Уильям Тенн - Человеческий аспект (Сборник)

 – Неужели настолько хорошими, что превзошли старомодную модель мамочкиного сынка?

 – Ну... – задумчиво протянула она. – Вы просто изумитесь, командир, взглянув на диаграммы их эксплуатационных качеств. Разумеется, остается крупный недостаток, единственный вид деятельности, который мы не смогли...

 – Но вот чего я не могу понять, – вмешался парень, – так это почему вам приходится использовать трупы?! Тело прожило свое, война для него закончилась, так почему бы не оставить его в покое? Я знаю, что эотийцы могут превзойти нас в численности, просто увеличив число маток на своих флагманских кораблях; знаю и то, что людские ресурсы – крупнейшая проблема ВСЗ... но ведь мы давным-давно научились делать синтетическую протоплазму. Так почему нельзя синтезировать все тело, от кончиков ногтей на ногах до коры головного мозга, и поставить на конвейер производство настоящих андроидов, от которых при встрече не разит мертвечиной?

 – Наша продукция не воняет! – возмутилась блондинка. – Отдел косметики теперь гарантирует, что у новых моделей тело пахнет даже меньше, чем у вас, молодой человек! И должна вам заявить, что мы отнюдь не занимаемся оживлением трупов; мы утилизируем человеческую протоплазму, заново используем изношенный и поврежденный человеческий клеточный материал в области, где испытывается самая острая нехватка, то есть в живой силе. Могу заверить, у вас язык не повернулся бы назвать трупами то, что иногда к нам поступает. Иногда в целой партии – а партия состоит из двадцати погибших – не удается набрать материал для изготовления одной-единственной работающей почки. Тогда нам приходится брать в одном месте немного соединительной ткани, в другом кусочек селезенки, модифицировать, осторожно смешивать, активи...

 – Как раз об этом я и спрашивал. Зачем столько хлопот, разве нельзя начать с настоящего исходного сырья?

 – Какого, например? – спросила она.

Парень махнул рукой в черной перчатке:

 – С исходных элементов – углерода, водорода, кислорода и так далее. Весь процесс стал бы намного чище.

 – Исходные элементы должны откуда-то поступать, – мягко заметил я. – Кислород и водород можно добыть из воздуха и воды. А углерод?

 – Там же, где его добывают для производства прочих синтетических материалов – из угля, нефти, целлюлозы.

Блондинка уселась и расслабилась.

 – Все это органические вещества, – напомнила она. – Но если вы собираетесь использовать сырье, которое уже однажды было живым, то почему бы не использовать то, что максимально приближено к конечному продукту? А лучшим и дешевейшим сырьем для производства заменителей солдат являются солдатские тела.

 – Конечно, – отозвался парень. – Весьма логично. Куда еще девать мертвые и искалеченные солдатские тела? Не закапывать же их в землю, где они станут просто отходами.

Очаровательная блондиночка начала было согласно улыбаться, но вгляделась в лицо парня и передумала. Ее уверенность куда-то испарилась, и когда коммуникатор на ее столе зажужжал, она проворно наклонилась к микрофону.

Я смотрел на нее с одобрением. Определенно не пустышка. Просто женственная. Я вздохнул. Понимаете, я многое на гражданке воспринимаю неправильно, но лишь с женщинами моя неправильность становится постоянной проблемой. И это вновь доказывает, что чертовски много всяких странных событий, как выясняется, оборачивается к лучшему.

 – Командир, – обратилась она к парню, – пройдите, пожалуйста, в комнату 1591. Ваш экипаж вскоре будет там. А вы, командир, – повернулась она ко мне, – будьте любезны пройти в комнату 1524.

Парень кивнул и зашагал прочь, очень прямой и напряженный. Подождав, пока за ним закроется дверь, я наклонился к блондинке.

 – Мне хочется, чтобы "Кодекс о деторождении" вновь изменили, – сказал я ей. – Из вас получился бы отличный тыловой офицер по ориентации. Поговорив с вами, я понял суть Свалки гораздо лучше, чем после десяти инструктажей.

Она с тревогой всмотрелась в мое лицо.

 – Надеюсь, вы сказали это искренне, командир. Видите ли, мы все очень преданы этому проекту. Мы чрезвычайно гордимся достижениями нашего предприятия и постоянно обсуждаем их... повсюду, даже в кафетерии. И мне слишком поздно пришло в голову, что вы можете... – она покраснела, и ее лицо стало пунцовым – так краснеют только блондинки, – можете принять мои слова на своей счет. Мне очень жаль, если...

 – Вам не за что извиняться, – заверил я. – Все, что вы говорили, называется профессиональной увлеченностью. Я в прошлом месяце был в госпитале и слышал, как два хирурга обсуждали, как починить человеку руку и сделать ее здоровой, и говорили они так, словно собирались приколотить новую ручку к дорогому креслу. Я их с интересом послушал и многое узнал.

Уходя, я увидел в ее глазах благодарность – а от женщин можно уходить только так, – и направился в комнату 1524.

Очевидно, когда на фабрику не приезжали за утилизированными человеческими отходами, это помещение использовалось как класс. Несколько стульев, длинная доска, пара схем на стене. На одной из схем была приведена информация об эотийцах – та небогатая и сконцентрированная информация, которую нам удалось собрать об этих гадах за кровавые четверть века, прошедшие с тех пор, когда они рванулись мимо Плутона на захват нашей солнечной системы. Схема мало изменилась по сравнению с той, которую я учил еще в школе, немного удлинился лишь перечень сведений о степени интеллекта и мотивациях. Все это, разумеется, лишь теория, но гораздо более тщательно обдуманная по сравнению с материалом, который я зубрил. Ныне специалисты пришли к заключению, что причина, из-за которой все попытки установить с ними связь закончились провалом, заключатся не в том, что это существа, одержимые завоевательской манией, а в том, что они страдают такой же доведенной до предела ксенофобией, как и их менее разумные двоюродные родственники на Земле – общественные насекомые. Стоит, к примеру, муравью забрести в чужой муравейник – чик! Никаких дискуссий, его приканчивают прямо у входа, а если насекомое-нарушитель принадлежит к другому виду, то муравьи-охранники реагируют еще быстрее. Поэтому, несмотря на эотийскую науку, которая в слишком многих отношениях превосходит нашу, они чисто психологически неспособны на ментальную проекцию или эмпатию, без которых невозможно понять, что чужое на вид существо обладает разумом, чувствами – и правами! – практически такими же, как и ты сам.

Что ж, может, оно и так. А пока мы завязли в убийственной патовой ситуации по всему периметру непрерывного сражения, который иногда растягивается до Сатурна, а иногда сжимается до орбиты Юпитера. Если отбросить вероятность изобретения оружия такой сокрушительной мощи, что мы сумеем уничтожить их флот быстрее, чем они ухитрятся обзавестись новым, что им до сих пор удавалось, наша единственная надежда на победу заключается в том, чтобы как-то отыскать звездную систему, откуда они заявились, как-то построить не один звездолет, а целый флот, и как-то раздолбать их родную планету или навести там такого шороху, чтобы они испугались и отвели свой флот для ее обороны. Многовато получается этих "как-то".