Татьяна Минина - Исправленному верить (сборник)

– Когда?

– Чуть меньше года назад. Прекрасная работа.

На глиняных ампулах, которые Вита нашла в доме, красовалось клеймо храма Мэй и имя одной из старших жриц-наставниц. Знак высшего качества, какого только можно добиться, готовя лекарство заранее из чистой, незараженной крови. Интересно, что семья, живущая скромно, почти на грани допустимого для их сословия аскетизма, сумела позволить себе подобные расходы.

– Когда стало ясно, что болезнь уже в доме, Руфин дал детям зелье. Оно не могло подарить защиту против той чумы, что тут всех выкосила, – кстати, что это за чума? Из столичной библиотеки не было сообщения? Никого еще не осенило?

Авл отрицательно дернул подбородком.

– Что-то новое.

– Оно всегда новое. Каждый раз новое! Пока не доберемся до архивов и не обнаружим очередной сундук хорошо забытого старого. А заодно и лекарство к оному.

Вита затянула на бедрах пояс, закрепила на нем набор чистых инструментов и аптечку с полудюжиной базовых средств. Логист протянул ей наручи.

– Яд жизни… – напомнил Корнелий.

– …не мог дать иммунитета против этой дряни. – Прима более резко, чем нужно, затянула ремень на запястье. Поморщилась от боли. – Но общую защиту организма зелье вздернуло на дыбы. Дети хорошо держались. Они боролись, пока болела мать и умирали слуги. Но потом сгорели очень быстро. Буквально за один день.

Медики в последний раз проверили снаряжение и слаженно развернулись. Зашагали в сторону домов, последних из тех, что некогда прижимались к крепостному холму. Пару мгновений Авл молчал, глядя перед собой.

– А их отец?

– Отец, – ласково сообщила Вита, – не принимал никаких лекарств. И в целом показал себя типичным «еослом» в отставке. Железное здоровье, железные нервы – и железные же мозги. Он заболел последним.

– Еще-Один-Спятивший-Легионер, – пробормотал себе под нос медик. Это было еще не худшим вариантом расшифровки их профессионального ругательства. – Может, в этом и дело? Легионерские вакцины? Пусть и ограниченно эффективные.

Оба медика посмотрели в сторону безмолвных и безлюдных стен. На мгновение Вите показалось, что на бастионах угловой башни кто-то мелькнул – но нет. Просто пепел, падающий перед глазами.

– Три недели назад в крепости Тир было полно людей, регулярно получавших легионерские зелья. Им это не помогло.

– Вакцины, бывшие в употреблении более десяти лет назад? – уточнил Корнелий.

– Возможно, – Вита говорила тихо, но очень, очень четко. – Он был ветераном. И умер сегодня ночью. Не от болезни. Сердце не выдержало.

Взгляд, которым коллега наградил начальницу, обжигал даже сквозь маску.

– Не ты ли вечно твердишь, как глупо видеть руку Ланки в каждом новом чихе?

– Я вижу Ланку не в том, что произошла вспышка. А в том, что она чудесным образом прекратилась. Недели карантина, у легата трясутся поджилки, к императору летит прошение обрушить на долину огненные дожди. И вдруг посреди ночи нас направляют в эпицентр? С напутствием: «Вы там приберитесь»?

– Теория стройная. Но факты не сходятся.

– Авл…

– Болезнь исчезла вместе с носителями. Стопроцентная смертность, Вита. Если бы здесь наследили Ланка… были бы выжившие.

– Да. Были бы.

Тишина упала между ними, как брошенная на палубу глубоководная медуза. Беспомощная, нежизнеспособная, лишенная естественной своей формы – и естественной своей красоты.

Авл сдался. Попробовал зайти с другого конца:

– В когорте принимают ставки один к четырем, что у нас с тобой жаркий роман. – Могло показаться, что коллега сменил тему. Но старый друг был единственной на свете душой, осведомленной о том, что представляла собой ее личная жизнь. Если путаный кошмар последних лет можно было так обозвать.

– Чушь, – подумав, решила Валерия. – И спросила: – С чего такой вывод?

– Мы заканчиваем фразы друг друга. Двигаемся, как близнецы. А еще ты отчитываешь меня, точно сварливая жена. Мол, зачем притащил в лагерь столько вина? Зачем взял с собой змею белого бреда?

Вита фыркнула:

– Не переживай. Любой, у кого есть глаза, поймет…

– …что мы просто очень долго вместе работаем!

Коллега выдержал паузу. Спросил:

– Зачем глаза тем, кто живет глубоко под водой?

На этот вопрос ответа у нее не нашлось.

Медики подошли к последней паре домов – богатых купеческих поместий, расположенных ближе всего к крепостному холму. Вита прищурилась на коричнево-красные разводы, что пятнали каменную кладку. Тела из-под стен уже убрали.

– Так откуда столь пристальное внимание к Руфинам, друг мой?

Авл пожал плечами:

– Мы в родстве.

Вита хмыкнула:

– Корнелии со всеми в родстве.

И со всеми у Корнелиев чисто родственные денежные интересы. Впору задаться вопросом, что за «движимое и недвижимое» поминал в своем завещании Тит Руфин.

По крайней мере, ясно, зачем Авл настоял на осмотре дома старшим медиком. Если гибель Руфинов повлечет за собой клубок скандалов и судебных разбирательств, Корнелии останутся в стороне. Протокол же создаст впечатление должной объективности. Профессиональная репутация благородной Валерии была весьма внушительна.

Под покровом маски Вита устало поморщилась. Рано или поздно Руфина Маджора доберется до этих документов. Если рыжая отличница столь хороша, как предполагает привезенный из школы трофей, то точно так же она доберется до проводившего осмотр врача. То-то радостный у них выйдет разговор. А уж насколько искренний…

Субтрибун, за неведомые грехи назначенный координировать зачистку, ожидал их перед воротами. Движения молодого офицера за день утратили уверенность, в жестах читалась усталость, помноженная на исполнение – немедленное и одновременное – слишком многих приказов сразу. Ему не сразу удалось извлечь из охапки восковых дощечек нужную. Читал молодой человек быстро:

– Дом Гая Ашата. – Вита едва успела поймать брошенные ей записи. – Семья плебейского сословия, входит в золотую тысячу торговых домов. Им принадлежит солидная доля в уходящих в степь караванах. По слухам, в поместье Ашатов денег можно найти больше, чем в крепостной казне, – и глазом не успеем моргнуть, как начнут вопить об удобных кострах и вороватых легионерах. Надо найти приходно-расходные списки. И описи!

Вита сузила глаза:

– С каких пор «медик» стало еще одним синонимом «судебного прислужника»?

Ее не слушали, той же командирской скороговоркой очерчивая задачу Авла:

– …надо закончить до темноты. – Молодой офицер завершил свою речь. Торопливо кивнув, бросился к полыхнувшему заревом очередному пожару.

Медики за его спиной обменялись выразительными взглядами. Подобная спешка стала в этот день удручающе привычной. Легионеры носились по улицам, точно мыши, над которыми занес лапу разъяренный кот. Карантин длился долгие недели, и с каждым днем характер трибуна, командующего когортой, становился все невыносимее. Прямо пропорционально возрастала резвость, с которой выполнялись его приказы.