Курт Воннегут - Пожать руку Богу (сборник)

Однако в середине это приливной волны нищих случилось то, что, как стало понятно позже, оказалось для англичан своего рода явлением троянского коня, внутри которого на континент прибыли образованные, сытые немцы среднего уровня достатка. Немецкий средний класс. Преимущественно – бизнесмены со своими семьями, обладавшие деньгами и желавшие их вкладывать. Один из моих предков со стороны матери стал пивоваром в Индианаполисе. Однако ему даже не пришлось строить себе пивоварню. Он просто купил ее! Неплохо для начала, не правда ли? Потомкам этих людей также посчастливилось избежать участия в геноциде и этнических чистках, бушевавших на континенте, с которого когда-то прибыли их отцы.

Поразительно, но этим людям, не терзаемым чувством вины, общавшимся на работе по-английски, а дома – по-немецки, удалось не только наладить успешный бизнес в Индианаполисе и Милуоки, в Чикаго и Цинциннати, но и построить собственные банки, концертные залы, рестораны, центры социального обслуживания, многоквартирные дома, летние коттеджные поселки и гимназии. Англичанам оставалось лишь удивляться (и не без причины, скажу я вам): «Чья это, черт побери, страна, в конце-то концов?»

Глава 6

Мы появились на Земле, чтобы валять дурака.

Никому не позволяйте убедить себя в обратном.

Меня прозвали луддитом[12]. Я совсем не против.

Знаете ли вы, кто такие луддиты? Это люди, ненавидящие хитроумные новомодные изобретения. Нэд Лудд был рабочим на текстильной фабрике в Англии в конце восемнадцатого – начале девятнадцатого века и вывел из строя массу приспособлений, являвшихся в те дни последним словом техники. Скажем, механический ткацкий станок, грозивший сделать его, с его профессиональными навыками, безработным и отнять у него последнюю возможность обеспечивать себя и семью пропитанием, одеждой и кровом. В 1813 году английское правительство лишило жизни через повешение семнадцать человек, признанных виновными в «выводе из строя машин», как это тогда называлось. Сие преступление считалось особо тяжким и наказывалось смертной казнью.

Сегодня у нас есть такие хитроумные изобретения, как ядерные подводные лодки, несущие на своих бортах реактивные снаряды типа «Посейдон» с водородными боеголовками. Еще у нас есть такие хитроумные изобретения, как компьютеры, которые надувают нас на каждом шагу, и это уже не лезет ни в какие рамки. Особенно воодушевляет в этой связи высказывание Билла Гейтса: «Погодите, скоро вы увидите, на что в действительности способен ваш компьютер». Но ведь это не чертовы компьютеры, а вы, человеческие существа, созданы для того, чтобы показать, на что вы способны. Вы способны на настоящие чудеса, если только приложите к этому необходимые усилия.

Прогресс вынул из меня всю душу. Он сделал из меня то же, во что, должно быть, сотню лет назад ткацкий станок превратил Нэда Лудда. Я говорю о пишущей машинке. Такой вещи больше просто не существует. Так уж исторически сложилось, что первым романом, напечатанным на пишущей машинке, стал «Приключения Гекльберри Финна».

Раньше (впрочем, это было не так уж и давно) я печатал свои произведения на машинке. Когда у меня скапливалось страниц двадцать, я делал карандашом пометки и вносил необходимые исправления. Затем я звонил Кэрол Аткинс, машинистке. Можете себе это вообразить? Она жила в Вудстоке, штат Нью-Йорк, где, как всем известно, в шестидесятые проходил знаменитый фестиваль «детей цветов», названный в честь этого местечка. (На самом деле он проходил неподалеку, рядом с маленьким городишком под названием Безель, так что любой, кто будет говорить вам, что ездил на «Вудсток» в Вудсток, на самом деле там не был.) Итак, я обычно звонил Кэрол и говорил: «Привет, Кэрол. Как ты поживаешь? Как спина? Ну что, прилетели к вам синие птички[13]?» И мы болтали о том о сем – я, знаете ли, люблю общаться с людьми.

Они с мужем пытались привлечь синешеек. А если вы пытаетесь привлечь их, вам, как известно, следует поместить скворечник для них всего в метре над землей. Как правило, люди вешают птичьи домики на забор, обозначающий границы их владений. Как при этом всех синешеек еще не отловили – для меня загадка. Но удача не шла к Аткинсам в руки, равно как не шла и ко мне, когда я пытался поймать их рядом со своим загородным домом. Как бы там ни было, обычно мы болтаем какое-то время, а потом я говорю: «Знаешь, у меня тут лежит пара страниц для тебя. Возьмешься?» Она, конечно же, соглашается. И знаете, она печатает так чисто, словно на компьютере. Тогда я говорю: «Надеюсь, пакет не затеряется по пути». А она отвечает: «Почта никогда ничего не теряет».

И, судя по моему опыту, это чистейшая правда. Я еще никогда ничего не потерял. Так вот, она теперь тоже Нэд Лудд. Ее умения больше никому не нужны. Как бы то ни было, я беру свои страницы и скрепляю их вместе этой стальной штуковиной – скрепкой для бумаг, – предварительно аккуратно пронумеровав. Потом спускаюсь вниз, чтобы выйти на улицу, и прохожу мимо жены, фотожурналистки Джилл Кременц, которая всегда была чертовски современна, а теперь стала современней некуда. Она кричит: «Куда ты собрался?» В детстве она обожала книги про Нэнси Дрю, – помните, такая девочка-детектив. Так что ей хочется знать все на свете, и с этим ничего нельзя поделать. Я отвечаю: «Иду купить конверт». Она возражает: «Ты же вроде не бедный человек, так купил бы сразу тысячу. Их можно заказать с доставкой на дом и хранить в кладовке». А я в ответ: «Женщина, молчать!»

Итак, я выхожу из дома, что на 48-й улице в Нью-Йорке (это между Второй и Третьей авеню), и направляюсь к газетному киоску через дорогу, в котором продаются всякие журналы, лотерейные билеты и канцелярские товары. Я отлично знаю их ассортимент и всегда беру у них конверты из манильской бумаги. Кто бы там ни делал эти конверты, он точно знал, бумагу какого размера я предпочитаю. Но прежде мне приходится отстоять очередь, потому что всегда есть желающие выиграть в лотерею и побаловаться леденцами или чем-нибудь в этом духе. Так что я стою в очереди и болтаю со всеми. Я интересуюсь: «Вы когда-нибудь видели человека, который выиграл что-нибудь в лотерею?» Или: «Что с вашей ногой?»

Наконец подходит моя очередь. Хозяева этого киоска – индусы. У женщины за стойкой между бровями поблескивает бинди. Разве хотя бы ради этого не стоило выходить из дома? Я спрашиваю ее: «За последнее время кто-нибудь выигрывал что-нибудь существенное?» Затем я расплачиваюсь за конверт и кладу в него свой бесценный манускрипт. В конверте предусмотрены два металлических штырька, которые проходят сквозь специальные отверстия в клапанах. Для тех, кто никогда не видел таких конвертов и понятия не имеет, как они застегиваются, скажу, что есть два способа это сделать. Я попеременно пользуюсь обоими. Сначала я лижу клейкую полоску – это довольно-таки эротично. Потом просовываю изящный металлический «пенис» в отверстие – кстати, никогда не знал, как эти штучки называются. И наконец, я защелкиваю клапан, заклеивая конверт.