
Где она была издана? На каком языке? И это тоже долго оставалось тайной.
Она побывала у всех лингвистов Ленинграда и Москвы, знатоков всех языков и наречий. Но что толку? Никто не сумел прочесть даже ее название.
За каких-нибудь два-три месяца я стал знаменитым человеком, почти таким же знаменитым, как археолог Шлиман или шахматист Тайманов, хотя вся моя заслуга перед человечеством состояла только в том, что я нагнулся и поднял лежавшую на песке книгу.
Теперь в ящике для писем и газет на дверях нашей квартиры не хватало места и для десятой части той корреспонденции, которую я получал. Почтальонша, толстенькая девушка с красным лицом, спрашивала меня, не то восхищаясь, не то негодуя:
— Долго вам будут писать со всего света?
— Долго, — отвечал я.
И действительно, кто только мне не писал! Школьники из Казани, пенсионеры из Баку, студенты из Киева, журналисты и физиологи, буфетчицы и математики, и даже один не то сумасшедший, не то чудак, утверждавший, что книгу издали в Женеве в знаменитом издательстве Скира просто для рекламы.
Глупость! Кто же станет рекламную книгу издавать на неизвестном языке?
В тот день, когда я нашел книгу, я не придал своей находке никакого значения. Я думал, что какой-нибудь иностранец, западный немец или француз, засмотревшись на здание Русского музея, замечтавшись, уронил эту книгу.
Иностранец? А может, не иностранец, а инопланетен?
Впрочем, этот вопрос задал не я, а корреспондент журнала «Кибернетика и будущее», приезжавший знакомиться со мной из Москвы. Так он назвал и свою статью: «Инопланетец». И на всякий случай поставил вопросительный знак.
Был ли он искренне убежден в своей правоте — не знаю, но он горячо убеждал читателей журнала, что на скамейке в Михайловском сквере перед памятником Пушкину побывал некто, чьи облик и ум были сформированы за пределами Земли, а может, даже и солнечной системы.
Разговаривая со мной, корреспондент не скрывал своего разочарования и три раза подряд упрекнул меня в скрытности.
— Вы чего-то недоговариваете, Павлушин. А как он выглядел?
— Кто? — спросил я.
— Кто? Ну, этот самый, кто презентовал вам книгу.
Слово «презентовал» он произнес с явной иронией, повидимому намекая, что я недостоин космического подарка.
— Мне никто ничего не презентовал. Книгу я нашел в сквере перед…
— Знаю, — перебил он меня. — Слышал эту версию. С чего бы ему быть таким рассеянным? Курите. Обождите, не волнуйтесь. Спешить некуда. Слово он с вас взял, что ли? Но вы поймите, Павлушин, я не следователь, а журналист.
Имя можете не называть, а только опишите наружность хотя бы в общих чертах.
Я усмехнулся.
— Видите ли, у него нет наружности.
— То есть как нет наружности?
— Нет — и все. А почему ему нужно иметь внешность? Он же не человек.
— Ну, ладно, — догадался корреспондент. — Не хотите раскрыть тайну. До завтра! Я еще забегу. А ты, — сказал он, вдруг почему-то переходя на «ты», — а ты обдумай хорошенько: имеешь ли ты право скрывать от общественности правду о таком событии? Ну, пока!
Он забегал по нескольку раз в день в течение недели и все уговаривал обрисовать наружность инопланетна, якобы презентовавшего мне книгу. Именно наружность, черты лица.
Что касается других подробностей, он готов был ждать целый месяц, пока не пробудится во мне совесть и я не перестану разыгрывать из себя сфинкса, а если сказать по-русски просто свинью.
Подробностей он так и на дождался и, разумеется, поспешил опубликовать статью. Я его не упрекаю за это. Не мог же он ждать, пока лингвисты переведут книгу с загадочного языка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});