Ганс Доминик - Лучи смерти

Последние английские аэропланы исчезли на горизонте.

Все гости знали, что виденным зрелищем они обязаны лорду и не стали сдерживать своей благодарности.

— Блестяще, — промурлыкал адмирал Моррисон, — жаль, что американцы не были при этом. Они бы пораздумали связываться ли с нами.

— Американцы не явятся, — сухо заметил мистер Пайкет, австралийский шерстяной король.

— Пари, что они явятся? — прервал его виконт Робертс, никогда не упускавший случая рискнуть в пари.

— Не думаю, — сказал мистер Пайкет.

Виконт вытащил часы.

— Десять фунтов за то, что первый американский корабль будет здесь через пять минут.

Виконт Робертс повторил свое предложение.

— Десять фунтов за то, что первый американский корабль будет здесь в четверть одиннадцатого.

Мистер Пайкет принял пари.

— Сто фунтов за то, что в четверть одиннадцатого не будет корабля. Пятьдесят за то, что до полудня вообще не будет ни одного.

Мысли теснились в голове лорда Мейтланда. Мистер Пайкет был членом австралийского парламента и должен был знать о нитях, связывавших Америку с Австралией. У него безусловно были основания утверждать, что американцы не появятся. Но и лорд Мейтланд сам получал телеграммы из Америки и находил, что вызывающее поведение американской прессы несколько улеглось.

Его размышления неожиданно были прерваны. Точка, показавшаяся было на горизонте, быстро увеличилась, с бесконечной высоты она снизилась, увеличиваясь каждое мгновение. Наконец, аэроплан величественно сел на играющих волнах, якоря с шумом опустились в глубину и закрепили мощный корпус. На корме высоко взвился звездный флаг, и, словно по волшебству, аэроплан в несколько секунд разукрасился флагами.

Мистер Пайкет спокойно выписал чек на сто пятьдесят фунтов и вручил его виконту Робертсу.

Во время паузы послышался мелодичный голос леди Дианы.

— Как Англия может сражаться с Америкой? Общность языка мешает этому. Это сильнейшая связь между людьми.

Виконтесса Робертс утвердительно кивнула.

— Мне непонятно, как англичане могли бы взаимно убивать друг друга.

И дамы не верили в возможность войны. Но они мало знали о политике Цируса Стонарда.

Между тем началось состязание подводных аэропланов. Снижаясь с большой высоты, они с шумом разрезали водную поверхность; за ними тянулся короткий след взбудораженной пропеллером воды, и потом все исчезало. Они продолжали путь уже, как подводные лодки. Согласно условиям состязания, они должны были проделать под водой довольно долгий путь, поднять прикрепленный на глубине пятидесяти метров буй и в назначенное время вынырнуть на определенном месте.

Путь аэропланов-субмарин был очень долог: поэтому в программу включили состязание планеров. После помпезного зрелища воздушного флота, после дьявольского наваждения подводной борьбы, настала идиллия. Отдельные аэропланы отталкивались от высочайших вершин береговых скал. Словно бабочки, носились они в воздухе с распущенными крыльями. Иногда они оставались совершенно неподвижны, чтобы затем расправить крылья и, подобно альбатросу, широкими кругами взвиться ввысь.

— Господин доктор Глоссин из Трентона в Штатах…

В то время, как вновь прибывший раскланивался, сэр Артур, обернувшись к лорду Мейтланду, едва слышно шепнул:

— Мой старый друг… Может быть, сумеет помочь разрешить кризис.

Этих немногих слов было достаточно, чтобы обеспечить американцу прием более сердечный, нежели обычное английское гостеприимство.

Доктор Глоссин уделил особое внимание владелице яхты. К ее удивлению он очень скоро направил разговор на места, знакомые ей как певице, ни одним словом, однако, не упоминая о ее прежнем призвании.

Разговор притягивал и, вместе с тем, внутренне отталкивал леди Диану. За каждой фразой она чувствовала таинственную двусмысленность и все же не могла освободиться от влияния гостя. Внутренний голос предостерегал ее против этого человека, которому под гнетом противоречия, она выговорила приветливое приглашение в Мейтланд Кастль.

Доктор Глоссин поблагодарил, сдержанно приняв предложение. У него есть еще дела в Лондоне. Уладив их, он охотно явится в Мейтланд Кастль. Война… он смеется над этим. Американцы не думают о войне с родственными им англичанами. Газетная полемика еще не обозначает войны.

Лорд Мейтланд подошел прямо к цели. Возбуждение американской прессы вызвано похищением аэроплана. Американская пресса утверждала, что похищение совершено англичанами. Выяснен ли этот случай?

Лорд Мейтланд стоял с доктором Глоссиным у одного из окон.

— Блестящее изобретение. Я думаю, вам будет о чем порассказать вашему президенту.

Доктор Глоссин вежливо улыбнулся. Планы аэроплана-субмарины давно уже имелись в Вашингтоне.

— Есть нечто другое, в настоящее время озабочивающее нас.

Лорд Мейтланд вопросительно поглядел на доктора.

— Милорд, слыхивали ли вы когда-нибудь о передаче энергии на расстояние?

Вид у лорда Мейтланда был такой естественно удивленный, что доктор Глоссин поверил ему; видно было, что он действительно ничего об этом не знает. Но если ничего об этом не знал четвертый лорд британского адмиралтейства, можно было почти с уверенностью предположить, что не знает об этом ни адмиралтейство, ни английское правительство. Однако, это нужно было установить с несомненностью прежде, чем Цирус Стонард решится на удар. Ради этого доктор Глоссин был здесь, в Англии, и ради этого Цирус Стонард снова вложил в ножны уже занесенный меч.

Если Англия владела тайной Гергарта Бурсфельда, Америка не могла отважиться на выступление. В противном случае можно было нанести удар, надеясь на успех.

Состязание близилось к концу. Рекорд высоты побил аэроплан, поднявшийся на высоту ста километров при помощи мотора ракетного типа. Но приз за быстроту получил американский аэроплан типа Р.Ф.С.

Комья земли падали на гроб, скрывавший бренные останки Глэдис Гарте. Ее жизнь тихо угасла.

Окруженная несколькими людьми, стояла Яна у открытой могилы.

Судорожное рыдание потрясло ее тело. Она едва не упала, когда к ней подошел доктор Глоссин, поддержал ее и заботливо увел от могилы.

Яна безвольно повиновалась. Всякий, заботившийся о ней, теперь был ей дорог. Тем более доктор Глоссин, постоянно бывавший у них в доме, знавший ее мать, обещавший ей узнать о Сильвестре.

Выйдя с кладбища, она села в его автомобиль и позволила отвести себя на квартиру в Джонсон Стрите.

Здесь, при виде знакомых, сегодня осиротевших комнат боль стала еще острее. Бессильно опустилась она в кресло и прижала платок к глазам.