Василий Щепетнёв - Лето сухих гроз

Опять мы шли к «свитским номерам». У порога кучер хлопотал у экипажа.

В дверях с чемоданом показался слуга. Следователь что-то ему сказал, и тот остановился, поставил чемодан на крыльцо.

— Вы ко мне? — окликнул сверху полковник.

— На минуту.

Мы поднялись.

— Открылись новые обстоятельства, — следователь подал полковнику письмо. — Прочтите.

Полковник, сдерживая нетерпение спешащего человека, начал читать, держа лист в вытянутой — дальнозоркость! — руке.

— Чушь! В моих вещах ничего нет!

— Видите ли, полковник. — мягко, сочувственно проговорил Холмс, камушки настолько маленькие, что их легко не заметить.

— Но я все уложил лично и очень тщательно.

— Тем не менее, бедняга сознался, что подбросил драгоценности вам. Зачем ему лгать перед смертью?

— Неслыханно!

— Совершенно с вами согласен, — следователь осмотрел комнату. — Один чемодан внизу, и два здесь. Это все?

— Все.

— Придется осмотреть.

— Позвольте несессер, — Холмс снял несессер со стола, раскрыл его, начал выкладывать флакончики и коробочки. Одну, квадратную, серебряную, он предпочел другим.

— Что в ней?

— Порошок для чистки зубов. Осторожно, не рассыпьте, он очень маркий.

— Постараюсь, — Холмс поднял крышечку. — В самом деле, маркий, — он запустил в порошок пальцы и через мгновение извлек нечто вроде карамельки. — Вот один! — он обтер карамельку платком, и мы увидели, что это красный прозрачный камень. Рубин.

— А вот и второй!

— Замечательно, — следователь даже прищелкнул языком. — Как вы догадались, что именно сюда студент спрятал драгоценности?

— Психология преступника. Будь у меня талант доктора Ватсона, я бы написал совершенно новый учебник криминалистики.

— А, дедуктивный метод!

— Не только. Побудительные мотивы преступника, страх разоблачения, чувство загнанности, или наоборот, неуязвимости… Видите, полковник, мы вас задержали ненадолго, — Холмс вернул ему несессер.

— Благодарю. — поклонился Холмсу полковник, поклонился строго и чопорно. — Я едва не увез краденую вещь. Теперь я ваш должник.

— Поскольку заявления о пропаже драгоценностей не было, они не будут фигурировать в деле. Это самое малое, что можно сделать для семьи. Потому — никаких протоколов! — следователь затем прокричал что-то вниз, и слуга вернулся за чемоданами.

Через несколько минут экипаж выехал за ворота, увозя полковника Гаусгоффера и его багаж. Но без рубинов.

Расставшись со следователем, — «мне теперь над рапортом вечер коротать. Не люблю, страсть», — мы с Холмсом наведались в замок.

— Я доложу его высочеству, — лакей оставил нас в холле, прохладном даже в этот душный вечер.

— Его высочество ждет вас в кабинете.

Ждет — сказано слишком сильно. Принц едва шевельнулся в кресле.

— Узнали что-нибудь?

Холмс пересек комнату и положил на стол камни.

— Это они?

— Где? Где они были? — никогда не думал, что пара рубинов может так взволновать.

— В несессере полковника Гаусгоффера. В серебряной коробочке с зубным порошком. Полковник уехал.

Принц кивнул, словно ожидал услышать нечто подобное.

— Пусть так. Пусть так, — принц осторожно, нежно поместил камни в маленькую полированную шкатулку; глаза его блестели блеском игрока, принц суетился, потирал руки, ходил по комнате из угла в угол. Наконец, он остановился перед нами.

— Мистер Холмс, вы блестяще подтвердили репутацию лучшего частного сыщика. Здесь, в чужой вам стране, вы вернули пропажу спустя двадцать четыре часа после того, как взялись за дело, и это несмотря на события, которые так внезапно вторглись в нашу жизнь. Безусловно, вы заслужили дополнительное вознаграждение. Предпочитаете наличные?

— Удобнее через Лондонский банк.

— Как вам будет угодно. Я телеграфирую своему поверенному. Вы когда отправляетесь?

— Ваше высочество не желает, чтобы мы…

— Занялись сегодняшними событиями? О, нет! Такие дела в России находятся в ведении государственных служб. У нас с этим строго. Закон!

— Тогда завтра мы покинем замок.

— Что ж, надеюсь, мы увидимся утром. Увы, обстоятельства сделали меня не самым гостеприимным хозяином.

Нам оставалось откланяться.

Ни я, ни Холмс, не сказали ни слова до тех пор, пока не оказались в холле «Уютного». Более того, Холмс успел выкурить трубку, а я выпить чашку чая (слуга принес шумящий samovar и блюдо разных сладостей), прежде чем молчание было нарушено.

— Итак, Ватсон, нас рассчитали.

— Можно подумать, вы мечтали стать замковым детективом и поселиться здесь навечно, — признаться, я был немного задет невниманием принца. Тайны раскрыты, порок наказан, добродетель торжествует, чего же более?

— Нет, Ватсон, нет! Раскрыт самый поверхностный, очевидный слой дела! Господи, судить о запутаннейших событиях лишь на основании отпечатка ботинка или по сломанной ветке — само по себе преступление.

— Какой ветке?

— Это я так, к примеру.

— А ваш знаменитый метод? «Капли грязи на плаще свидетельствуют, что вы полковник Кольридж».

— Не утрируйте, Ватсон. Метод помогает голове, дает ей факты, иначе оставленные бы незамеченными, но он не заменяет дальнейшую работу этой самой головы. Кто-то находит пуговицу в траве, и считает, что он работает, как Шерлок Холмс, а если пуговиц две, то он превосходит Шерлока Холмса! Скакать по очевидным, бросающимся в глаза уликам и не дать себе труда заглянуть в суть явлений — нет ничего более далекого от моего метода, Ватсон.

— Но Холмс, этот русский следователь нашел убийцу и обнаружил мотив. Преступление раскрыто по всем статьям.

Холмс не ответил.

— Ну, полноте, друг мой. Случившееся никак не умаляет вашей славы. Молодой щенок поднял кость лишь потому, что она была ближе к нему, да еще на виду. Помните дело о баскервильской собаке? Так вот, представьте, что, приехав в Баскервиль-Холл, вы узнаете, что чудовище подстрелил какой-нибудь местный охотник.

Холмс, наконец, рассмеялся.

— Право, в этом что-то есть. Скажите, Ватсон, а почему вообще вам пришел на ум случай с баскервильской собакой?

— Ну… подсознательные ассоциации. Нынешний случай чем-то схож с тогдашним: замок, старый вельможа, молодой вельможа, удаленность от города. Согласитесь, сходство немалое, словно зеркальное отражение.

— Вы совершенно правы, — серьезно, даже торжественно произнес Холмс. В который раз я убеждаюсь в проницательности ваших суждений. Вы спать хотите? — неожиданно спросил он.

— Я все время хочу спать. С самого утра. Но вот так, чтобы лечь в постель — нет. В Лондоне сейчас пьют пятичасовой чай.