Джеймс Ганн - Бессмертные

- Что-то не верю я вам. Небось, для себя спрятали. Стали бы вы за просто так давать ему тысячу долларов.

- Вам и сумма известна... - не очень удивился Пирс. Уивер криво усмехнулся.

- Мне про вас все известно. Я даже знаю, какие суммы вы положили в банк за последние десять лет и сколько за это же время сняли со счета. Пирс, я не шучу. Я сломаю вас. Вы для меня не проблема.

Пирс непринужденно улыбнулся.

- Сомневаюсь. Вы не посмеете. А вдруг я все же знаю, где он прячется. Уничтожив меня, вы потеряете последнюю надежду. Я подумал об этом и постарался обезопасить себя и Картрайта. А если вы будете слишком усердствовать, я опубликую статью. Один экземпляр, обещаю, подарю вам, а пресса по всему миру подымет такую шумиху, что вы уже никогда не сможете контролировать Картрайта один. Даже если вы найдете его, он уже не будет принадлежать только вам.

Молча Уивер повернулся и пошел к двери. У порога он сверкнул глазами на Пирса и сказал ледяным голосом:

- Мы еще увидимся. У вас будут проблемы.

- До свидания, - так же холодно ответил Пирс и подумал: "У вас уже есть проблемы. Вы все равно не поверите, что я не знаю, где Картрайт, но вы еще не знаете, что в любом случае я окажусь совершенно бесполезным. Но мне жаль не вас".

Через два дня разразилась сенсация: женитьба Уивера на двадцатилетней красотке Патриции Уоррен. Союз красоты и богатства. Почетный возраст и молодость.

В воскресной газете Пирс увидел фотографию девушки. Что ж, Уивер добился, чего хотел. Наследник гарантирован, иначе он ни за что не доверил бы свою империю женским рукам. Он достаточно предусмотрителен, и результаты соответствующих анализов, конечно же, прекрасны.

Через пять недель после переливания позвонил Янсен и попросил о встрече. Не обратив внимания на не свойственную тому вежливость, Пирс отмахнулся. В начале шестой недели позвонил уже доктор Истер и буквально умолял Пирса приехать в новый особняк Уивера. Пирс опять отказался.

Наконец еще через несколько дней, завывая на всю улицу сиреной, "скорая" привезла "денежный мешок", воплощенный в теле самого Уивера.

Все вернулось на круги своя... Сидя около госпитальной кровати, Пирс пытался нащупать пульс на костлявом запястье. Дряхлое тело старика казалось совсем немощным. Аритмично, как и тогда, вздымалась и опускалась простыня на истощенной груди.

Пока живой... Пока... Кончались отведенные ему судьбой семьдесят лет. Но дело даже не в том, что он умирал. Все мы там будем... Дело было в том, что умирал именно он.

Пульс едва прощупывался. Чудесный дар исчерпал себя. Сорок лет жизни утекли за несколько дней.

Смерть опять наложила на него свою печать. Лицо старика стало голубовато-серым, местами желтоватым. Морщинистая кожа страшной маской обтянула кости черепа. В молодости он, может, и был красив, но сейчас глаза его запали, а нос отвис почти до губы наподобие клюва.

"На этот раз, - без особых чувств подумал Пирс, - чуда не будет".

- Странно, - сказал доктор Истер, - казалось, что впереди у него много времени. Не менее сорока лет.

- Так думал и он, - ответил Пирс, - но все они пролетели за сорок дней. Год за день. Видимо, гамма-глобулин сохраняется в крови только на это время. Иммунитет оказался пассивным. Активный, похоже, только у Картрайта, и он может его передать только своим детям.

Истер поглядел, нет ли рядом медсестры, и прошептал:

- Послушайте, вот вам отличная возможность взять все в свои руки. Другого такого случая не будет. Надо только суметь им воспользоваться. Мы же всего за пару поколений сможем изменить лицо человечества, организовав искусственное осеменение. Не без пользы для себя, разумеется.

- Бросьте. Нас сотрут в порошок прежде, чем мы успеем сделать что-то.

Закрыв глаза, Пирс слушал хрипение умирающего. Он думал о вечном противоречии жизни и смерти. Как тесно сплелись рождение и смерть. Перед ним лежит без пяти минут труп - Уивер, а где-то формируется его ребенок, который появится на свет только через несколько месяцев. И именно это соседство противоположностей сохраняла человечество в равновесии. Жизнь прошедшая оставляет после себя жизнь нарождающуюся...

А бессмертие? Что оно может дать?

Где-то скрывается бессмертный Картрайт, и его никогда больше не оставят в покое. Вечно, всегда и везде его будут разыскивать. Быть может, благодаря смерти Уивера не так настойчиво, ибо для других Картрайт останется скорее легендой. Но никогда бессмертный не сможет жить нормально, как любой другой человек. Чудесный дар может оказаться для него тяжелым бременем.

За все в этой жизни приходится платить. А что если придется платить и за бессмертие? Чем же и как? Равносильно бессмертию только само право на жизнь. Но если смерть оплачивается рождением, то бессмертие...

Да простит тебя Бог, Картрайт, и пусть он сжалится над тобой.

- Переливание, доктор Пирс? - в который раз спросила медсестра.

- Да-да, разумеется, - спохватившись, торопливо ответил он. - Кто знает, вдруг поможет. - Он посмотрел на едва живое тело. - Пошлите заявку. Группу крови его вы знаете - первая, резус отрицательный.

Глава 2

Донор

Впустую пролетела половина столетия, рассчитанного на поиски. Лишь отчаянная надежда могла поддерживать энтузиазм при полнейшем отсутствии каких-либо успехов.

Для непосвященного Национальный научно-исследовательский институт представлял собой нечто странное. При полном отсутствии клиентов он к тому же ничего не создавал. Финансовые отчеты отражали только дебет. Но, несмотря на убыточность, какие-то люди, явно очень состоятельные, регулярно переводили на его счет огромные суммы. А в случае смерти жертвователя институт наследовал его состояние.

Не в пример обычным институтам, где знания создаются, этот только собирал их. Жадно, в невероятных количествах он поглощал информацию, предпочитая записанную на бумаге, но не брезгуя ею и в любом другом виде. При внимательном рассмотрении можно было заметить весьма специфический интерес: статистика народонаселения, больничные записи, отчеты и прочее, прочее, что так или иначе было связано с жизнью и смертью буквально на всей планете.

В неуязвимый, тщательно охраняемый бункер, построенный недалеко от Вашингтона, стекался огромный поток бумаги. Здесь он быстро превращался в электронный узор на магнитной ленте или в кружево отверстий на перфокартах. Переработанная таким образом информация шла на компьютеры, где обобщалась и выстраивалась в систему, на основании которой делались далеко идущие прогнозы.

Чем занимается институт на самом деле, знал только один человек. Для остальных нескольких тысяч служащих деятельность его была окружена тайной, но они аккуратно расписывались в ведомости при получении жалованья, не спешили проявлять излишнее любопытство из боязни потерять хорошую работу.