Виталий Каплан - Усатый-полосатый

— Да понимаешь, Михалыч, тут такое дело, — закашлялся Сергей, вылезая из-за стола. — Я, конечно, очень виноват, ты сейчас кричать, наверное, будешь. Одним словом, я этого пацана упустил.

— Как упустил? — ничего еще не сообразив, протянул Сашка.

— Да так, — виновато выдавил Сергей. — Я с ним говорил-говорил, он молчит. Пень пнем. Я убеждаю, угрожаю, снова убеждаю — глухо как в танке. Поверишь, чуть было не врезал ему по соплям.

— Только этого еще не хватало для полного счастья, — коротко кивнул Сашка. Точнее, уже старший лейтенант Кондрашев, деловитый и сухой как прошлогодний пряник. — Ну, и что дальше?

— Дальше? Молчит, значит, он как пень. Наверное, слабоумный. Может, дал деру из больницы, или из школы какой-нибудь для дефективных. В общем, решил я дальше с ним не мучиться, загнал в КПЗ. А вот дверь, наверное, прикрыл плохо. Мне показалось, она вроде как защелкнулась. Я через две минуты возвращаюсь — тихо. Я думал, он сидит.

— Это откуда же ты возвращаешься, позволь полюбопытствовать? — с нехорошим прищуром уставился на него Сашка.

— Ну… — Сергей очень натурально замялся, оглянулся на девушек и продолжал уже вполголоса, — мне ужасно захотелось в сортир. Я и вышел. А потом вернулся, все тихо, я Энгельса лабаю, потом надоело, решил, дай еще попробую пацана расшевелить. Ну, открываю дверь — а там пусто. Я вниз бросился, обегал все вокруг — бесполезно. Кто бы мог подумать? Он мне таким тихим показался…

— Тихим, — желчно подтвердил Кондрашев. — Этот тихий, между прочим, через полстраны драпанул. А от тебя, размазни, и подавно ушел. Ну, детский сад прямо, сплошные ясли! Скажу тебе честно, Сергей, я всегда подозревал, что для нашего дела ты не тянешь. Но чтобы до такой степени… Воображаю, какой из тебя получится специалист! Ладно. Орать я, конечно, не буду, что я, барышня, покусанная мышью? Но ЧП ты нам устроил внушительное. Эх, если бы на патрулировании его заловили… Протокол не оформлен, нет бумажки нет мальчишки, все тип-топ. Да ведь оказалось, Пенкин, придурок, своему начальству уже доложился, похвастался боевым подвигом. Так что концы в воду при всем желании не скроешь. И отвечать придется одному лишь мне. К Новому Году капитана обещали… Куда уж теперь…

А что касается твоей виноватой личности… Уходи. По-тихому, ножками, левой-правой. Ты, конечно, понимаешь, никаких бумаг и звонов в институт не будет, мы тоже люди-человеки. Но тебе у нас больше делать нечего. Все. Нах хаузен. Конспект, смотри, не забудь.

Кондрашев повернулся к самовару и больше уже в сторону Сергея не смотрел. Сказал — и отрезал. Значит, финиш.

Сергей повесил на плечо сумку, хмуро пробурчал: «Ну, всем привет» и закрыл за собой дверь. Медленно, прощаясь, прошелся по коридору мимо стендов «Наши сотрудники — спортсмены», «Отдыхаем вместе», «На боевом посту». Миновал потертую табличку — «Инспекция по делам несовершеннолетних». Взглянул зачем-то на часы, хотя и так знал время. Спустился по лестнице. Та откликнулась печальным, басовитым трезвоном, еще немного погудела вслед — и смолкла.

Что ж, с «Замком» покончено.

…На улице уже сгустились холодные сумерки. И странное дело — дождь, не прекращавшийся уже которую неделю, вдруг перестал. Свет фонарей мутными лиловыми пятнами расплывался в лужах, рассыпался тлеющими брызгами под колесами суетливых машин. Небо еще было затянуто бурой хмарью, но местами облака уже раздвинулись, и какая-то одинокая зеленоватая звезда с интересом глядела на привокзальную площадь.