Анна Ринонаполи - Бандагал

- Почему бы тебе не посмотреть, как с ними беседует Бессон?

- Вы с этой Кьяри и так слишком часто его навещаете.

- Приходи вечерком, и ты научишься кое-чему полезному. Кстати, Бессоы разработал план, который он намерен представить правительству. Мы, промышленники Неса, должны объединиться, иначе государство нас проглотит.

- Об этом я и сам догадался, дорогой Торболи. Министр колоний в последнее время что-то слишком много путешествует. Впрочем, министров я не боюсь. Я всегда смотрю им прямо в лицо. Хочу убедиться, есть ли у них рот. Если есть, то всегда можно договориться.

- Э, твой метод хорош для мелкой рыбешки, в крайнем случае для губернатора, который, кстати, в последний момент оставил тебя в дураках. Но для министра он не подходит. А вот если б все промышленники Неса объединились, мы могли бы сыграть на равных и с министром, Посмотри, дорогой мой, на жителей Веги, они-то умеют играть дружно, всей командой. Попробуй-ка забить им гол. И вообще что ты понимаешь в галактической политике?

- К твоему сведению, я принадлежу к тем людям, которые сами пробивали себе дорогу.

- Ваше время прошло, нужно перестраиваться.

- Ты рассуждаешь, как мой старший сын.

- Сыновья стали умнее отцов. У экономики - свои железные законы. Сегодня еще большее значение приобретают программирование и совместные действия.

- Знаю я эти басни Бессона. Уж очень ему хочется все заграбастать и отправить меня на пенсию.

- При чем тут пенсия? В современной промышленности нет места для индивидуальных действий. Все должно быть предельно функционально.

- Интересно, какую функцию выполняет у этой старой развалины Бессона синьорина Кьяри?

Патрене разошелся. Он изрыгал столь замысловатые и непристойные ругательства, что Торболи невольно рассмеялся. Только тогда Патрене изменил тон. Помолчав, он со вздохом сказал:

- Я знаю, что проиграл. Но предпочитаю уступить скорее Бессону, чем моему сыну.

Торболи молча кивнул головой. Патрене передернуло. Желая досадить своему генеральному директору, он выпалил:

- Ладно, я приду сегодня вечером, но прихвачу с собой Торторелли.

- Что-о-о?

- Пригласи его. Ведь он единственный, кто нам бескорыстно помогает.

- Нет уж, приглашай его сам. Я не намерен с ним встречаться.

- Почему вдруг?

- Мне не нравится выражение его лица. Он разговаривает со мной как равный с равным. Стал одеваться по моде, подстриг свои космы. Ненавижу новоиспеченных чистюль.

- А как же твой хваленый архив? - Патрене от души расхохотался. - Ты называл его кретином, помнишь? А он, оказывается, тебя перехитрил.

Торболи поспешил уйти. Его маленькие злые глазки пронзают насквозь двух идущих навстречу служащих. Роза нагло поворачивается к нему спиной. Ничего, он с ней еще рассчитается.

Патрене нажимает кнопку и приказывает Розе вызвать Торторелли.

Ровно через двадцать секунд Роза докладывает:

- Торторелли говорит, что не может прийти; у него срочное дело.

- Предупреди его, что я сам спущусь вниз. Понимаешь, речь идет о важном деле.

Что за чушь, он - хозяин завода, а этот жалкий сморчок бухгалтер осмеливается не выполнить его приказание! Ладно, сейчас он ему покажет.

Он выходит из кабинета, важно выпятив живот, по дороге успевает игриво потрепать по щеке молоденькую служащую и лишь затем не спеша спускается в бухгалтерию.

- Зажги свет! - еще с порога приказывает он Торторелли.

- Разве, ты не хвалился еще вчера, что у тебя орлиный взор? - ответил из полутьмы иронический голос. У Патрене часто и гулко забилось сердце.

- С каких это пор всякий жалкий червяк смеет называть меня на "ты"? Да ты хуже...

- А разве ты обращаешься ко мне на "вы"?

И в тот же миг ярко загораются сразу все огни. Патроне растерянно хлопает ресницами и лишь тут замечает Торторелли - кибербухгалтер развалился в кресле.

- Так вот как мы работаем!

- Думать - это тоже работа, и нелегкая.

Торторелли протяжно зевает.

- Конечно, была бы в отделе приличная счетная машина, мне не пришлось бы напрягать мозги. Мне нужна машина наподобие вот этой.

Он убрал ноги со стола, наклонился и вынул прямоугольную пластмассовую пластинку.

- Ну-ка, взгляни.

- Похоже на рентгеновский снимок. Зачем он тебе?

- Не туда смотришь.

Торторелли разгладил лист.

- Расчет вероятности происходит одновременно с секторным расчетом. А это экономит уйму времени. Кто тебя надоумил, дорогой Патрене, купить такую допотопную счетную машину? Как-никак мы - самое крупное предприятие во всей "Новой Италии".

Патрене сразу утратил всю свою самоуверенность.

- Но Торболи утверждает...

- Что он понимает, твой Торболи. Заставляет своих агентов снимать порнографические сценки из интимной жизни инженера Корбелли, стремясь запугать этого бездельника. Да в Галактике полным-полно куда более толковых инженеров. Торболи хочет держать всех в кулаке. Знаешь, на кого он похож? На туземного кали.

- Откуда тебе известно про микрофильмы?

- Но об этом все знают. Ты ублажаешь этого Торболи, словно он курочка, которая непременно снесет золотое яичко.

- Ну, положим, специалист он отличный. Сам Бессон не прочь его переманить.

- И ты в это веришь?

Торторелли грустно улыбается. Он и сам не может понять, какого дьявола ему вдруг вздумалось давать советы хозяину.

- Бессон хочет околпачить тебя, дорогой Патрене. Ты можешь продать дом, элиспринт, даже собственные штаны, но не продавай контрольного пакета акций. Впрочем, ты промышленник и разбираешься в подобных вещах получше меня.

- А ведь ты прав. - Патрене садится рядом с кибербухгалтером и доверительно говорит: - Знаешь, Торболи предлагает мне слиться с Бессоном.

Торторелли снова кладет ноги на стол.

- Отлично. Ликвидируем "Новую Италию", и скоро здесь тоже будут хозяйничать американцы. Кажется, ты говорил, что тебе дорога наша страна?

- При чем здесь наша страна?

- Неужели ты не понимаешь, что раз Бессон заигрывает с тобой, значит у него есть на то свои расчеты?

- Я понимаю, но ведь другого...

- Ты позволяешь Торболи командовать собой.

- Я... Прошу не забываться! Помни, кто ты!

- Да, я бухгалтер. Я не Торболи. Ты хозяин, а я служащий. Каждому свое. Поэтому перейдем снова на "вы". Я работаю, потому что вы платите мне за это. Ни о какой дружбе между нами не может быть и речи. Я не рвусь к власти, как Торболи. Всяк сверчок знай свой шесток.

Он изрекает одну сентенцию за другой, а сам думает: "Как вы мне все надоели". Заискивающий хозяин хуже хозяина высокомерного, но Торболи хуже всех.

- Верите ли, Патрене, когда я был ничем, пешкой, мне было куда лучше, чем теперь. Только тогда я и чувствовал себя счастливым.