Анатолий Горло - Аве, Цезарь

- Браво, коллега! Я всегда говорил, что с вашей склонностью к метафорическому мышлению, которую вы неоднократно и с таким блеском демонстрировали, вам бы, любезный Фоббс, надо служить не этой слепой старухе, - кивнул он в сторону Фемиды, - а одной из юных муз, скажем, нашей, телевизионной! Кстати, сегодня вам представляется такая возможность - услужить нам!

Фоббс глубоко затянулся и выпустил в лицо Син-сина густое облако сигарного дыма:

- Хотите получить разрешение на прямую трансляцию митинга с Площади Воркующих Голубей?

- Милый Фоббс, ваша прозорливость безгранична! - воскликнул режиссер и, разгоняя рукой облако, добавил: - Впрочем, и вежливость тоже.

- Не люблю, когда посетители садятся на стол.

- Надо было предложить мне стул! - мгновенно парировал Син-син, но тут же спохватился: - Только чур, не электрический!

Фоббс продолжал смотреть на гостя с откровенной враждебностью:

- Думаете поживиться, как на Россе и Зотосе?

Син-син весело сверкнул зубами:

- Думаем, коллега! Хорреско референс, как сказал бы латинянин, что, как вам известно, означает - содрогаюсь, говоря вам это!

Он вынул из кармана оранжевую листовку и показал Фоббсу, но в руки не дал:

- Нам тоже подбросили, между прочим, на полчаса раньше, чем вам. Из чего я заключаю, что Цезарь жаждет увидеть свои деяния, вернее, злодеяния запечатленными в немеркнущих образах искусства. И Цезарь прав, коллега, ибо, как сказал бы его древний соплеменникаре лонга, вита бревис, что означает: жизнь коротка, искусство...

- Знаю, что это означает! - оборвал его Фоббс. - Такое искусство, как ваше, сокращает и без того короткую жизнь! После ваших сериалов хочется взять веревку, мыло...

- Парфюмерной фирмы "Рекс", - вставил Син-син.

Реплика режиссера почему-то разозлила Фоббса, и он рявкнул:

- И хорошенько намылить шею автору!

Автор сериалов расхохотался:

- А веревку зачем?

Фоббсу надоела словесная пикировка, он демонстративно взглянул на часы:

- Короче, "Камера обскура" хочет закупить все права на прямую трансляцию с площади?

- Вы снова угадали, коллега, - осклабился режиссер. - Если ничего особенного не произойдет, этот митинг здорово ударит нам по карману, ну, а если что - раскошеливаться придется остальным. Как видите, милый Фоббс, мы здорово рискуем аут Цезарь аут нихил, как сказал бы...

- Весьма рискуете, Син-син! - пророкотал Фоббс. Он поднялся с кресла и, наклонившись к режиссеру, выдохнул ему в лицо вместе с очередной порцией сигарного дыма:

- Я постараюсь отбить у вас охоту делать бизнес на трупах, ясно?

Сквозь клубы дыма блеснула хищная улыбка режиссера:

- Постарайтесь, коллега! Этого давно уже ждет от вас вся Гурарра! А мы зафиксируем ваши старания на пленку!

Он протянул Фоббсу гербовую бумагу:

- Скрепим наш союз, коллега. Господин Бесс в курсе и, конечно же, обеими руками за. Иначе и быть не могло - Бесс субсидирует нашу телевизионную компанию, мы рекламируем его избирательную кампанию, взаимовыгодное сотрудничество, не так ли?

Фоббс подписал бумагу, отодвинул.

- А где мне поставить каинову печать? - улыбнулся режиссер.

- У себя на лбу, - процедил Фоббс и поднялся с места, показывая, что аудиенция окончена. - Второй втаж, двести шестая комната.

- Благодарю, коллега.

Син-син аккуратно сложил документ, спрятал его в карман:

- Что же касается трупов, то позвольте напомнить вам изречение, кстати, тоже латинского происхождения, которое гласит, которое вопиет, что искусство требует жертв.

- Надо быть болваном, чтобы понимать это буквально! рявкнул Фоббс и грохнул кулаком по столу.

От зажатого в кулаке белого короля отскочила головка и покатилась в сторону Син-сина. Тот поднял ее двумя пальцами и, разглядывая, задумчиво заговорил:

- Милый Фоббс, на заре моей творческой юности я тоже так думал и снимал фильмы... знаете о чем?.. Об облаках! Это были поэтические и, поверьте, чертовски талантливые ленты, и делал я их за свой счет, коллега, понимая, что искусство требует жертв от художника. И я пожертвовал всем-деньгами, успехом, своей первой и последней любовью, друзьями, здоровьем, - все бросил на алтарь искусства и - едва не подох с голоду в полном одиночестве, презираемый одними, забытый другими, неизвестный всем остальным...

Режиссер больше не юродствовал, говорил тихо, как бы для себя:

- Я поймал крысу, такую же, как и я - одинокую и голодную, и изжарил ее, коллега, на огне моих поэтических лент. (О, как они пылали, мои фильмы об обликах!) Я грыз эту крысу, коллега, и клялся, клялся на пепле моих облаков: "Я овладею другим искусством - искусством требовать жертв от других!"

Син-син замолчал, осторожно и как бы брезгливр вложив в ладонь Фоббса голову белого короля.

Взглянув на нее, Фоббс процедил:

- В этом-то вы преуспели.

- Да, преуспел, - тщательно вытирая руки платком, согласился режиссер. - Вся Гурарра запоем смотрит мои сериалы о политических убийствах. Но, милый коллега, я делаю бизнес не на трупах, как вы неточно изволили выразиться, а на желании обывателя видеть, как незаурядные люди превращаются в заурядные трупы! И по мере сил я утоляю его наследственную кровожадность. Впрочем, не без помощи полиции.

- То есть? - насторожился Фоббс.

- Помощь полиции в том, что она беспомощна! Неплохой каламбур, а? - снова осклабился режиссер.

- Идите к черту,Син-син.

Режиссер сделал серьезную мину;.

- Иду. Кстати, не знаете, где он сейчас?

Фоббс глубоко затянулся сигарой, вероятно, собираясь выпустить в наглого режиссера очередную порцию дыма. Почуяв надвигающуюся опасность, Син-син отошел от стола и заговорщицким шепотом произнес:

- А я знаю!

Залившись мефистофельским смехом, режиссер стремительно покинул кабинет.

Когда дверь за ним захлопнулась, Фоббс снял с макета чехол. Несколько шахматных фигур лежало, вероятно, после удара его мощного кулака. Он расставил их на прежние места, взял со стола обезглавленного короля и, подумав, поставил его у трибуны. А на трибуну осторожно опустил его маленькую королевскую голову...

Зазвонил телефон.

- Шеф, - послышался взволнованный голос секретарши, - с вами хочет говорить Цезарь!

- Кто-о?

- Цезарь, он так назвался!

- Где он?

- Ждет у телефона.

- У какого телефона?

- Не знаю, шеф, он позвонил и попросил соединить с вами...

- Он ждет у телефона?

- Да, шеф.

Лицо Фоббса стало медленно багроветь, он сопел, обдумывая план действий. Затем приказал:

- Слушайте внимательно. Сейчас же свяжитесь с седьмым отделом, пусть узнают, откуда он звонит, и сообщат Абабасу. Он выедет наперехват. Я постараюсь как можно дольше затянуть разговор. Да, не забудьте включить оба магнитофона, один из них, не помню какой, заедает... Так, ну что ж, давайте сюда этого Цезаря!