Джейн Йолен - Книги Великой Альты

Кадрин положила руку ей на плечо.

- Я хотела сказать, сестра, что Альта своей милостью позволила принести ее сюда, на Священный Холм - ведь столько наших лежит в безымянных могилах!

Когда взошла луна, число собравшихся на Холме увеличилось почти вдвое только к детям не присоединились темные сестры.

Около Сельны в собственной корзине появилось тело Марджо - прутья ее гроба были заплетены столь же искусно, как и у сестры.

И жрица заговорила прерывающимся от горя голосом:

- Мир нашим сестрам, единым даже в смерти, - сказала она и шепотом добавила слова, не предусмотренные обрядом: - Теперь у вас все хорошо.

Дония испустила глубокий, стонущий вздох, и обе стряпухи залилась слезами.

Жрица пропела первое из семи восхвалений, и все прочие подхватили слова, знакомые им с детства:

Во имя пещеры горной.

Во имя могилы черной...

Kогда был пропет седьмой стих и последние мелодичные отзвуки затихли в воздухе, женщины подняли корзины и внесли Сельну с Марджо в пещеру.

Дония и ее темная сестра шли последними. Дония несла на руках белоголовую малютку, которая, вдосталь напившись овечьего молока, мирно спала у пышной груди стряпухи.

МИФ

И сказала Великая Альта: "И будет среди вас моя единственная дочь, что трижды родится и трижды осиротеет. Трижды будет она лежать у тела мертвой матери, но останется жива. Она будет владычицей всего сущего, но не будет властвовать. Она родит дитя за каждую из своих матерей, но не будет им матерью. Эти трое будут едины и положат начало новому миру. Так я сказала, и так будет".

И Великая Альта извлекла из света плачущее дитя, белое как снег, красное как кровь, черное как ночь, и кормила его грудью, пока дитя не утихло.

Книга вторая

КНИГА СВЕТА

МИФ

Когда Великая Альта говорила, ее слова были как осколки стекла. Когда же солнце осветило их, они стали как озера чистейшего света. Слова, орошенные слезами ее дочерей, отливали радугой. Но каждый раз слова Великой Альты отражали мысли того, кто внимал им: образ в образ, тень в тень, свет в свет.

ЛЕГЕНДА

Был некогда великий учитель - он пришел в Долины с востока, вместе с солнцем. Слова его были столь чудесны, что всем, кто слышал их, они казались прекраснейшими кристаллами, издающими высокий, сладостный звон.

Учитель прожил меж обитателей Долин год и один день, а после ушел на запад вместе с солнцем. Никто не мог сказать потом, был ли он мужчиной или женщиной, высоким или низким, белокожим или смуглым. Но все слова, которые изрек учитель при свете луны - ибо он был нем и мог говорить лишь в полнолуние, - его ученики собрали и составили из них книгу. Все были удивлены тем, сколь маленькой и легкой вышла она, и назвали ее Книгой Света.

ПОВЕСТЬ

Дженне исполнилось семь лет, когда она впервые коснулась Книги Света. Она стояла в ряд с тремя другими девочками своего возраста - так ровно, как только сумели их выстроить Марна, учительница, и Зо, ее темная сестра.

Селинда все время ерзала, Альна же, которой весной было трудно дышать, громко сопела. Только Марга, прозванная Пинтой за свой малый рост, и Дженна стояли смирно.

Жрица улыбнулась, глядя на них, но в ее улыбке не было тепла - она просто приподняла уголки губ. Она напомнила Дженне волчицу в лесу около Селкирка волки тоже скалятся так, когда их вспугнешь и им приходится бросать добычу. Дженна видела их стаю однажды. Темная сестра жрицы тоже улыбалась, но ее улыбка казалась куда более приветливой.

Дженна слегка повернула голову так, чтобы видеть только ее, но следила за жрицей краем глаза - так, как в лесу. Видит Альта, она всегда старалась угодить Матери - но той, как видно, ничем не угодишь.

Полная весенняя луна освещала каменный алтарь. Рябины при дуновении ветерка шелестели новыми листочками. Облако на миг закрыло луну, и темная сестра жрицы исчезла со своего трона. Никто не шелохнулся, пока луна не вышла опять, и все темные не вернулись. И тихий, удовлетворенный вздох сорвался с восьмидесяти пар губ в амфитеатре, когда это случилось.

Жрица слегка вскинула голову, посмотрев на небо. Облаков поблизости больше не было, и она начала, раскрыв на коленях большую книгу в кожаном переплете и отчеркивая острым ногтем каждое слово.

Дженна не могла оторвать глаз от этого ногтя. Никому больше не разрешалось носить такие, да никто бы и не захотел. Такие ногти, как у жрицы, все время ломались бы на кухне или в кузнице, мешали бы натягивать тетиву или управляться с ножом. Дженна украдкой покосилась на свою руку, думая, как оно было бы, если бы отрастить такие, - и решила, что ничего хорошего в этом нет.

Голос жрицы, тихий и ясный, обволакивал девочек.

- И та, которой минет семь лет, и та, которой минет семь осеней, и та, которой минет семь зим, и та, которой минет семь весен, придет к алтарю и изберет свой путь. Избравши же его, она будет следовать им еще семь лет, не колеблясь ни сердцем, ни разумом. И тогда Избранный Путь станет Верным Путем.

Жрица подняла глаза от книги, где буквы словно светились при луне, и обернула ее раскрытой стороной к себе, так что искорки заплясали на платье.

- Избрали ли вы свой путь, дети мои? - спросила она. Ее темная сестра подняла глаза заодно с ней, ожидая их ответа.

- Да, - ответили девочки хором, как их учили, только Селинда запоздала она, как всегда, витала в облаках, и Марне с Зо пришлось дать ей тычка сзади.

Затем девочки одна за другой стали всходить по ступеням, чтобы коснуться книги у жрицы на коленях, - Селинда первая, поскольку была старше на девять месяцев, а Дженна последняя. Коснуться книги, произнести обет, назвать свой выбор. Так просто - и совсем не просто. Дженна вздрогнула.

Она знала, что Селинда будет работать в саду со своей родной матерью. Там она сможет беспрепятственно таращиться в никуда, предаваясь тому, что Марна и Зо называли грезами наяву.

Альна, тоже дочь садовницы, выберет кухню, где ее одышка не так сильна и где она сможет, как полагают все, нарастить немного мяса на свои хилые косточки. Дженна знала, что Альне не по душе этот выбор - она гораздо охотнее осталась бы с матерью и ее темной сестрой, которые нянчились с ней в тяжкие ночи, когда Альну одолевало удушье. Но обе сестры сошлись на том, что девочку нужно убрать подальше от весенней пыльцы и осенних паутинок. Лекарка Кадрин предупреждала снова и снова, что однажды промежуток между вдохами затянется слишком надолго и Альна умрет прямо в саду. Эти слова и заставили всех принять окончательное решение. Всех, кроме Альны, - последний месяц она плакала каждую ночь, думая о своем грядущем изгнании, она сама сказала об этом Дженне. Но она послушная девочка и в ночь Выбора скажет то, что нужно.