Пол Андерсон - Тау - ноль

— Что-то случилось? — спросил Реймон.

— А, привет, констебль, — ответила она по-английски. — Все в порядке.

Я просто никак не соображу, как лучше украсить это место. Я должна представить рекомендации нашему комитету.

— Разве они не решили устроить подобие римских терм?

— Угу. Но на все сразу нужно слишком много места. Нимфы и сатиры, тополиные рощи, храмы — что еще? — Она рассмеялась. — Черт с ним со всем.

Я предложу ограничиться нимфами и сатирами. Если мы нарисуем плохо, всегда можно будет переделать, пока у нас не кончится краска. Это обеспечит нам занятие на будущее.

— Кто сможет продержаться пять лет — и еще пять, если нам придется вернуться, — только на хобби? — медленно произнес Реймон.

Сэдлер снова рассмеялась.

— Никто. Не морочьте себе голову. У каждого на борту расписана полная программа работ, вне зависимости от того, чем именно он собрался заняться — теоретическими исследованиями, созданием величайшего романа космического века или изучением греческого языка, давая взамен уроки тензорного исчисления.

— Конечно. Я видел предложения. Они имеют какой-то смысл?

— Констебль, расслабьтесь! Другие экспедиции осуществили это, и остались в более-менее здравом рассудке. Почему бы нам этого не сделать?

Вы пришли плавать — плавайте. — Она усмехнулась еще шире. — Окунитесь с головой.

Реймон изобразил подобие улыбки, снял одежду и повесил ее на вешалку.

Сэдлер присвистнула.

— Ну и ну, — сказала она. — До сих пор я видела вас только в комбинезоне. Неплохая коллекция бицепсов, трицепсов и прочего. Занимаетесь гимнастикой?

— Такая у меня работа. Нужно поддерживать форму, — неловко ответил он.

— Когда-нибудь, когда будете не на дежурстве, загляните ко мне в каюту — позанимаемся, — предложила она.

— Я бы с удовольствием, — ответил он, оглядывая ее с головы до ног, но мы с Ингрид сейчас…

— Ну да, конечно. Я это в шутку. Ну, почти в шутку. Похоже, у меня скоро тоже будет постоянный партнер.

— Правда? Кто, если не секрет?

— Элоф Нильсон. — Она подняла руку. — Нет, не надо мне ничего говорить. Он не Адонис, это верно. И ведет себя иногда не лучшим образом.

Но у него великолепный ум, лучший ум на корабле, по-моему. Слушая его, невозможно соскучиться. — Она отвела взгляд. — И он тоже очень одинок.

Реймон некоторое время стоял молча.

— Ты очень хорошая, Джейн, — сказал он. — У нас с Ингрид здесь встреча. Почему бы тебе к нам не присоединиться?

Она склонила голову набок.

— Ей-богу, ты все-таки прячешь человеческую душу под шкурой полисмена! Не бойся, я не выдам твою тайну. И я не останусь. Уединения нелегко добиться. Пока у вас есть такой шанс, наслаждайтесь им.

Она махнула рукой и ушла. Реймон смотрел ей вслед, потом перевел взгляд на воду. Он так и стоял, пока не пришла Линдгрен.

— Прости, что задержалась, — сказала она. — Сообщение с Луны. Еще один идиотский запрос, как у нас дела. Я определенно обрадуюсь, когда мы уже выберемся в Большую Глубину.

Она поцеловала Реймона. Он едва ответил на поцелуй. Линдгрен сделала шаг назад, облако беспокойства набежало на ее лицо.

— В чем дело, дорогой?

— Как ты считаешь, я чересчур жесткий? — напрямик спросил он.

Она не смогла ответить сразу. Флюоресцентный свет сиял на ее соломенных волосах, ветерок от вентилятора слегка шевелил их. От арки входа доносились звуки игры в мяч. Наконец она произнесла:

— Почему ты спрашиваешь?

— Одно замечание в разговоре. Собеседник хотел сделать мне приятное, но это все равно было немного больно.

Линдгрен нахмурилась.

— Я тебе уже говорила, что ты нажимал сильнее, чем мне бы хотелось, в тех нескольких случаях, когда ставил кого-нибудь на место. На корабле нет ни дураков, ни злонамеренных, ни саботажников.

— Разве я не должен был велеть Норберту Вильямсу заткнуться, когда он принялся осуждать Швецию на мессе? Такие вещи могут кончиться весьма плачевно. — Реймон опустил сжатый кулак на ладонь другой руки. — Пока нет нужды, нет потребности в военной дисциплине. Пока. Но я видел столько смертей, Ингрид. Может наступить время, когда мы не сумеем выжить, если не будем действовать как единое целое.

— Да, быть может, это понадобится на Бете-3, — признала Линдгрен. Хотя роботы не сообщили никаких данных, свидетельствующих о разумной жизни. В самом крайнем случае мы встретим дикарей, вооруженных копьями. И вовсе не обязательно, что они будут враждебно к нам настроены.

— Я думал о таких опасностях, как бури, поломка корабля, болезни — и Бог весть что еще. Это целый мир, который не является Землей. Или о возможной катастрофе. Я не уверен, что современный человек знает о вселенной все.

— На эту тему уже говорилось слишком много.

— Да. Она стара, как космические полеты; даже старше. От этого она не становится менее реальной. — Реймон искал нужные слова. — То, что я пытаюсь сделать… Я не уверен. Наша ситуация не похожа ни на одну из тех, в которых я бывал. Я пытаюсь… как-то… поддержать и сохранить идею власти. Большей, чем простое послушание правилам и офицерам. Власти, которая имеет право приказать что угодно, приказать человеку умереть, если это спасет остальных… — Он всмотрелся в озадаченное лицо Линдгрен и вздохнул. — Нет, ты не понимаешь. Ты не можешь понять. Твой мир всегда был добр.

— Может быть, ты сможешь мне объяснить, если повторишь несколько раз иными словами. — Она говорила мягко. — И, может быть, я тоже смогу сделать что-то понятным для тебя. Это будет нелегко. Ты никогда не снимал свой панцирь, Карл. Но мы постараемся, правда? — Она улыбнулась и хлопнула его по стальному бедру. — Прямо сейчас, глупышка, мы не на дежурстве.

Искупаемся?

Она выскользнула из одежды. Он смотрел, как она идет к нему. Ингрид нравилось заниматься спортом, а потом загорать под лампой. Результатом были полные груди и бедра, тонкая талия, длинные стройные ноги и загар, красиво оттенявший ее светлые волосы.

— Бог мой, какая ты красавица! — сказал Реймон низким гортанным голосом.

Она сделала пируэт.

— К вашим услугам, добрый сэр — если вы меня поймаете!

Четырьмя огромными прыжками, какие были возможны только при пониженной гравитации, она добралась до конца трамплина для ныряльщиков и прыгнула в воду. Ее падение было медленным, как во сне. Тут можно было бы устраивать воздушный балет. Когда она нырнула, выплеснувшаяся вода на несколько мгновений застыла кружевным узором.

Реймон вошел в бассейн с другой стороны. Плавание при таком ускорении корабля мало чем отличалось от обычного, земного. Ингрид Линдгрен однажды сказала, что дом человека — весь космос.