Чарлз Стросс - Акселерандо

            — Не согласен. Ты смешиваешь две совершенно разные концепции и обе их называешь «ответственностью». Я отказываюсь взваливать на себя бремя исключительно ради соответствия правилам отчётности налогового управления США. Это их, их сраный системный сбой, о чем им прекрасно известно. Не начни они преследовать меня по подозрению в мошенничестве при создании системы микроплатежей, когда мне было шестнадцать...

            — Это всё в прошлом. — Она пренебрежительно взмахивает рукой. Её пальцы, длинные и тонкие, обтянуты чёрными глянцевыми перчатками с заземлением, чтобы предотвратить нежелательную эмиссию. — Не отвергай правильные советы, и мы сможем добиться всего, что откладывалось. Тебе в любом случае рано или поздно придется прекратить праздно шататься по всему свету. Повзрослей, сделайся ответственным и поступи верно. Ты причиняешь боль и Джо и Сью; они не понимают, чем ты занимаешься.

            Манфреду приходится прикусить язык и проглотить первый напрашивающийся ответ, затем он снова наливает себе кофе и отпивает большой глоток. Его сердце бьётся неровно: она снова бросила ему вызов, она всякий раз пытается поиметь его.

            — Сейчас я работаю на общее благо, а не только ради некоторых довольно специфических национальных интересов, Пам. Но будущее без понятия «дефицит». Твое мышление всё ещё сковано предваряющей сингулярность экономической моделью, основанной на рассуждениях с точки зрения дефицита. Но распределение ресурсов уже не проблема — эту задачу окончательно решат в следующее десятилетие. Космос доступен нам во всех направлениях, и мы можем заимствовать в первом вселенском банке энтропии столько пропускной способности, сколько нам понадобиться! Найдены даже признаки особой материи: компактные объекты, огромные коричневые карлики в галактическом гало, дающие сильное излучение в дальнем инфракрасном — подозрительно высокая утечка энтропии. Новейшие исследования показывают, что семьдесят процентов барионной массы галактики M31 представляют собой не что иное, как компьютроний, и это по состоянию на почти три миллиона лет назад — когда были испущены те фотоны, которые мы сейчас видим. Интеллектуальный разрыв между нами и инопланетянами, вероятно, в триллион раз больше, чем между нами и нематодами. Ты хоть представляешь, что это означает?

            Памела отгрызает кусочек от хрустящего хлебца, затем неторопливо окидывает его плотоядным взглядом.

            — Да мне всё равно. Всё это определённо чересчур далеко, чтобы могло иметь какое-нибудь значение для нас, верно? Не играет никакой роли, верю я в сингулярность, которой ты бредишь, или в твоих инопланетян за тысячи световых лет отсюда. Это химера, такая же как «проблема двухтысячного года», и, пока ты отвлекаешься на эту чушь, ты не помогаешь уменьшить бюджетный дефицит и не создаёшь семью — вот что заботит меня. Но прежде чем сказать, что меня это заботит исключительно потому, что именно так я запрограммирована, задайся вопросом, насколько глупой меня считаешь. Теорема Байеса утверждает, что я права, и тебе это известно.

            — Что тебе... — Он замирает, сбитый с толку, безумный поток его воодушевления оказывается бессильным при столкновении с водолазным колоколом её уверенности. — Но зачем?.. Я имею в виду, почему? С чего вдруг тебя вообще озаботило, чем я занимаюсь? — «Раз уж ты отменила наши обязательства», — не добавляет он.

            Она вздыхает.

            — Манни, проблемы налогового ведомства куда важнее, чем ты, вероятно, можешь представить. Ты знаешь, что каждый доллар налогов, собранных к востоку от Миссиссипи, тратится на обслуживание долга? Мы самое неудачное в истории США поколение, в казне хоть шаром покати. В нашем поколении слишком мало квалифицированных специалистов, недостаточно, чтобы поддержать налогооблагаемую базу на прежнем уровне, и это постоянно усугубляется с тех пор, как наши родители извратили систему государственного образования и перевели работу «белых воротничков» в область аутсорсинга. Лет через десять около тридцати процентов нашего населения будут составлять пенсионеры и жертвы расширения области «кремниевой ржи», поедающей промышленность. Ты хочешь увидеть, как семидесятилетние мерзнут в закоулках Нью-Джерси? Вот как я воспринимаю твое поведение: ты не помогаешь поддержать этих людей, ты сбегаешь от своих обязанностей в тот самый момент, когда перед нами встали огромные проблемы. Если бы нам удалось разрядить бомбу долговых обязательств, мы очень многое смогли бы — заняться вплотную проблемой старения, регулировать окружающую среду, исправлять недостатки общества. Вместо этого ты просираешь свой талант, помогая быстро обогатиться безнадежным европешкам, подсказывая им, какие еще предприятия должны создать вьетнамские дзайбацу, чтобы лишить рабочих мест наших налогоплательщиков. Я хочу спросить: почему? Почему ты продолжаешь так поступать? Почему ты не можешь просто вернуться домой и принять свою часть ответственности?

            Они долго смотрят друг на друга с полным взаимным непониманием.

            — Послушай, — вворачивает она неловко, — я в этих краях на несколько дней. На самом-то деле чтобы встретиться с одним богатеем, уклоняющимся от уплаты налогов. Он специалист по на нейродинамике. Я веду с ним переговоры о погашении задолжности. Джим Безье. Не знаю, слышал ли ты о нем, но сегодня утром я встречаюсь с ним для заключения амнистирующего соглашения о налоговых выплатах, после чего меня ждут двухдневные каникулы, годные разве что для прогулки по магазинам. Но я, знаешь ли, лучше потрачу деньги там, где они принесут какую-то пользу, а не во славу экономики ЕС. И если ты хочешь показать девочке, как можно хорошо провести время, вырвавшись хотя бы ненадолго из тисков капиталистических отношений...

            Она выставляет в его сторону кончик пальца. После секундного колебания Манфред прижимает к нему кончик своего. Прикосновение: обмен виртуальными визитками и настройками для срочных сообщений. Она встаёт и гордой походкой покидает столовую; у Манфреда перехватывает дыхание: в разрезе её юбки, достаточно длинной, чтобы соответствовать строгим правилам его родины об отстутствия сексуальных домогательств на рабочем месте, мелькает лодыжка. От этого нахлынули воспоминания о страстной привязанности к Пам, как кровь приливает к коже после удара хлыстом. Она снова пытается вовлечь его на орбиту возле себя, думает он. Голова идёт кругом. Она знает, что способна действовать так на него, когда вздумается: у неё есть личные ключи к его гипоталамусу и дёрновому слою метакортекса. К трём миллиардам лет детерминизма в вопросах размножения вдруг добавились зубы идеологии двадцать первого века: если Памела наконец решит призвать его гаметы к решению демографического вопроса, он обнаружит, что сопротивляться очень трудно. Единственный вопрос: работа это или удовольствие? И имеет ли это какое-нибудь значение?