Сергей Жемайтис - Вечный ветер (С иллюстрациями)

— Разве он еще не пойман? Я же сам смотрел хронику и видел твоего Змея!

— Дорогой мой, ты видел всего только змееныша. В нем едва наберется двадцать метров, а у Великого Змея — сорок! Только один человек на планете видел своими глазами Великого Змея — это необыкновенный аквалангист Оноэ Итимура.

Я спросил:

— А сейчас вы охотитесь за своим Змеем?

— Нет. Дело куда проще: ищем Черного Джека, хотя с нашими средствами и либеральными методами могут пройти годы…

И он рассказал нам об удивительной косатке-корсаре, предводителе целой шайки пиратов. «Кальмара» вел по их следам отряд дельфинов.

— И вот мы делаем еще одну попытку схватить его, — продолжал рулевой, — но, между нами, вряд ли это удастся. Он научился уходить даже от воздушной разведки. Его невозможно отличить от «мирных» косаток, с которыми у нас есть контакты. К нему посылали парламентеров — косаток и дельфинов, — все они не возвратились. Джек убивает их.

— И вы церемонитесь с ним? — воскликнул Костя.

— Мы выполняем инструкции. Ты же знаешь, что все приматы моря под охраной закона. По мнению Совета по делам морей, еще не приняты все воспитательные меры. Между прочим, вчера он убил кита, а на той неделе ворвался на рыбную плантацию — каким-то чудом он разведал, что там на одном участке ослабли силовые поля. Плантации больше не существует. Костя спросил:

— И вы идете его уговаривать не делать больше глупостей?

— На этот раз разрешено применить капсулы. — Он сделал испуганные глаза: — Кэп! Спасайся, ребята, в левую дверь!

Все пассажиры стояли и сидели под тентом на мостике, любуясь морской гладью и дельфинами. Кроме нас с Костей и академика, на остров ехала целая группа ученых разных специальностей, изучающих море, и ботаник Кокиси Мокимото.

Павел Мефодьевич ходил, перешагивая через ноги сидевших в шезлонгах, улыбаясь и поглядывая по сторонам. Он был явно доволен сегодняшним днем и блестяще проведенной операцией по освобождению дельфинов.

Океанариум в Коломбо соединялся с морем длинным каналом. С год назад доверчивых дельфинов заманили через канал в океанариум и закрыли выход решеткой. Действительно, в океанариуме, по людским представлениям об удобствах для живых существ другого вида, было сделано все возможное: проточная вода, обильная пища, относительно просторное помещение. И все-таки приматы моря чувствовали себя как в тюрьме. Они выражали свой протест, но ботаники его не слышали, вернее — не понимали, так как не искали с ними контактов.

Ученый секретарь дендрария Кокиси Мокимото был буквально подавлен натиском академика Поликарпова. Японец только шептал извинения, прижимая левую руку к груди, и болезненно улыбался, показывая, как он огорчен случившимся. Наконец он вымолвил:

— Простите… Нам казалось, что мы не посягаем на их свободу. Мы делали все, чтобы их жизнь была приятной. Они даже могли включать и выключать по своему желанию музыку, специально написанную для них. Извините, не помню фамилии композитора. Жаль, у нас не было средств, облегчающих контакты.

Разговор происходил в павильоне-оранжерее, служившем лабораторией ученого секретаря.

— Не было средств для контактов! — загремел академик и взял с полки, уставленной приборами, небольшую желтую коробку. — Последняя модель «ЛК-8006»! Пока выпущено всего тысяча приборов, и один из них почему-то прислан сюда. Мне думается, что вам должно быть известно о возможностях этого изобретения?

— О да-да…

— Позвольте усомниться в этом. И если я неправ, то прошу прощения, но все же нелишне напомнить, что с помощью «ЛК-8006» — надо же придумать такое дурацкое название! — мы можем разговаривать с марсианами, если, конечно, они там еще обитают. Можем обмениваться информацией с пришельцами невесть откуда, будь у них углеродная, фтористая, кремниевая или бог весть какая иная основа. Надеюсь, я не утомил вас такой пространной речью об истинах, известных школьнику первого цикла?

— О нет! Даже очень интересно, хотя…

— Хотя вам все это хорошо известно? Так вот, чтобы не терять дорогого времени, идемте и немедленно освободим несчастных узников. Кстати, я научу вас пользоваться «ЛК-8006», этим замечательным изобретением с дурацким названием…

Академик зашагал к океанариуму, а мы с Мокимото едва поспевали за ним следом.

Ученый секретарь шепнул мне:

— Очень оригинальный ум! Его метод вести беседу оставляет довольно сильное впечатление…

Костя и Вера плескались в воде, окруженные дельфинами. Вера неожиданно вскочила на блестящую спину дельфина и, смеясь, помчалась на нем, описывая круги.

— Безобразие! — крикнул академик. — Вы превратили их в забаву! Надо немедленно покончить с этим издевательством! — Он опустил в воду гидрофон, что-то сказал, и в тот же миг все дельфины бросились к нему.

Вера полетела в воду и стала, давясь от хохота, что-то объяснять Косте.

Я впервые слышал не на телеэкране диалог между человеком и дельфином.

Академик говорил напыщенным языком старых информационных листов:

— Приветствую вас, братья моря! Дельфин отвечал ему в том же стиле:

— И мы приветствуем вас, братья Земли!

— Мы пришли просить у вас извинения за то, чти, хоть и не по злой воле, так долго ограничивали вам свободу передвижения.

— Нам было трудно в этой мелкой круглой луже, но у нас нет плохого чувства к вам.

— Сейчас будет поднята решетка, закрывающая выход в море, и вы можете следовать в любом направлении. Со своей стороны я предлагаю вам совместное путешествие к юго-западу на один из плавучих островов. Там живут и трудятся вместе с нами на общее благо много братьев моря. Согласны ли вы?

— Мы согласны…

Павел Мефодьевич назвал место встречи — выход из гавани…

Мокимото, прижав руки к груди, согнулся в прощальном поклоне. Он не сказал ни слова, и это немое признание своей вины растрогало академика.

— Извините меня, старого грубияна. — Внезапно он хлопнул Мокимото по спине: — Послушайте, коллега, а не поехать ли и вам ко мне на остров? Я понимаю, что у вас работа, мало свободного времени, и все же очень бы вас просил об этом одолжении.

Кокиси Мокимото обвел взглядом свой зеленый кабинет, улыбнулся, протянул руку.

И вот мы все покачиваемся на пологих волнах Индийского океана, встречный ветер умеряет тропический зной.

Павел Мефодьевич останавливается возле кресла, о котором, полузакрыв глаза, лежит Мокимото.

— Надеюсь, что вы не очень сетуете на меня, дорогой коллега?

— О-о, мистер Поликарпов! Я так благодарен вам! Очень давно мне не приходилось совершать такие приятные перемещения в пространстве. Я так люблю море! Мои предки были рыбаками из Киото. Между прочим, на гербе этого города — золотые дельфины.