Вадим Еловенко - Путь в пантеон

А ведь я, признаться честно, завидовал, наверное, им. Хотя мое положения специалиста по особым делам не на много ниже их и, в принципе, когда-нибудь, не дай Рог, я мог вести следствие против этих молодых людей, но вот не осилить мне того, что они изучили в своем Апрате. Я честно признаюсь и перед собой в этом, и перед богом. Я дикарь, а они Пассы. У них в крови искусство и цивилизация.

Компания приблизилась к нам, и мы церемонно раскланялись. Супруга дипломата, будучи на пару лет младше его и соответственно лет на пять младше меня, поражала воображение своими манерами и грацией. Поймав себя на том, что я бесцеремонно рассматриваю чужую жену и рискую быть вызванным на месте на дуэль, я обратился к самому Просту.

- Согласитесь, есть, что-то внушающее уважение к власти в самом величии этих башен.

Чуть поклонившись, Просту ответил:

- Без сомнения. Но чтобы еще более оценить величие наших богов я вам настойчиво рекомендую посетить Апрат. Это великолепнейшее зрелище, когда башня богини Ролл, кажется, разрывает небеса, стремясь к полуденному солнцу.

- Вы поклонник властелинов дома Апрата? - с легкой улыбкой, но нисколько не иронично спросил я.

В присутствии четырех слуг дома Тисса надо быть минимум сильным человеком, чтобы не отделаться шуточкой, а откровенно заявить:

- Конечно. Никто другие не несут столько света в наши души кроме них. Правители Тиса слишком, на мой взгляд, увлекаются… как бы это выразить… закручиванием гаек.

Ну, это святой аргумент, который не оспоришь у сторонников дома Апрата. Я лишь поклонился, не желая вступать в длительный политический спор о том, как далеко мы продвинулись в развитии с помощью потомков Первого Короля.

Отойдя от нас с извинениями, компания посетила памятник Первому Королю погибшему от адских зверей, а по нашему понимаю десанта враждебных Богам сил. Преклонив колени они помолились за то чтобы в долинах Рога Инта Первый сохранил свое величие. А госпожа Просту даже поцеловала камень основания памятника. Ну, как можно усомниться в лояльности этих господ из Апратских апартаментов.

Уже вместе мы направились на тротуарах к фонтану Великих, где в полной темноте наслаждались танцами подсвеченных струй. Стоя совсем близко от супругов Просту, я сказал негромко, чтобы не услышали господа офицеры, шумно переговаривающиеся в стороне:

- Скажите Госпиталь Ролл еще стоит?

Надо отдать должное самому Просту, он не сделал ни малейшего жеста сказавшего о его чувствах ко мне после этих слов. Но вот его супруга, казалось, немного отшатнулась от меня.

- Конечно, стоит. - Кивнул Просту - Самое шумное место в Апрате. Поток детей с запада не ослабевает. Другое дело, что сейчас стало сложнее с распределением детей по семьям. Когда мы учились в Академии еще ничего было… Но сейчас больше трети сразу отправляются на север на берега внутреннего моря в технические интернаты.

Я кивнул, не поворачиваясь к ним. Погрузившись в воспоминания об интернате-распределителе отчего-то названным Госпиталем Ролл, я не сразу расслышал вопрос жены Просту:

- А вам, сколько было лет, когда вы попали туда?

Ей пришлось, смущаясь от своей бестактности повторить вопрос, прежде чем я ответил:

- Не знаю. - Сказал я мельком заглянув в ее лицо: - Около трех. Как я потом узнал, документы никогда на нас никто не оформлял. Потому по прибытию мне дали новую дату рождения.

- Вас усыновили?

Я усмехнулся и ответил:

- Ну, да это так называется. Вручили меня моему отцу. Он уже нашел для меня и воспитательницу и потом когда я подрос, определил в лучшую школу Ристы. Я ему очень благодарен… Я ему собственно никто же был. Но он признал меня сыном и закрепил в правах…

- А ваша мать?

- Родная? - спросил я и, увидев отрицательный жест, сказал: - Нет, отец никогда не женился. Он считал, что семейные и клановые обязательства скажутся на его работе.

- А сколько вам было лет?…

- Когда меня передали на воспитание отцу? - переспросил для уверенности я. - Семь по бумагам. Это я точно помню. Я уже говорил хорошо. Меня обучили кое-каким манерам. Как надо относиться к приемным родителям. Я уже даже писать начинал. Я произвел на отца, наверное, хорошее впечатление, хотя мы никогда об этом не говорили.

Отчего-то она больше не хотела ничего спрашивать или узнавать. Я знал эту реакцию. Если еще на территории Тисса и лесов Лагги к нам, приемышам из за Великой реки, относились почти доброжелательно, то пассы и Орденцы несколько презрительно высказывались о таких как я. Они всегда считали, что мы остаемся в душе дикарями, даже если нас научить ездить на велосипеде. Но воля богов, которые затеяли эту сомнительную историю со спасением детей из гибнущих племен запада, не обсуждается. И даже состоящие на государственной службе бездетные пассы обязаны были принимать к себе детей на воспитание. "Не можешь сам воспитывать - позаботься о воспитателе!" гласило требование. Мне повезло. Мой отец заботился и учил всему, что сам знал, и мог нанять мне воспитателя. Больше того скажу. Он меня полюбил. Как и я его. Семилетний дикаренок с напылением цивилизации стоял перед ним на причале в порту Ристы и не знал, как и что делать. Все слова позабылись. А он просто подошел, посмотрел на меня. Назвал мое имя и повел за руку к экипажу. А дома он показал мне мою комнату. После интерната я был просто поражен, в каких апартаментах мне придется жить. Я не верил происходящему. Он тогда не дал придти мне в себя и повел в главную комнату дома, где долго и подробно рассказывал, кто теперь я. К каком роду Лагги принадлежит мой отец и кто мои ближайшие родственники, на которых я смогу рассчитывать, если с ним что-то случится. Я тогда не понимал, что он с первой минуты стал относиться ко мне как родственнику. А я просто не мог понять, что этот сильный, мощный и богатый охотник возится со мной. А уж когда он повез меня следующей весной сразу после дождей в родовую деревню в глубоких лесах и там меня признали своим, другие съехавшиеся и постоянно живущие… Я стал Лагги. Я и сейчас говорю о себе, что я Лагги. Никто не сможет это опровергнуть даже те, кто знают, откуда я. Если сами Лагги признали меня своим, то кто еще, что может тут сказать? Лагги не просто свято чтили волю Прота. Они просто еще хорошо помнили предания, как и их племена, вырезались и никчемные дети находили приют в других семьях и кланах…

Просту больше не общались со мной. Лишь по дороге обратно мы обменялись ничего не значащими словами по поводу необычно теплой ночи и довольно пустых улиц. В столице ночные гуляния в пору моей учебы в Академии были нормой, но что-то изменилось в Городе, раз за всю дорогу обратно мы встречали только уборщиков служащих, полицию и жандармов.