Песах Амнуэль - Что будет, то и будет

Господин Штейн за неделю потерял семь килограммов и ныл по этому поводу до тех пор, пока Сима не сказала, что он стал теперь красавцем, с которым не стыдно пойти под хупу. Но и нас со Шломо он-таки заставил поездить. Пришлось даже купить тур на Кипр — именно там, на пляже вблизи Ларнаки, лежала глыба камня, влиявшая на энергетическую точку в одной из спален короля. Глыбу мы сбросили в море, и местные жители решили, что мы идиоты.

Обошлось без летального исхода. То ли Юрина интуиция стала копать глубже, то ли помог случай. Все помнят, как в октябре 2024 года Саудовский король Хасан совершенно неожиданно для подданных заявил в тронной речи о том, что Израиль выступает единственным сейчас гарантом стабильности на Ближнем Востоке. Конечно, эта речь была следствием мозгового заболевания, но реальную причину знали только мы, и правильный диагноз мог поставить только экстрасенс Юрий Штейн.

А господин Аббас Раджаби, президент государства Палестина, поддался сразу. Может быть, энергетика его организма была очень чувствительна к изменению направленности силовых линий. Воздействие было, кстати, минимальным, не пришлось даже выезжать из Тель-Авива. Что именно мы со Шломо сделали по указанию Юрия, пусть останется нашим секретом. Причина элементарная: господин Штейн хочет сохранить монополию. Экстрасенсов в Израиле больше, чем американских автомобилей, и если каждый из них начнет лечить своих пациентов, меняя расположение геопатогенных зон по методу Штейна… Я думаю, что ничего не изменится — вместо одного хаоса возникнет другой, какая разница? Но Юрий решил иначе, ему виднее.

Пришлось, между прочим, кое в чем подтолкнуть и нашего премьера Меира Бродецки. Старый ликудник, он никак не мог взять в толк, отчего арабские лидеры вдруг пошли на попятный. Очень подозрительно. Мосад почему-то ничего подобного не предвидел. Американский госсекретарь Штольц настроен был на длительную осаду и челночные поездки по всему региону. И вдруг — нате вам. Согласны отдать Голаны Израилю, не говорить о статусе Иерусалима, а в государстве Палестина ввести должность протектора. Очень подозрительно. Очень. Нельзя подписывать договор. Лучше не брать Голаны, отдать Восточный Иерусалим и плевать на предложение о протекторате. И вести переговоры. А там видно будет.

В декабре 2024 года мы со Шломо отправились на Синай. В сотне километров от израильско-египетской границы есть удивительно красивые горы. Если подняться наверх по извилистой тропе, открывается вид на пустыню вплоть до Средиземного моря. Мы и поехали под предлогом, чтобы поглядеть.

Выход железного колчедана, о котором нам сказал Юрий, располагался не очень-то удобно. Пришлось поставить палатку и два дня копать. Хорошо хоть, на расстоянии ближайших двадцати километров не было ни одной человеческой души.

Вернулись мы в Тель-Авив усталые, как никогда прежде. Но дело уже было сделано. За час до нашего возвращения премьер Бродецки согласился взять назад Голаны и был, в общем, не прочь объявить Палестину протекторатом. И это после первой же ночи! По словам господина Штейна, геопатоген в спальне премьера был страшный. А мы его убрали.

Мирная конвенция между Израилем и Лигой арабских стран была подписана в тот самый день, когда Сима вышла из больницы с прелестным мальчиком, которого назвали Шломо. Я думал, что в честь нашего друга Бен-Лулу, но Сима сказала, что они с Юрой имели в виду древнего иудейского царя. На обрезание пригласили всех экстрасенсов Израиля, но мало кто из них явился лично почти все предпочли поздравить коллегу телепатически. В телепатии господин Штейн, однако, силен не был — он больше практиковался по геопатогенным зонам, — и потому поздравлений не воспринял.

Пригласили также премьер-министра, но не приехал и он. Дела, сами понимаете. Тем более, кто он такой, этот господин Штейн? Экстрасенс, выскочка, нахал.

У меня давно уже был готов рассказ о прошедших событиях. Не тех, что представлялись мировому общественному мнению, а о реальных. Но Юрий со Шломо полагали, что — рано. История требует некоторой отстраненности, творческого терпения. Фактам начинают верить, если проходит какое-то время. Век, скажем, или хотя бы десятилетие.

Я согласился.

Последние годы я как-то отдалился и от Юрия с Симой, и от Шломо. Работа над «Историей Израиля» требовала времени, отнимала силы, для друзей оставался лишь видеофон. Но вот на прошлой неделе передали в новостях, что президент России господин Милюков серьезно заболел. Здоровый человек — на вид, конечно. Месяц назад, выступая в Думе, он заявил, что порядок на Ближнем Востоке — дело арабов, поскольку они-де являются этническим большинством. Израильский МИД предъявил ноту протеста. Никому не пришло в голову связать болезнь президента с его непродуманным выступлением.

Я позвонил Юрию, к экрану подошла Сима.

— Супруг в отъезде? — спросил я, наперед зная ответ.

— Поехал отдыхать, — коротко сказала племянница.

— Не со Шломо ли?

— Да… А что?

— Еврейский ответ, — одобрил я. — Судя по тому, что передали по телевидению, миссия увенчалась успехом.

Поскольку это был не вопрос, Сима и отвечать не стала.

Если Милюков не выживет, я, пожалуй, устрою Юрию скандал. Тщательней надо работать, ребята. Впрочем, это полвека назад уже сказал российский юморист Жванецкий. И по другому поводу.

Кстати, я теперь никогда не ложусь спать, предварительно не проверив спальню с помощью рамки.

И вам советую.

Глава 3

РОССИЙСКО-ИЗРАИЛЬСКАЯ ВОЙНА 2029 ГОДА

Мой сосед, комиссар тель-авивской уголовной полиции, Роман Бутлер время от времени приходит ко мне на чашку кофе. Если это случается по моему приглашению, то чашкой кофе да приятной беседой все и ограничивается. Но когда Роман является сам, с задумчивым видом усаживается в кресло и спрашивает «Не помешал?», я понимаю, что пришел он по делу, а не для того, чтобы дегустировать новое произведение фирмы «Элит». От кофе, впрочем, он все равно не отказывается.

Если в три часа ночи за комиссаром Бутлером прилетает служебная машина, вопя вопилкой и мигая мигалкой, то я немедленно просыпаюсь. Просыпаюсь, конечно, не только я, но и моя жена, моя дочь, моя собака, а также жители всех соседних домов, что меня, впрочем, совершенно не утешает.

Когда я говорю Роману, что его коллеги не дают спать огромному кварталу, он отвечает, что лучше уж не поспать одному кварталу, чем целому городу, ибо приезжают за комиссаром ночью только при возникновении чрезвычайных обстоятельств, действительно угрожающих спокойной жизни всего Тель-Авива.