Евгений Лукин - Вторжение

«Дед» Костыкин остановился и, запрокинув голову, долго смотрел на дорогу из-под козырька.

– Ну вот, – не совсем понятно заметил он. – Так-то оно вернее…

И тут же принялся расспрашивать, где, когда, при каких обстоятельствах Царапин видел в последний раз Петрова, Жоголева, прочих. Монстров он при этом называл весьма уклончиво и неопределенно – «противник».

Возмутясь до забвения устава, Царапин спросил, неужели майор не понимает, что это за «противник», неужели ему не ясно, что решается судьба человечества?

«Дед» Костыкин хмуро на него покосился и, ничего не ответив, указал на пролом в беленом дувале, сделанный, судя по отпечаткам траков, неловко развернувшейся тяжелой гусечной машиной. Они прошли в одноэтажный домик с типичными для Средней Азии низкими – почти вровень с землей – полами, где в ярко освещенной комнате Царапину предложили сменить стойку «смирно» на «вольно» и внятно, последовательно, по возможности без эмоций изложить всё, что с ним произошло с момента объявления боевой готовности.

Кажется, он наконец-то встретился с людьми, от которых в какой-то степени зависел исход сегодняшней ночи. Здесь были два полковника, подполковник, капитан – всего человек семь офицеров и среди них один штатский, именно штатский, а не военный в штатской одежде – это чувствовалось сразу…

Ради одной этой встречи стоило выжить.

Он собрался с мыслями и заговорил. И очень быстро – к удивлению своему – заметил, что слушают его невнимательно. Уточняющих вопросов почти не было. Полковник вроде бы глядел на Царапина в упор – на самом деле он, наверное, вряд ли даже сознавал, что перед ним кто-то стоит.

Потом все насторожились, и Царапин в растерянности замолчал.

– Слушаю! – кричал кто-то за стеной. – Слушаю вас!

Неразборчиво забормотала рация. Звонкая напряженная тишина возникла в комнате.

– Понял, – сказал тот же голос с меньшим энтузиазмом.

И еще раз – уже с явным разочарованием:

– Понял вас…

– Вы продолжайте, продолжайте, – напомнил штатский Царапину.

Царапин продолжал, но теперь все, что с ним произошло, казалось ему случайным набором никому не нужных подробностей: ужас хитиновой маски, отступление через пустырь, поединки с «фалангами», пальба из автомата, захват чужой машины… А от него требовалось одно – вовремя нажать кнопку на операторском пульте. И он нажал ее вовремя. Дальнейшие его поступки уже ничего не решали. Их просто могло не быть.

Царапин закончил. И, словно подверждая его мысли, полковник коротко и дробно ударил пальцами по столу, повернулся к штатскому:

– Ну что, Аркадий Кириллович, ничего нового…

Штатский с сомнением поглядывал на Царапина.

– Да как сказать… – в раздумье проговорил он. – Насколько я понимаю, товарищ старший сержант был чуть ли не первый, кто схватился с ними… мм… врукопашную… Послушайте, Боря… Вот вы самый информированный среди нас человек: все видели, во всем участвовали… Что вы сами о них думаете?

Царапин сглотнул. Перед глазами возник черный обрубок, еще секунду назад бывший пусть мертвым, но Левшой, забегали синеватые язычки пламени…

– Бомбой… – хрипло сказал Царапин. – Отступить подальше – и бомбой их…

Широкоплечий мрачного вида майор, до этого безучастно смотревший в низкое черное окно, обернулся в раздражении, но тут за стеной снова замурлыкала и забубнила рация.

– Что? – выкрикнул прежний голос. – Две? Каким образом?

Все, кто сидел, вскочили, стоящие сделали шаг к двери, ведущей в соседнюю комнату.

Спустя секунду она распахнулась. В проеме, схватившись раскинутыми руками за косяки, стоял невысокий плотный капитан.

– Есть! – выдохнул он. – Две единицы. Это возле развилки арыка.

Мрачный широкоплечий майор рванулся к выходу. Остановился. Штатскому:

– Аркадий Кириллович, так что мы решим со старшим сержантом?

– Со старшим сержантом? – Аркадий Кириллович оглянулся на Царапина, задумался на секунду. – Старший сержант пойдет с нами.

Выходя за ним из комнаты, Царапин слышал, как за стеной полковник-артиллерист кричит в микрофон:

– «Таблетка»? «Таблетка», приступайте! У нас все готово…

Майор быстро, едва не переходя на бег, шагал в сторону колхозных виноградников, чернеющих впереди под луной, как грозовое облако.

– Боря! – негромко окликнул штатский. – А этот ваш Левша… Он по ним выстрелить так и не успел?

– Нет, – сказал Царапин. – Он даже затвор передернуть не успел.

– А вы уверены, что он был мертв? Может быть, просто обморок? Все-таки ночь, луна – могли ошибиться…

– Н-не знаю, – несколько растерявшись, ответил Царапин. – Мне показалось…

Но штатский так и не узнал, что там показалось Царапину. Неслыханный плотный грохот упал на пустыри и виноградники с тяжестью парового молота. Луна исчезла. По внезапно черному небу косо полетели сгустки белого воющего пламени. Грохот сдавливал голову, требовал броситься наземь. Освещаемый пульсирующими вспышками штатский выразительно указывал Царапину на свой открытый рот. Царапин понял и тоже глотнул тугой содрогающийся воздух. Стало немного полегче. Тогда он чуть повернул голову вправо, где лежала территория его части и куда летели грохочущие клочья огня. Там вздымалось, росло ослепительно-белое пламя. Словно снаряды проломили дыру в земной коре и адской смертельной магмой плеснуло из недр.

Майор тоже остановился и прикрыл щеку ладонью. Грохот раскатывался над окрестностями, на территорию дивизиона было уже невозможно смотреть – так, наверное, должна выглядеть поверхность Солнца.

«Да куда же они еще садят! – в смятении подумал Царапин. – Там же уже ничего не осталось!»

Но тем, кто отдавал приказ, было видней, они работали профессионально, наверняка, и залпы шли и шли волнами в одну точку, и не верилось, что происходящее – дело рук человеческих.

Бомбардировка прекратилась в тот самый момент, когда Царапин решил уже, что она не кончится никогда.

Все трое временно оглохли. Майор, злобно смеясь, вытрясал мизинцем из уха воображаемую воду. Штатский с болезненной улыбкой повернулся к Царапину, и лишь по движению губ тот разобрал слова:

– Ну вот и исполнилось ваше желание, Боря…

Временная глухота чуть было не подвела их – они среагировали лишь на второй оклик ошалевшего часового: «Стой! Стрелять буду!» Бедный парень не знал, куда смотреть: то ли на них, то ли на бушующий справа пожар.

То, что Царапин увидел впереди, заставило его вздрогнуть. Шагах в двадцати от него, там, где большой, как канал, арык распадался на две оросительные ветви, плясали извилистые огненные блики на гладких панцирях. Там, на песке, стояли две чужие машины с зияющими овальными люками, а рядом – хитиновой маской к луне – лежало длинное черное тело. Там же – кто на корточках, кто привалясь спиной к броне – расположились несколько мрачных парней в пятнистых комбинезонах. Вокруг стояли и бродили военнослужащие из охраны.