Альфред Ван Вогт - Сверхчеловек

Миллиарды пульсаций все еще удерживались возле шлема. Квадриллионы линий уходили в далекие пространства космоса.

Карр смотрел вдоль этих линий, не прикладывая никаких усилий. Теперь, когда его больше не тревожил сам феномен, он обнаружил, что обладает даром улавливать смысл миллионов линий одновременно.

Он ясно и четко понимал, что сигналы и пульсации есть лишь внешнее проявление самой сущности Вселенной.

А за ними находится истина.

Между сигналами и тем, что они собой представляли, существовала изощренная обратная связь, обмен между внешними смыслами и огромной истиной внутренней сути.

Он почувствовал, как к нему подошел Уэнтворт.

— Доктор Карр, — негромко проговорил полковник, — наши дискуссии привели к тому, что было решено запустить ракеты с ядерными боеголовками с космической станции ООН, парящей над Атлантикой. Она окажется неподалеку от нас через пять часов, но все наши надежды связаны с вашими возможностями. Что вы можете сделать?

— Я могу поэкспериментировать с сигналами, — ответил Карр.

Уэнтворт почувствовал жестокое разочарование. Для него сигналы были лишь частью системы связи, а не оружием. Он с горечью осознал, что в этом есть определенная логика. Начавший с чтения мыслей по лицам, американский психолог во второй фазе в совершенстве овладел системой связи.

Замечательный дар, но совсем не то, что требовалось в такой важнейший момент.

— О каком эксперименте идет речь? — без особой надежды спросил уэнтворт.

— А вот о каком! — ответил Карр.

И исчез.

Уэнтворт немного потоптался на месте. Он не забыл о тюрбане Ксилмера — враг не должен узнать о том, что здесь произошло. Уэнтворт на цыпочках вышел из комнаты. Оказавшись в соседнем помещении, он тут же связался со своими агентами и попросил разыскать Карра.

Через десять минут Уэнтворт мог с уверенностью утверждать, что психолога нет на лунной базе. По мере того как поступали все новые отчеты, подтверждающие этот невероятный факт, Уэнтворт связался с ведущими учеными базы. Вскоре он уже беседовал с несколькими мужчинами и женщинами разных национальностей. Он быстро ввел их в курс происходящего.

В результате все дискуссии свелись к одному вопросу: что может сделать один человек против тысяч врагов?

Или, если говорить о даре Карра: каково наименьшее количество линий, которые необходимо перерезать, чтобы захватчики потерпели поражение?

Пока Уэнтворт переводил взгляд с одного лица на другое, он понял, что ни один из присутствующих не знает ответа на этот вопрос.

Между тем прибывший на гийн Карр в первое мгновение испытал… нет, не замешательство, поскольку он полностью понимал происходящее, — просто его поразила мощь витающей здесь ненависти.

Он совершенно сознательно выбрал свободное помещение: Карр попал в некое подобие лаборатории. Инструменты. Столы. Машины. Сейчас здесь царили тишина и спокойствие.

У него возникла проблема, поскольку гийн был запрограммирован на сопротивление присутствию чуждых жизненных форм. Пока система бездействовала, отсутствовали видимые линии. Они возникли только после того, как здесь появился Карр.

В результате яростные силы пришли в действие.

В то самое мгновение, когда Карр появился в лаборатории, стены, потолок и пол направили на него оружие. Силовые линии моментально создали вокруг него энергетический кокон, пытаясь удержать на месте.

Это была лишь первая из четырех степеней защиты. Вслед за энергетической ловушкой сработал элементарный майрт с целью оглушить врага; затем наступала очередь основного майрта, заряженного смертельным потоком энергии; наконец, если этого оказывалось недостаточно, начиналась ядерная реакция.

Но для Карра, обладающего удивительной способностью, это были лишь разные виды сигналов, с которыми он мог справиться, совершенно не напрягаясь. Каждая атака имела запрограммированный цикл. Все циклы подошли к концу. Наступила тишина.

Пауза.

Неожиданно о присутствии Карра стало известно живому разуму. И тут же в мозгу Карра прозвучал удивленный голос:

— Кто ты такой?

Карр ничего не ответил.

Огромное количество сигналов, поступающих в его разум с разных уровней, позволило ему сделать вывод, что он находится внутри корабля длиной в двадцать миль, шириной в пять миль и высотой в четыре мили. На борту корабля находилось восемьдесят тысяч гизданов, каждый из которых услышал сигнал тревоги.

В течение следующих нескольких мгновений у всех возникла общая мысль, все сосредоточились на пришельце. Подобно тому, как железные опилки, намагничиваясь, создают некий узор, пульсации образовали общую группу. Именно эта общность и сделала их уязвимыми.

Карру было достаточно одного оценивающего взгляда, чтобы принять решение. Он изолировал небольшую часть важнейших линий — и отсек их.

Затем все тем же безошибочным чутьем он выбрал массу линий, связанных и взаимодействующих с Основной Истиной, потянул их и связал с собой — после чего переступил через энергетический вакуум в комнату, где спал получивший мощную дозу снотворного Денович. У Карра возникло ощущение, что его способности очень скоро исчезнут.

Он торопливо соединил линии, которые так поспешно рассек ранее, и проследил, как восстанавливается внутренняя броня психиатра. После чего доктор Карр покинул больничный сектор и вошел в ближайший телефонный автомат.

Как только Уэнтворт взял трубку, он нетерпеливо спросил:

— Доктор, что произошло?

— Они ушли, — просто ответил Карр.

— Н-но… — Уэнтворт не знал, что сказать. После некоторых раздумий полковник заговорил более спокойно: — Доктор, мы пришли к выводу, что необходимо перерезать ряд важных линий…

— Именно так я и поступил.

— Но как вам это удалось? Что могло играть роль общего знаменателя для такого количества существ?

Карр объяснил.

— Будь я проклят! — восхищенно воскликнул Уэнтворт. — Конечно. Мои поздравления, доктор.

Через несколько часов, когда вторая фаза закончилась и Карр лишился экстрасенсорных способностей, гийн находился у дальних границ Солнечной системы, продолжая набирать ускорение. Он связался с огромным гизданским флотом, дрейфовавшим в другой части пространства.

— У вас есть что-нибудь для нас? — спросил командующий флотом.

— Нет! — ответил капитан гийна.

— Мы полагали, что вы приближались к обитаемой системе. Считалось, что проблем не должно возникнуть.

— Я не знаю, почему у вас сложилось такое впечатление. Там просто ничего нет.