Борис Долинго - Беглецы

Майор затянулся и исподлобья посмотрел на капитана. «Тебя после такой болтовни особо высоко уже вряд ли вытащат.»

— Кстати, ещё вам один пример на тему «кто есть кто»! — Капитан, которому, видимо, нравилась убедительность приводимых им самим аргументов, сел в кресле поудобнее и закинул ногу на ногу.

— У вас есть, скажем, дочь? — осведомился он.

— Дочь? — удивился майор. — Есть, а при чём тут моя дочь?

— А это я к тому, что те, кто вылезает повыше, считают себя уже прямо таки аристократами, которых когда-то так усердно уничтожали. Сейчас я вам поясню на примере. — Капитан сделал паузу для большего эффекта. — Вот у вас есть дочь. К примеру, если бы я или кто-то из семейки вроде моей вдруг вздумал жениться на вашей дочери, то, скорее всего, у меня дома поднялся бы переполох, была бы трагедия: сыночек вздумал жениться на «плебейке».

— Ерунда, — хмыкнул майор, — таких браков сколько угодно.

— Да, есть такое, конечно, — согласился капитан, — но я-то знаю, что почти всегда поднимается скандал. Если ещё ваша дочь была бы красавицей… Вы простите, — сделал жест рукой капитан, — я не знаю, может быть, это действительно так, ну вот, если бы она была красавицей, то, естественно, сопротивление со стороны, скажем, моей семьи было бы значительно меньшим. Как у вас дочь, красивая?

Майор подумал о дочерях и сказал, вздохнув:

— У меня даже две дочери.

— Понятно! — Договар поднял плечи и закатил глаза. — Вот видите! Значит, уверяю вас, моя мамаша сказала бы, что только через её труп. Ну и я сам, вы понимаете, с высоте своего «положения» искал бы в «простой среде» что-нибудь не так себе, а экстра — класс.

Майору стало вдруг тоскливо, настолько тоскливо, что даже радость от возможного повышения за подачу сведений о капитане в Службу Защита Безопасности слегка поблекла. Он вспомнил своих дочерей с такими же как у него самого оттопыренными ушами и крючковатыми носами, покрытыми веснушками, свою жену с толстым жирным животом и глупыми круглыми глазами. И хотя он не любил ни жену, ни дочек, а судьба их волновала его постольку поскольку, всё же это были его дети и его жена. Майор вздохнул, забывая, что разговор записывается.

— А, что, сын у вас есть? — продолжал допытываться капитан. Малваун сидел несколько подавленный.

— Нет, сына нет, — покачал он машинально головой.

— А с сыном было бы ещё хуже. Его в семью, подобную моей, подпустили бы только за одним исключением: если бы он был какой-нибудь талантливый и успешный специались, а невеста, хоть и из семьи «шишки», но страхолюдина. Видите, — Капитан поднял указательный палец, — «знатность» происхождения по-прежнему имеет большое значение.

Майор, понимая, что для естественности их записываемого разговора ему необходимо возмущаться, возразил, хотя это получилось у него вяло.

— Ну, при чём тут «знать»? — сказал он. — Если отдельные люди выкаблучиваются, так это ещё ничего не значит. А такая семья, где на мою дочь смотрели бы свысока, мне самому в родственники не нужна. Есть такие, знаю, воображают, а ещё члены Лиги Борцов… Только знати-то нет, а всех таких и тех, кто зарывается слишком, выводят в конце концов на чистую воду. Плохо такие люди кончают, плохо.

Капитан засмеялся и покачал головой.

— Смешно вас слушать, говорите так, будто себя же стараетесь убедить. Бросьте притворяться, майор Малваун, я уверен, что в действительности вы так не думаете. Хотите, приведу пример, как обнаглели военные и чиновники вроде моего папаши и в не меньшей степени их жёны? Вы знаете дачный посёлок генералитета в районе Ротина на Сиионте?

— Слышал, — тупо кивнул майор.

— Очень хорошо. Слышали, но не бывали, уверен, поскольку средние чины туда просто так не пускают.

— Но и нельзя всех пускать туда, где живут и отдыхают командующие, — возразил майор. — Если туда будет простой доступ, то легко могут проникнуть и шпионы нашартмаков и диверсанты.

— Чушь! — махнул рукой капитан. — Фигуры вроде моего папаши нашартмакам даром не нужны, да и многие другие, что повыше, тоже. От вражеских агентов, если на то пошло, следует охранять научные лаборатории и учёных, а не толстых генералов. Доступ во всякие подобные посёлки прикрыт по другим причинам. Знаете, например, что в таких местах существуют магазины, где торгуют по ценам раз в десять ниже, чем общегосударственные цены для простого люда? Специальное снижение цен для тех, кто и так гребёт солидные деньги, да ещё запускает лапу в государственный карман! А что касается наглости членов семей генералитета, то я сам однажды присутствовал при эпизоде как в таком магазине в посёлке жена генерала Фортита отчитывала адъютанта своего мужа, приезжавшего со специальным донесением и воспользовавшегося случаем заскочить в такой магазин. Как он смел войти туда, куда ему входить не положено?! А этот адъютант, офицер, майор, между прочим — стоял и бормотал извинения и перед кем? — перед бабой!

«Вот это да!» — подумал майор. До него доносились подобные слухи, да и как они могли не доноситься, а вот от «очевидца» он слышал их впервые. Неожиданно ни к селу ни к городу ему пришло на ум, что его собственная фамилия звучит исторически более аристократично, чем фамилия капитана, где не было окончания «ун». Майор досадливо отмахнулся от подобных мыслей и решил: «Главное — подать побольше материала в Службу Защиты Безопасности.»

— Ерунда! — сказал майор вслух. — А если даже и продают по таким ценам, то ведь не кому-то, а заслуженным людям!

— Слушайте, вы долго будете прикидываться? — не выдержал капитан.

— Не понимаю, куда вы клоните, — сухо заметил майор. — Пора, пожалуй, кончать этот пустой разговор. Вы говорите не как сын заслуженного отца, а как наслушавшийся пропаганды нашартмаков отщепенец! Мы, в конце концов, на службе, и подобные разговоры… Я, уж так и быть, промолчу, но… — Майор покачал головой и поднялся. Капитан тоже встал.

— Да вы что, боитесь, что я вас провоцирую? — Договар схватил майора за рукав форменного скафандра.

— Да плевал я на ваши «провокации», чего вы тут мне чушь несёте? — отстранился майор.

— Я и не думаю вас провоцировать, честное слово, — покачал головой капитан, глядя в глаза майору; Малваун невольно отвёл взгляд. — Я считаю, что вы имеете все основания быть несогласным с имперским режимом и всеми его проявлениями, — продолжал капитан, — Человек вы честный, я знаю, не воруете, не пользуетесь служебным положением, по службе продвинулись плохо, вас затирали, а могли бы подняться значительно выше, — торопливо перечислял Договар. — Самое главное: вы весьма опытный военный, на таких людей в армии мы и хотели бы рассчитывать…