Юрий Петухов - Западня (сборник)

Грумс осторожно опустил стол на прежнее место. Плюхнулся в кресло. Он полез было в карман за своим вечно мятым клетчатым платком, чтобы вытереть испарину на лбу привычным жестом. Но почти сразу же остановил движение руки, коснулся ею лба — никакой испарины не было, лоб был абсолютно сух.

Он никогда не слыхал о существовании таких мощных допинговых средств. Это было фантастикой. Но это было! Себе Грумс верил.

Неужели эта старая злая ведьма, эта сумасшедшая баба, свихнувшаяся в глуши, была права?! Или он тоже свихнулся?! Нет, не может быть, он полностью отдает себе отчет. И все же… Ничего подобного на Земле быть не могло. Это была неземная штуковина! И он ее по дурости сожрал, проглотил! Черт бы побрал его любопытность!

Но мысли почти не отвлекали Грумса от анализа произошедшего. Он судорожно искал ответа на единственный вопрос — кто там был, у нее, у этой карги?! А в ушах стоял ее скрипучий раздраженный голос: "Это был не человек! Понимаете, не че-ло-век!!!"

Киму понадобилось не больше десяти минут лету, прежде чем анализатор засек наличие следов Проклятого. Пришлось свернуть на северо-восток, совсем на немного — чутье его не подвело.

Ким еще не знал, что именно его ожидает. Но он был готов ко всему. И когда с высоты сотни метров внизу открылась ухоженная поляна с двухэтажным домом посредине и аккуратненьким заборчиком с рядом матч-прожекторов, он тут же спустился.

Анализатор указал место, где были рассыпаны шарики стимуляторов. Ким подобрал три штуки, распихал по карманам — пригодятся. Но анализатор не умолкал, слал команды в мозг. Теперь объект, представляющий некоторую опасность, находился не снаружи, а внутри дома. И даже не объект, а субъект живое существо. Это было сложнее и непредсказуемее. Но и это не могло остановить Кима.

Оправив обмундирование, отряхнувшись немного и пригладив ежик волос, он прошел через калитку к двери, постучался.

— Кого там черт несет ночью?! — послышался ворчливый старческий голос.

— Служба, мадам! — ответил Ким учтиво.

— Вы что, с ума посходили? А ну, убирайтесь вон! Не то я стрелять буду… и в полицию позвоню. Вон!

— Зачем же звонить, когда к вам и так пожаловали из ведомства охрану спокойствия граждан, мадам? — предельно вежливо проговорил Ким. — Не беспокойтесь, пожалуйста. Я вас очень прошу простить за визит в неурочный час, но мой вертолет застрял в трех милях отсюда. Мне пришлось добираться пешком, мадам, это было непросто сделать, я голоден, устал, мне негде остановиться на ночлег.

Скрип половиц подсказал Киму, что хозяйка спустилась вниз.

— Тут были уже и из полиции, и из армейской разведки! Хватит заниматься ерундой! Убирайтесь вон!

— Выбросьте хотя бы циновку какую-нибудь или одеяло, не на земле же мне спать возле вашего дома! — голос Кима прозвучал жалобно, почти плаксиво.

Из-за двери послышался кашель, сопенье.

— А вы не бандит, из этой шайки, а? Смотрите, у меня револьвер заряжен! И я не промахнусь!

— Нет, мадам, я уверяю вас, что я не грабитель и не убийца. Откройте! Киму надоело уже терять время. Он был готов и на более крутые меры.

Но дверь распахнулась. На пороге стояла невероятно постаревшая вдова Савинская — полуодетая, обрюзгшая, с провалившимися глазами.

— Черт с вами, заходите!

Никакого револьвера в ее руках не было.

— Спасибо.

Ким прошел к столу и сел на скрипучий стул.

— Чайку, если можно! — попросил он. Старуха заворчала:

— Вот все так, придут, нагрубят, нахамят, а еще и просят чего-то! Чай им подавай! Обойдетесь!

— Но, мадам, зачем же всех в одну кучу… — начал было Ким.

— А куда еще?! — очень просто ответила Савинская. Она была в серенькой ночной рубахе и наброшенной поверху цветастой шали. И все-таки она расщедрилась, вытащила из ящика бутылочку прохладительного. Ким глотнул, поморщился.

— Однако…

— Вы спать просились! Видите, там вон, в углу лежанка? Идите и спите!

— Два вопросика перед сном, мадам, — Ким широко улыбнулся и его узкие глаза превратились в щелки.

— Ну уж нет! Хватит!

— Я вас не задержу.

Савинская вгляделась в гостя своими непроницаемыми черными глазами, наморщила лоб.

— Что-то вы не очень-то похожи на полицейского. Наврали, небось?!

Ким посерьезнел, улыбка мигом слетела с его лица, широкоскулого и желтого.

— Вы правы, я из другого ведомства, но не менее солидного. И потому прошу отвечать на вопросы без утайки, мадам. У нас не принято дипломатничать. Итак, коротко: да — да, нет — нет!

— Я спать хочу! — зло сказала Савинская. — Чего привязались?

— Как выглядел тот, кто приходил к вам тогда, вы понимаете, о ком я говорю?

— Сколько можно трепаться об одном! У вас там тыщи чиновников сидят! Что ж теперь, каждый будет приходить сюда, и каждому все заново рассказывать?! Умники нашлись!

Ким сделал еще глоток из бутылки. Такой вредной женщины он не встречал на Земле. Видно, нет толку на нее тратить время, надо иначе.

Но Савинская вдруг ответила;

— Это был не человек, я уже сто раз объясняла всем вашим олухам! Это был…

— Кто?

Савинская молчала. Рот у нее был раскрыт. В глазах застыл ужас. Она смотрела на голые ноги Кима.

— Кто, мадам?!

— Разве ваши ходят босиком? — спросила она, еле шевеля языком.

— Какое это имеет значение, мадам. Я снял сапоги, чтоб удобнее было идти через лес, ведь я вам уже говорил об аварии.

Савинская была бледна как сама смерть. Она наконец догадалась, кто перед нею сидит.

— Тот тоже был босиком, — пролепетала она, — но у него были черные когти вместо ног.

— Так вы все-таки видели его, — утвердительно произнес Ким.

Савинская молчала. Казалось, на глазах у нее прибавляется седины в волосах.

Но Ким не был любителем дешевых эффектов. С него было достаточно того, что он узнал. Пора было закругляться.

Он встал и пристально поглядел на оцепеневшую Савинскую.

— Вы ничего не помните! — произнес он твердо, с нажимом. — Повторите!

Савинская с помертвевшим лицом и застывшими скрюченными руками, которыми за секунду до того пыталась ослабить давление ворота рубахи, синюшными губами пролепетала:

— Я ничего не помню. Я ничего не помню. Я ничего…

— И никогда не вспомните!

Губы Савинской сжались в ниточку. Она была на грани, казалось, вот-вот рухнет на пол.

— Повторите!

— И никогда не вспомню. И никогда…

Ким провел рукой перед ее лицом. Потом прислушался к анализатору — тот помалкивал, все было спокойно и тихо.

Он, мягко ступая босыми плоскими ногами, вышел с веранды. Притворил за собой дверь. Один из важнейших и опаснейших следов, оставленный Навеки-Проклятым, был заметен. Надежно заметен.