Роберт Хайнлайн - Миры Роберта Хайнлайна. Книга 15

— Предупреди я тебя, разве ты действовала бы настолько смело и открыто? Ведь тогда твое сознание просто рвалось бы на части от мыслей о возможной опасности. Девочка моя, ты не сделала ни одной ошибки.

— Ну да! До черта я их наделала! Дядюшка Джим встретил мой экспресс — ему-то откуда было знать, когда я приеду? Одно это должно было включить всю сигнализацию в моей глупой голове! Да в тот самый миг, когда я его увидела, нужно было нырять обратно в экспресс и лететь куда глаза глядят!

— Тогда нам трудно было бы с тобой встретиться и твоя миссия уж точно провалилась бы окончательно. Дитя мое, если бы все шло как надо, Джим встретил бы тебя по моему распоряжению. Ты просто недооцениваешь мою разведывательную службу, а также все наши старания, которые мы прилагаем, следя за твоими передвижениями. Но я не посылал Джима встречать тебя, потому что в то время я спасался бегством. Точнее, попросту говоря — драпал во все лопатки. Видимо, Джим получил сообщение о твоем прибытии сам — либо от нашего человека, либо от врагов, а может, и от обоих.

— Босс, знай я об этом, я бы скормила Джима его жеребцам! Он мне так нравился. Но придет час, и я сама его прикончу — вот этими руками!

— Фрайди, наша профессия не допускает мести.

— Это не месть, Босс. С дядюшкой Джимом — случай особый. Есть, правда, еще кое-что, что мне хотелось бы сделать своими руками. Но об этом — потом. Вы мне вот что скажите: это правда, что дядюшка Джим был когда-то католическим священником?

Ага, было похоже, что Босс немного удивлен!

— Где ты об этом слышала?

— Не помню точно. Так, болтали.

— О люди, люди… Сплетничать грешно, но и слушать сплетни — тоже. Пруфит — мошенник. Я познакомился с ним в тюрьме, где он оказал мне важную услугу — достаточно важную для того, чтобы я взял его на работу в нашу организацию. Но я ошибся. Непростительно ошибся, потому что, видно, горбатого могила исправит. Но мне так хотелось верить, что я выбил из него прежние наклонности. Как видишь, ошибся. Ну, продолжай.

Я рассказала Боссу, как меня схватили.

— Похоже, их было пятеро. А может, и четверо.

— Думаю, шестеро. Опиши, как запомнила.

— Да никак не запомнила. Мне было не до того, чтобы их разглядывать. Ну, первый… Я на него только взглянула — и тут же убила. Ростом… где-то метр семьдесят пять. Блондин, гладко выбрит. Лицо славянского типа. Но вот только его я и запомнила. И то потому, что он не двигался — я ему шею сломала.

— А второй убитый был блондин или брюнет?

— «Белсен»? Брюнет.

— Нет, не «Белсен». На ферме. Только не расстраивайся. Ты там убила двоих и серьезно ранила троих, прежде чем они сумели повалить тебя всем скопом. Хвала твоему инструктору, кстати говоря. Убегая, мы не могли прикончить столько врагов, чтобы они не сумели схватить тебя, но последнее сражение выиграла ты — когда мы освобождали тебя, нам было намного легче, ведь ты успела вывести из строя столько врагов. Да-да, ты была в буквальном смысле слова прикована к постели, без сознания, но именно ты выиграла последний бой. Продолжай, пожалуйста.

— Да, собственно, это почти все. Потом — групповое изнасилование, потом допрос обычный, потом с наркотиками, потом с пытками.

— Бедная девочка… Я сочувствую тебе всей душой. Ты получишь премию, большую премию, поскольку я расцениваю обстоятельства как сверхзатруднительные.

— Да нет, Босс, вы преувеличиваете. Я же не кисейная барышня. Бывало кое-что со мной и не менее мерзкое. Но вот был там один подонок… В лицо его не видела, но я его узнаю, все равно узнаю! Нужен он мне — он и дядюшка Джим. Ох, только бы мне найти его — уж я его помучаю всласть, прежде чем убить…

— Могу только повторить то, что уже говорил тебе. Личная месть для нас — ошибка. При этом мы рискуем собственной жизнью.

— Ради того чтобы отправить на тот свет этого ублюдка, я готова рискнуть жизнью. Босс, не думайте только, что я хочу мстить их же оружием. Да, им приказано было изнасиловать меня: они думали, что от этого я стану более разговорчивой на допросе. Но этой сволочи следовало принять ванну, вылечить зубы и чистить их каждый день и рот полоскать после еды. А еще было бы неплохо, чтобы ему кто-нибудь объяснил, что давать пощечину женщине, с которой ты только что… Я не знаю его в лицо, но отлично помню его мерзкий запах, его противный голос и его кличку — Рокс. Или Роки.

— Джереми Рокфорд.

— Что? Вы его знаете? Где он?

— Я знавал его когда-то, а не так давно видел его совсем близко и, думаю, не ошибся. Он покоится в мире.

— Вот как? Надеюсь, он умер не своей смертью?

— Не своей. И не легкой. Фрайди, я сказал тебе не все, что знаю…

Можно подумать, вы когда-нибудь это делали.

— …потому что хотел, чтобы сначала ты рассказала мне все. Их нападение на ферму удалось потому, что Джим Пруфит отключил энергетическое обеспечение — главный «Шипстоун». Поэтому у нас для защиты не осталось ничего, кроме ручного оружия, — у тех немногих, у кого оно было, а у большинства — только голые руки. Я отдал приказ об эвакуации, и большинство наших покинуло ферму через туннель, который был тайно вырыт, когда перестраивали ферму. Мне и больно, и горько об этом говорить, но я горд, что трое наших, которые были вооружены, решили остаться и прикрыть остальных. Я знаю, что они погибли, потому что держал туннель открытым до тех пор, пока мы не услышали, что в дом вошли враги. Тогда я взорвал туннель.

За несколько часов мы собрали людей и организовали контрнападение. Особые трудности, как всегда, возникли с автомобилями, как ты понимаешь. Мы-то могли и пешком, но вот для тебя была нужна как минимум одна карета «Скорой помощи».

— А откуда вы узнали, что я жива?

— Оттуда же откуда я узнал, что в дом вошли враги. Прослушивание на расстоянии, Фрайди, девочка моя; все, что было сказано тобой и тебе, все, что было сделано с тобой, все это мы слышали и записывали. Сам я слушать не мог, потому что был занят организацией контрнападения, но главные моменты мне давали прослушивать в записи, как только у меня появлялась минутка-другая. Я горжусь тобой, Фрайди.

Зная о том, где находится тот или иной «жучок», мы могли определить, где они держат тебя, знали о том, что они приковали тебя к кровати, знали, сколько их в доме, где они находятся, когда улеглись спать, кто остался дежурить. Короче, вся обстановка в доме к моменту начала контрнападения была нам отлично известна. Мы напали. То есть они, наши люди. Я же не могу, как ты понимаешь, вести отряд, хромая на костылях. Я командовал на расстоянии.

Наши люди ударили по дому, проникли внутрь. Те четверо, кому это было приказано, освободили тебя. Один из них, к слову сказать, был вооружен только ножовкой. Все было сделано за три минуты одиннадцать секунд. Потом мы подожгли дом.