Владимир Михановский - Аполлон

Дверь позади скрипнула, Коля обернулся. На гладкий пластиковый свет перед входом упал желтый наружный свет. Затем его перечеркнула медленно надвинувшаяся тень.

Мальчик до боли закусил губу, едва не вскрикнув: в дверном проеме стоял Аполлон.

Какое-то время робот стоял в нерешительности, словно собака, потерявшая хозяина. Наконец он принял решение и тяжело перешагнул порог.

От неожиданности Коля инстинктивно шагнул к стене, как бы ища защиты. Опрокинутый кувшин загремел под ногами, и робот устремил внимание на источник шума. Заметив мальчика, он зашагал в его сторону, раскачиваясь, словно корабль в шторм.

Острия головной антенны Аполлона царапали по низкому потолку пакгауза. Унылый скрежещущий звук завораживал Колю. Расстояние между ним и роботом неуклонно уменьшалось. Белковый что-то невнятно рокотал. Коле удалось разобрать отдельные слова:

— Спасти… Спасти… Магнитное поле… Путепровод…

Итак, Аполлон еще не адаптировался, не успел прийти в себя. В таком состоянии он мог представлять опасность — в этом Коля убедился на собственном опыте. Необходимо было что-то предпринимать, пока не поздно. Может быть, воздействовать на логическую схему робота, пытаясь ее наладить?

— Аполлон, какое магнитное поле? Какой путепровод? Кого нужно спасти? — громко и внятно спросил мальчик, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

При первых же словах робот замер. Клешни рук угрожающе, как показалось Коле, поднялись. Кто знает, что у нее на уме, у вконец разладившейся белковой системы?..

— Те же обертоны… Искра… Искра…

Коля продолжал отступать, Аполлон приближался. Потревоженная ими пыль поднялась густым облаком, и мальчик несколько раз чихнул. Торчащий из какой-то доски гвоздь порвал штанину и до крови расцарапал ногу.

Внезапно Коля наткнулся спиной на стену. Дальше отступать было некуда — пакгауз кончился.

— Аполлон… Аполлон, остановись! — кричал, требовал, просил мальчик, но робот продолжал шагать, неумолимый, словно командор.

Тогда Коля обхватил обеими руками амфору, стоявшую у его ног, посудина оказалась дьявольски тяжелой — и швырнул ее навстречу Аполлону.

Не долетев до робота нескольких метров, амфора упала на пол, разлетевшись на мелкие осколки.

С хрустом ступая по черепкам, робот, продолжая бормотать свое, проследовал дальше.

— Я спасу, я спасу тебя, Искра, — рокотал он. Или обезумевшему от страха Коле это только почудилось? Да и времени прислушиваться к бормотанию робота у него не было. Нужно было думать, как избегнуть встречи, счет теперь шел на мгновения…

— Ты в смертельной опасности… но я… но я… — Отдельные осмысленные слова всплывали в бессвязной речи Аполлона, словно щепки в бурливом потоке. Но они только усиливали опасения Коли: ясно, что робот находится в плену какой-то воображаемой, нереальной ситуации, а в таком состоянии он и опасен.

Проскочить мимо Аполлона к выходу и думать было нечего: мальчик убедился в этом после нескольких неудачных попыток. Широко расставленные щупальца робота без усилий перегораживали в поперечнике весь пакгауз.

Со стороны могло показаться, что они играют в догонялки — робот и человек.

Когда Аполлон оказался рядом, Коля схватил оказавшееся под ногами весло, снабженное цепью, и принялся наносить удары по преследователю. Но роботу это было как слону дробинка. Похоже, он даже не обращал внимания на удары, погруженный в пучину каких-то своих умозаключений.

Еще секунда — и клешневидные щупальца, из которых показались острые закраины, протянулись к Коле, который отчаянно закричал. Робот, не обращая внимания на крик, обхватил его поперек туловища и поднял под самый потолок, так что Коля ударился о гофрированную крышу.

— Пусти, — прошептал он. — Слышишь? Пусти.

— Не бойся, землянин. Здесь ты в безопасности, — пророкотал робот, туже сжимая клешни.

Унизительное чувство собственного бессилия охватило мальчика, и он заплакал злыми слезами. Затем забарабанил что было сил по литой спине робота, однако только расшиб руки.

Держа мальчика в клешнях, робот начал описывать по пакгаузу круги, все туже сжимая щупальца. Он был похож на заклинившуюся машину.

Изловчившись, Коля дернул головную антенну. Болевой разряд пронзил некогда великолепное, сохранившее до сих пор чуткость тело Аполлона. Глухо охнув, он сначала замер на месте, затем медленно опустился на колени. Клешни разжались, полузадушенный Коля выскользнул из них и опрометью бросился вон из пакгауза.

У самых дверей он оглянулся. Робот, задрав клешни, медленно заваливался на бок. Если бы мальчик не успел выскочить, робот задавил бы его собственной своей тяжестью.

…Все это невероятное происшествие промелькнуло в голове мальчика, когда он проснулся.

«Может быть, это все мне только приснилось?» — подумал с надеждой Коля. Но нога, расцарапанная гвоздем, и многочисленные ссадины красноречиво говорили, что приключение в пакгаузе было в действительности.

Интересно, где сейчас Аполлон? Остался в пакгаузе, прекратил существование? Или с затуманенным рассудком снова бродит по улицам города? Но он ни для кого не представляет опасности, ведь Аполлона по неизвестной причине интересует только он, Коля.

Коля сделал зарядку, понырял в бассейне, позавтракал и, задумчиво вертя в руках записку, оставленную отцом, думал, что делать дальше.

Странная вещь! Он не испытывал к Аполлону неприязни, а только жалость. И хвалил себя за то, что не рассказал отцу о происшествии в пакгаузе.

Аполлон долго лежал без сознания на полу пакгауза, затем постепенно пришел в себя. Медленно, покачиваясь, покинул пакгауз.

Больше всего его мучило полное поражение памяти. Бродя по пустынным бульварам и притихшим ночным улицам, он силился выудить хоть что-нибудь из ее глубин, но за всю ночь сумел припомнить только одно.

…Небольшое озеро в горах. И тогда стояла осень — такая же, как сейчас. Он только вернулся в Зеленый из какой-то — теперь не вспомнить межзвездной экспедиции. Первым делом, конечно, навестил Карпоносова. Иван Михайлович был совсем плох. Аполлон предложил свозить его за город, надеясь, что конструктору-воспитателю там станет получше. Так они очутились на озере — самом любимом месте Карпоносова.

За время отсутствия Аполлона Карпоносов еще больше исхудал, борода его стала как снег. Он говорил мало, больше слушал рассказы Аполлона о последнем полете. Откинувшись в шезлонге, глядел в небо, на проплывающие тучи, тяжко набухшие проливными дождями, которые вот-вот грянут… И не поймешь, слышит он Аполлона или нет. «Столько лет смотрю в земное небо, но только сейчас заметил: облака похожи на проплывающие скорлупки», — вдруг замечает он слабым голосом.