Иннокентий Сергеев - Костры

13

Уже совсем рассвело, но воздух ещё не прогрелся, и прохладно. Мы залили бензин и теперь перекусываем, сидя под навесом заправочной станции. Я не мог расплатиться, потому что денег у меня не оказалось. Я перерыл все карманы и, в очередной раз не обнаружив в них ничего кроме мусора, вернулся к машине и сообщил, что у нас проблема. Елена поджала губы и, захватив сумочку, вышла из машины и направилась к кассе. Теперь она со мной не разговаривает. Ну и пусть. Я не просил её покупать эти бутерброды. К тому же, они подозрительно смахивают на гамбургеры, а я ненавижу "Макдональдс", потому что эти новые неандертальцы, которые их понастроили, присваивают себе теперь право решать, кому жить, а кому умереть, не научившись даже толком читать. Они складывают два и два, и результат у них каждый раз получается разный - так они разнообразят свою убогую жизнь. А впрочем, ведь они же как дети... Дети, вооружённые ракетами, самолётами и ядерными бомбами, которые они уже успели применить. А всё потому что моя нация истекла кровью, и мир превратился в дерьмо ещё прежде, чем я успел родиться. Так была проиграна война в Боснии, а я даже не успел записаться добровольцем. Но теперь проще - можно просто сидеть на скамейке и наслаждаться свежестью этого летнего утра,- и я жую бутерброды, подозрительно смахивающие на гамбургеры, запивая их пивом. А то, что женщина, жующая рядом со мной, не желает со мной разговаривать, так что ж... Пусть сердится. Сначала я был виноват в том, что у меня не оказалось денег, потом - в том, что ей захотелось в туалет, а он оказался неисправен, потом ещё в чём-то... ах, да. В том, что захотел пива. На самом деле она злится на меня совсем не за это, а почему ей не безразлично, с кем я провёл эту ночь, пусть это решает история. - Сейчас мы поедем в город,- заявляет она, не поворачиваясь ко мне. Я не отвечаю. - Ты меня понял? - Да,- говорю я.- Извини, что не взял с собой деньги. - Можно подумать, они у тебя были. - Это самый главный вопрос, да? - А разве нет?- говорит она и в первый раз за последние полчаса удостаивает меня взгляда, впрочем, полного презрения. - Нет,- говорю я.- Есть то, что не купишь за деньги. Случайное знакомство, роковое стечение обстоятельств, судьбу, талант, наконец... - Хватит,- с неприязнью говорит она.- Надоело. - Мы ещё и не говорили с тобой об этом, а тебе уже надоело. - Наверное, я слышала это от других. - Нет,- говорю я.- В этом-то всё и дело. Ты просто раздражена. - Ты мне надоел, понятно? Так что пей своё пиво и молчи. - Я уже выпил,- говорю я. - Что, купить тебе ещё, чтобы ты заткнулся? - Это вовсе необязательно. Желание красивой женщины для меня - приказ. - У меня большое желание оставить тебя здесь и уехать одной,- говорит она. - Что же тебе мешает? - Если бы у меня были права, или если бы я, хотя бы, умела водить машину, я бы так и сделала. - А,- кивнув, говорю я.- Понятно. - Что тебе понятно? Я пожимаю плечами. К нам подходит служащий заправки - молодой, коротко остриженный парень в оранжевом комбинезоне. - Вы напрасно закурили,- говорит он, кивнув на мою сигарету.- Теперь я вынужден оштрафовать вас. - Я не буду за него платить,- заявляет Елена. - А вам недостаточно будет, если я просто затушу её?- говорю я. - Нет,- говорит он.- Платите штраф. - Ну что ж,- говорю я, вставая.- Тогда вам придётся со мной драться. Хотя и это ничего вам не даст, потому что денег у меня всё равно нет. - Правильно,- говорит Елена.- Это всё, что ты можешь придумать. Я оборачиваюсь к ней и тут же пропускаю удар в голову. Я падаю на асфальт и получаю ещё удар - ногой в живот, и ещё. Я закрываю руками голову и пытаюсь подняться. Но удары сбивают меня с ног прежде, чем я успеваю это сделать. Я чувствую приступ тошноты. Сейчас меня вырвет. Меня рвёт. Удары прекращаются. Я поднимаю голову. Вокруг меня пусто. Поодаль на скамейке сидит женщина, критически наблюдая за мной. - Ты дрался как лев,- с сарказмом говорит она. Я с трудом поднимаюсь и иду к ней. - У тебя нет платка? - Нет,- говорит она.- Он у меня единственный. - Ну хватит уже!- умоляюще говорю я.- Пойдём в машину и поедем отсюда. Я иду к машине и сажусь за руль. Она садится на своё сиденье. Изучающе смотрит на моё лицо. - Ты сможешь вести машину? - Да,- говорю я. Мы выезжаем на шоссе. - Ты не туда повернул!- говорит она. Я молчу. Потом говорю: - Я хотел показать тебе рассвет. Я хотел совсем не того, что получилось. Она молчит. - Но, во всяком случае, ты отомщена, и у тебя нет больше никаких причин на меня дуться. Я смотрю на неё. - Смотри на дорогу,- говорит она.- А то опять врежемся. - А ты красивая. Странно, что я не заметил этого сразу. - Да,- говорит она.- Я знаю.

14

Я выхожу из машины и иду по траве к горизонту, над которым пустое и ясное небо. В голове звенит. Один глаз заплыл и почти не видит. Я иду, не глядя под ноги, удаляясь от дороги, где стоит машина, в которой осталась женщина, которую я не хочу. Потому что я встретил другую, потому что устал, потому что люди придумывают чудовищ, не задумываясь о том, что самые страшные чудовища это они сами. Я люблю всех людей, но почему-то одни из них становятся моими врагами, и я должен их ненавидеть, чтобы самому остаться человеком. Чтобы что? Меня слишком сильно и слишком долго били по голове. Хочется перелистнуть этот век как страницу, закончить его наконец. Осталось совсем немного. Жестокость - признак слабоумия. А неразборчивость? Упрямство? Как много признаков у слабоумия! Ум куда менее заметен в проявлениях. Солнце слепит глаза, ноги ступают по неровной земле, покрытой травой. И приходят стада и поедают её, и она вырастает снова. И я иду, не зная, зачем и куда, но иду, потому что есть земля, и есть горизонт. И у меня есть ноги. Я устал от человеческой глупости, а янки только подливают масла в огонь. Если бы не они, маразм моей возлюбленной был бы не так заметен, а теперь и ежу понятно, что она слабоумна. Но я не хочу об этом думать. Я не знаю, какой будет земная раса через сто лет. Им будет наплевать. Как мне наплевать на ту женщину, что осталась в машине. Я иду к горизонту, до которого никогда не дойду, и солнце слепит глаза. Этот век умер, когда не стало Феллини, и мы лишь доживаем положенный срок. И нужно просто идти и ни о чём не думать, но я научился думать прежде чем научился ходить. Иначе я не могу объяснить того, что со мной происходит. Что происходит со всеми нами. Ведь у того парня, что бил меня на заправке, тоже есть девушка, и, наверное, тоже была мать. И наверное, будут дети, или уже есть. Мы рожаем всё меньше и меньше детей. Мы вымираем. И, может быть, я последний. Зачем я собираю эти фантики и пытаюсь обмануть себя? Или я надеюсь выйти к реке? Ну конечно, ведь это река впереди! Я не знал, что там будет река. Я прожил столько лет в этой стране, а так и не изучил её географию... Мне зябко, и ноги заплетаются. Надо остановиться, лечь на спину и, глядя в пустое небо, покурить. Сигареты остались в машине. А значит, нужно идти дальше. Незачем останавливаться и ложиться на землю. Трава уже просохла от росы. Я иду к горизонту. Европа не может просто так умереть. Человечество вступает в переходный возраст развития. Мы ещё дети. И спорим, кто из нас большие дети, американцы или чукчи, или, может быть, негры Судана. Я больше не хочу спорить. Странно, что я, вообще, ещё в состоянии идти, после того что было этой ночью. Алкоголь действует на одних усыпляюще, а на других - как допинг. Для меня алкоголь - допинг, а значит, неизбежен упадок сил, когда его действие кончится, и я должен ценить эти часы и минуты, я должен идти, пока, обессилев, не упаду. И с того места, где я упал, начнётся новый отсчёт. Я должен пройти как можно больше. Пусть даже я иду в никуда. Но это самообман - я уже вижу это. Впереди берег реки. Я не смогу пройти дальше, чем этот берег реки. И всё заранее и с самого начала определено и неизбежно. Но теперь я знаю, куда я иду - я иду к реке. Река, которая течёт в городе, и эта река - это одна и та же река? Или это другая? А впрочем, какая разница, если одни реки впадают в другие, и все они впадают в одни моря и одни океаны. Столько лет женщины учили меня не мыслить глобально - и безрезультатно. Навстречу мне идёт человек, у него в руках удочка. За ним следом, высунув язык, плетётся собака. - Здравствуйте,- говорю я. Он кивает мне в ответ и останавливается. - Жарко будет сегодня,- говорю я. - Что?- говорит он. - Много наловили? - Да, - равнодушно говорит он.- Жарко. - Скажите,- говорю я.- Почему всё так глупо? - Что? - Хороший был клёв? - Не очень, - говорит он. И идёт дальше. А я выхожу к реке, сажусь на траву и смотрю вдаль, на тот берег, покрытый лесом. Рядом со мной садится женщина. Я смотрю на неё. - А. Это ты. - Я шла за тобой,- говорит она.- Сначала я подумала, что ты просто хочешь меня припугнуть, а потом мне и впрямь стало страшно. - Я не хотел пугать тебя,- говорю я.- Но я не должен перед тобой оправдываться. - Я и не прошу,- говорит она, глядя на воду.- Я должна попросить у тебя прощения. Я глупо вела себя и, наверное, тебя обидела. - Нет,- говорю я.- Навстречу мне шёл человек... Ты видела его - он нёс рыбу. - Я не имела никакого права обвинять тебя. Ведь ты мужчина, а она привлекательная женщина. - Да,- говорю я. - Я любила его. Наверное, и теперь люблю. - Олега? - Да. - Я так и подумал. - Но ведь ты тут не причём, правильно? - Не знаю. Россию столько веков хотят уничтожить, а она продолжает оставаться Россией вопреки всем и, может быть, вопреки нам самим. - К чему ты это говоришь? - К тому, что мы сами не знаем, что и как, и категоричность суждений принимаем за проявление силы. Но это вовсе не значит, что мы вправе отстраниться от мировой истории и потерять Балканы. - Я говорю не об этом. - Откуда ты это знаешь?- возражаю я. - Я любила его. Она смотрит на воду. - Я любила его, а теперь я ревную к тебе Нину. Правда, странно? - Да,- говорю я.- Он её муж. - Да. - А твой ничего не знает? - Что? - Твой муж. - У меня нет мужа. - А Евгений, он... - Такой же мудак как и ты. - Насколько я успел заметить, мы с ним ничуть не похожи. - По мне, все вы одинаковы. - Это неправильно,- говорю я. - Вот и он вечно говорит то же самое - это правильно, то неправильно... Все вы одним миром мазаны. - Да нет, - не соглашаюсь я. - Ну что ты тут мне объясняешь или пытаешься мне объяснить? - Что?- говорю я. - Ты совсем не хочешь меня? - Хочу,- говорю я. - Тогда чего же ты ждёшь? Она откидывается на траву.